«Началось, – подумал я, – не знаешь даже, к кому примкнуть».

– Новости.

Отдел новостей – разномастная ватага проныр с кучей осведомителей на прикормленных наблюдательных лавках, в начальствующих кабинетах и законодательных курилках, где обитают самопальные пророки и оракулы. События, предсказанные ими, сбываются либо как результат божьего промысла, либо как спрятанные для всеобщего блага решения, либо как самовозгорающийся вымысел, запаливший инквизиторский информационный костёр. Но бывают случаи, когда от скормленной журналистам дезы горит уже само издание. И потушить его можно либо огнеупорной наличкой, либо залив унылой водой оправданий следующие несколько тиражей.

– С каких это пор цифровизация всей страны стала горячей новостью? Что, где-то загорелась цифровая лампочка Нового Ильича и без неё снова не поднять промышленность или слюна у собак не выделяется?

– Экспертное сообщество… – попытался возразить начальник отдела Котиков.

– Да плевать мне на вашу масонскую ложу. Про план ГОЭЛРО даже неграмотные крестьяне в газетах читали, а в этой панацее ни плана, ни понимания, ни вдохновляющей аббревиатуры. У читателей даже лозунг до конца просмотреть сил не хватило. В общем, захотите ещё раз поговорить о цифровой алхимии – убедитесь на бабках, что это не просто софистический¹⁸ трёп. А иначе я через вас такую «цифру» пропущу – будете искриться как бенгальские огоньки.

Вот так и потухла в нашем издательстве непонятая цифровая лампочка.

– А это что за бред: «Повышение пенсионного возраста положительно повлияет на продолжительность жизни»?

– В большинстве стран, где пенсионный возраст выше, живут дольше, – робко мяукнул Котиков.

– А уровень медицины и социального обеспечения, значит, ни при чём?

– Нет, – осмелел оппонент.

– То есть?

– Мы провели анализ. В странах даже с низким уровнем медицины, но высоким пенсионным возрастом люди живут дольше.

– Не подозревала, что в отделе новостей целый НИИ скрывается. Вы о смерти коровы сообщаете, только когда поминки пройдут, а вымирания от пьянства на рабочем месте вообще не заметите.

Крутой поворот! Новостники – народ пьющий, и на пенсию из их отдела почему-то ещё никого не провожали.

– В общем, так, – резюмировала Дарья Сергеевна, – тема горячая. Народ взбудоражен. Напишите, что, если поднять пенсионный возраст, придется открывать в университетах специальности по уборке мусора, готовить молодёжные бригады дворников и одевать их в жёлтые жилеты. Молодые должны работать в офисах, на производствах, а пенсионеры, если хотят, – на открытом воздухе. Можно, конечно, и наоборот, но выйдет дороже.

Никто ничего не понял, но старательно кивали все.

– Ваше счастье, что дебильный заголовок внимание читателей привлёк, а то пришлось бы вам искать другого плательщика ваших пенсионных отчислений. Я ясно выразилась?

Понимания у кивающих голов прибавилось.

– Происшествия.

Отдел происшествий и криминальной хроники. Успеть к свежему трупу раньше других падальщиков, снять на камеру, как прохожие в отчаянии пытаются поймать выпавшего из окна ребёнка, расспрашивать застрявшего в перевёрнутой машине о деталях аварии, а после этого опустошить камеры телефонов зевак – вот вершина их мастерства и цинизма.

– Гусеничный экскаватор полночи гонял по городу, расфигачил асфальт, перекалечил муниципальное имущество, заехал в подъезд мэра, искупался в городском пруду, а потом скрылся в неизвестном направлении. А у нас про это ни гу-гу? Вы меня за дуру держите?

Стулья разъехались, оставляя в образовавшейся воронке Шульгина и Городецкого. Понятно, что продали материал какому-нибудь ленивому, но состоятельному изданию.

– Оба вон! – сухо скомандовала Дарья Сергеевна.

Оба захлопали глазами, замычали, изображая неуклюжую оправдательную пантомиму.

– Вон! – заорала Дарья.

Новорождённых маргиналов смело на помойку, к их новой социальной среде.

– Бухгалтерия, – уже ровным голосом произнесла Дарья Сергеевна.

Главбух Галина Николаевна, собрав своё тучное тело, попыталась встать.

– Удержать всё.

