Я было приуныл, а после подумал, что я не совсем еще дурак, поскольку обозначил что мои дела на полгода-год, так что может еще отсрочку и выпрошу. Когда через полгода к Верховной приду. Да и полгода — это долго. Мало ли что случится. А потом мне в голову пришла еще одна идея, на первый взгляд совершенно безумная, но потом показавшаяся мне не такой уж и бредовой.

За подобными раздумьями я доехал до работы и на автопилоте зашел в свой кабинет.

— А чего это вы сюда? — невероятно язвительно сказала Крыска — Вы теперь начальство, вам в свое крыло.

— Да вот зашел подумать, кого можно и нужно подтянуть к движению, а кого и за борт пора. По возрасту или по иным показателям. Положение обязывает.

И не глядя на нее вышел. Пущай побесится, зараза старая. Может и по хамски, но не люблю я вот такого… Даже не знаю… Смеси наглости и зависти.

Я и впрямь забыл, что у меня свое крыло теперь. И там по идее должны сидеть четыре юниора и ждать меня. С огнем в глазах и выражением почтительности на лицах.

То ли я переоценил себя, то ли слишком хорошо думал о молодом поколении. Почтительностью тут и не пахло. Нет, никакого хамства, но держатся трое из четверых так, будто они принцы в изгнании, которых занесло в глухую деревушку. Именно такое впечатление на меня произвели три молодых человека в строгих костюмах, сидящие в первом из трех кабинетов, отведенных нам. Они даже не подумали встать, когда я вошел, чего уж говорить о каком-то «здрасьте». Исключение составила только девушка, кстати, очень даже симпатичная, которая встав, вполне искренне сказала:

— Меня зовут Вика, Вика Козачинская. Я надеюсь научиться быть журналистом.

Ух, какие глазищи. Не утонуть бы.

— Ну этого я не обещаю — ответил я ей — Тут все от тебя самой зависит. Но в целом, если хочешь быть журналистом — будь им. Эти товарищи я, так понимаю ими быть не хотят? По крайней мере здесь.

И я кивнул подбородком в сторону все еще сидящей троицы.

— Ну, я так думаю, что и леший с ними, да Вика?

Вика захлопала глазами, не понимая, что от нее хотят. Молодая еще, не научилась пока читать интонации и подыгрывать. Троица все-таки встала, один из них, высокий и холеный блондин с рыбьими глазами сказал:

— Вы уверены, что мы не хотим быть журналистами? На основании чего?

— Разве я сказал, что они не хотят вообще быть журналистами, а Вика? — Вика кивнула, впрочем, все равно пока не понимая, что именно и зачем я делаю.

— Я сказал что вы не хотите ими быть ЗДЕСЬ — выделил я интонационно последнее слово — И если честно, если вы ими здесь быть не хотите, то давайте-ка ребята, валите отсюда на выход, не забудьте только пропуска сдать.

— Такого мы не говорили тоже — заметил второй из троицы, толстячок с забавным чубчиком на большой и круглой голове.

— Да? А разве всегда надо говорить? — взяв тон чуть повыше, сообщил ему я.

Троица напряглась, это было видно. «Погодите милые, то ли еще сейчас будет» — позлорадствовал я.

А вы как думали? «Любишь свое чадо — круши ему ребра» — говаривал мой папаша в моем детстве и юности и с претворял это выражение в жизнь. Не в буквальном смысле конечно… Хотя с десяток раз и ремня перепало. Но зато — и человеком вырос. Ну, более-менее. А этих надо сразу строить, жалеть нельзя. Иначе их потом с шеи не снимешь и они вообще страх потеряют. Поэтому сейчас я им хребет ломать буду, со всем старанием и прилежанием. Да и всегда по жизни надо себя ставить сразу. Сразу не поставишь — потом авторитета не будет. На край — выгоню этого, с рыбьими глазами, уж больно он мне не понравился. А вот девчушка так неплохая вроде, лобик высокий, ведет себя правильно и глаза умные. И до чего ж глубокие…

— Мы сейчас даже не говорим о том, что вы проигнорировали меня, как вашего руководителя. Но в любом случае в кабинет вошел человек, сотрудник издания в котором вы будете работать, и вы трое не потрудились даже оторвать зады от стульев и поприветствовать его.