Всегда наслаждался этим коротким сабельным ударом.

– Спецкоры.

Эти вскочили всей стаей.

– Раскопайте на этих дебилов то, что они даже сами не знают, – Дарья упивалась своей силой и властью.

– Сделаем!

Бумажные кладоискатели, сыскари под множеством подходящих случаю масок, будут рыть землю не из подобострастия или наживы, просто их собачье чутьё не может устоять перед ароматом спрятанной даже крысиной косточки.

– Эдуард Александрович, – просто глянула, чуть подняв бровь.

Юрисконсульт и служба безопасности в одном лице кивнул и поставил галочку в записной книжке.

Вы спросите, как мы вообще живём в таком деспотичном «государстве»? Вот так и живём. Особого сочувствия к пройдохам никто не испытывает, зарплату, как правило, не задерживают, да и красивая она.

Получившие задание спецкоры могли теперь спокойно дожидаться конца «чёрной мессы». Момент правосудия для них сдвинулся, искривляя астральные проекции неумолимого хода вещей. Для других же изменившаяся конфигурация столов и стульев никак не повлияла на амплитуды сердечных ритмов.

– Светская хроника. Совсем уже зажрались? Вас пролистывают как репортажи с юбилеев свинарок в газете «Гудок». Вместо трудового пафоса только игривые намёки на служебный секс. Да и интрига романтичней некуда: женится он на этой свинье или нет?

Читатели светской хроники, до недавнего времени народ достаточно непритязательный, с аппетитом кушали любое блюдо, приправленное парой-тройкой гламурных фамилий. Но приевшаяся изысканность обновок, рутинный флёр стали вгонять в тоску даже самых преданных обожателей. Народ задолбало бродить среди ухоженных, сытых статуй. Какая-нибудь обязательно должна упасть. Но не понарошку, и без героев-спасителей, а буквально рухнуть в пыльный бассейн. Желающих, разумеется, нет. Так и продолжают демонстрировать свои ослепительные улыбки, раздавать воздушные поцелуи и дефилировать по сужающимся колонкам светской хроники.

– Если никакого смертоубийства на почве ревности и разделения имуществ в ближайших номерах не произойдёт, придётся закрыть вашу рубрику.

Ужас проступил на фотогеничных лицах. До обмороков, слава богу, дело не дошло.

– А если просто кто-нибудь ногу сломает? – воскликнула Олечка, самая юная мечтательница о лаврах светской львицы.

«Луше всё-таки шею», – повисла в воздухе коллективная мысль.

Олечка мгновенно погрузилась в эпитафии ближайших номеров. Если, конечно, она знает смысл этого слова. Дарья Сергеевна саркастически хмыкнула и повернулась к Гороховой, заву хроники.

– Отчаянная молодёжь пошла.

Кивнула Олечке: «Давай без глупостей. Но материал чтобы был».

Я не сдержал одинокий смешок.

– А ты что ржёшь, Новиков?

И не ржал я вовсе. Просто ей хотелось придраться. За Олеську, наверное. Сидит сейчас эта бестия в приёмной, в молчанку с угрюмой Лидкой играют. Я её теперь точно за задницу ущипну. А Олеську за косичку дёрну. Может быть, и мороженое не куплю.

Игнорируя мои оправдательные намерения, Дарья Сергеевна, похоже, всерьёз собралась преподать весельчаку урок подобающего поведения.

Я отчаянно замотал головой, пытаясь уладить недоразумение. Но она даже не заметила мои потуги и медленно, как локомотив для сцепки, двинулась в мою сторону. Раздражало то, что в этом неумолимом движении чувствовалось больше равнодушия, чем желания утолить гордыню. Встала напротив, приподняла подбородок и бросила в пустоту:

– Когда деньги будут, Новиков?

«Какие деньги? Про что деньги? Под новогоднюю ёлку, что ли, не доложил? Так кто ж их там считал? Или бухгалтерия умышленно что-то напутала?»

– За «Сломанные сердца», дорогой.

Твою мать! Миловидная немолодая родственница главного редактора. Помню, сидели у неё на кухне, пили домашнюю настойку, болтали на безобидные темы. То ли настойка оказалась на «виагре», то ли грудь под блузкой свела с ума. И так уж случилось, что между прочими радостями молодую писательницу ласкало обещание отредактировать её творение.