— Мы не знали, что именно вы наш руководитель — попытался защититься рыбоглазый — а всех приветствовать…

— Язык отвалится? Или ноги из задницы вывалятся? — перебил я его — Как же ты работать с людьми собираешься, убогий? Ты — журналист. Твое профессиональное орудие — язык, внешний вид и манеры. И уже только потом умение слова в предложение складывать. Ты на меня, своего руководителя уже отвратное впечатление произвел, и я теперь не представляю, как ты с людьми работать будешь. Все, пошел вон отсюда, ты мне тут не нужен.

Врать не стану — эти четверо, ну или как минимум трое, ожидали чего угодно, только не такого начала. Они видимо хотели мне сообщить, что они со своими красными дипломами и знаками отличия оказали мне охренеть какую честь, согласившись работать в подобном кефирном издании. Но вот то, что их погонят отсюда пинками — они были не готовы.

— Чего встал? — взял я еще на пол октавы выше — Вали я сказал. Пропуск сдать не забудь.

— Вообще-то не вы меня нанимали — пробормотал Рыбий Глаз.

— Даже так? Хорошо — к такому повороту событий я был готов. Валяева я сегодня слышал, пообщаемся с Зиминым.

— Але, Максим? Это Киф Харитонов. Тут эти выпускники, что вы мне прислали, в бочку полезли, дерзят и вообще, если честно, это не журналисты, это шлак, пустая порода. Ну, кроме одной девочки. Я их в дверь выпихиваю, а они мне в ответ сообщают, что мой номер шестнадцать и не я их нанимал. Подтвердите мои полномочия по громкой связи, будьте любезны.

Я включил динамик и из него громыхнул голос Зимина.

— Вы что, совсем страх потеряли? Всем вам, насколько я знаю было четко объяснено, в чье распоряжение вы поступаете. Все уволены! К чертовой бабушке!

Я быстренько отключил динамик и сказал в трубку:

— Благодарю.

— Строите их? Правильно. Молодые — они наглые, сам таким был.

— Есть такое — сказал я, кидая кровожадный взгляд на окончательно сбледнувшую троицу. Надеюсь, в обморок никто не упадет.

— А красиво вы вчера Гедрона развели — сказал мне Зимин — Смотрел сегодня запись — получил удовольствие. Ну, все, отбой.

Стало быть, все мои похождения пишутся. Запомним.

— Так, больше вопросов нету? — спросил я у Рыбьего Глаза и стал подталкивать его к двери — Свободен. На выход. Давай, до свидания.

И повернувшись спиной к нему, уставился на остальных двух, стараясь не моргать. Те стояли, тоже не моргали, хотя и по другой причине и по-моему, они даже не дышали.

— Ну, у вас какие ко мне претензии? Или вопросы?

— Вопросов нет, все ясненько — бодро сказал третий, невысокий живчик с здоровенным носом.

— А раз ясненько, то, что вы должны сделать?

Мозги этих бедолаг заскрипели с адской силой. Они гадали — что же они должны сделать? Ну, чтобы не ошибиться?

— Имена свои скажите — тихонько сказала Вика.

Определенно молодец. Без дураков.

— Дмитрий Самошников — отрекомендовался тот, что с чубчиком.

— Вадим Юшков — сообщил то, что с носом.

— Стройников, Геннадий — раздалось от двери.

— Геннадий, идите вон — сообщил я Рыбьему Глазу — Сказано же.

— Я все понял — пробурчал тот — Осознал.

— Ладно — смилостивился я — Но еще один закидон — и я сделаю так, что тебя даже в рыночный листок не возьмут. Ко всем, кстати относится.

Все, бунт был подавлен, и следовало сразу загрузить товарищей работой. Как говаривал мой сержант «Если солдат больше трех минут ничего не делает, он начинает думать. А это ни мне, ни армии, ни ему самому не надо».

— Значит так. Еще раз запоминаем — здесь все решаю я. Я готов выслушать ваше мнение, но мое слово решающее. Если меня нет, то право окончательного решения принадлежит моему заместителю.

— А кто заместитель? — спросил носатый.

— Вот она — я показал пальцем на Вику — По крайней мере пока.

— Я? — по лицу Вики пробежала целая гамма чувств — от удивления до радости и снова к удивлению — Почему я?

— По ряду причин. Вы показали себя пока лучше других, вы лучше соображаете, по крайней мере, быстрее, и потом я точно знаю, что в ряде вопросов женщины более скрупулезней и обязательней мужчин. Я часто буду отсутствовать, и вам придется меня заменять и выполнять мои указания. Я хочу, чтобы их выполняли безукоризненно. Плюс вы вряд ли забухаете.