«ПО ПОВОДУ ПРОФЕССОРА АНДРЕ. Весьма почтенный господин Штайн! …Из статьи в газете „Ганноверишен альгемайне цайтунг“ Вы могли узнать, что мой дядя, профессор АНДРЕ возглавлял музей янтаря в Кенигсберге, а позже — ИНСТИТУТ ЯНТАРЯ в г. Геттингене. Он умер несколько лет назад, но я поговорю с его дочерью о янтаре и Янтарной комнате…»
«ПОЛНОМОЧИЕ. Московская патриархия. Священный синод Русской Православной Церкви. ОТДЕЛ ВНЕШНИХ ЦЕРКОВНЫХ СНОШЕНИИ. Москва…
Настоящее полномочие выдано гражданину Федеративной Республики Германии г-ну ГЕОРГУ ШТАЙНУ в том, что Отдел внешних церковных сношений МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ поручает ему предпринимать от имени Русской Православной Церкви все необходимые действия перед должными государственными инстанциями ФРГ для возвращения законному владельцу — ПСКОВО-ПЕЧОРСКОМУ МОНАСТЫРЮ, расположенному на территории Союза ССР, принадлежащих ему священных реликвий: крестов, икон, окладов с икон, сосудов, панагий и других предметов, а также… священных одеяний, которые в марте 1944 года были вывезены из ризницы Псково-Печорского монастыря немецкими оккупационными властями и в настоящее время удерживаются на территории ФРГ ее соответствующими официальными учреждениями…»
«С ОТВРАЩЕНИЕМ все настоящие немцы наблюдают за глупостями, которые Вы, Штайн, продолжаете делать. Или Вы хотите уворованные „Советами“ у православных христиан ценности вернуть в Россию? Туда, где остались невообразимые художественные сокровища из Шлезвига, ИНСТЕРБУРГА, ГУМБИННЕНА, КЕНИГСБЕРГА, всего немецкого ВОСТОКА? Из Восточного Берлина? И разве Вы, Штайн, не знаете, что голландцы сегодня еще задерживают частную собственность немецкого кайзера из замка ДОРН? Может, лучше туда направить Вам свои усилия? Я желаю Вам одного, того, что всегда случается с доносчиками, шпионами и предателями в дикарском государстве. Лучше поезжайте-ка в Россию и не возвращайтесь, диктаторские режимы любят таких дураков, но в то тоже время и презирают их, так как они могут стать опасными для них самих. После того как они сделали свое дело, их обычно „изымают из обращения“. БЫТЬ МОЖЕТ, ВАМ ПОСЧАСТЛИВИТСЯ, И ВЫ ПОПАДЕТЕ В ДОМ УМАЛИШЕННЫХ. Это там ОБЫЧНОЕ ДЕЛО!..»
«ВЕРСИЯ „ПОНАРТ“. В связи с созданием поискового отряда Калининградского отд. СФК, утверждением устава и состава отряда прошу рассмотреть нашу заявку на версию „ПОНАРТ“. После тщательного изучения материалов есть много подтверждений, что именно сюда, в район ПОНАРТА, весной сорок пятого года прибыла колонна грузовиков, груженных большим количеством ящиков. Согласно документам, картам и схемам, выяснено, что на бывших пивных заводах „ШЕНБУШ“ (пиво „ПОНАРТ-ЛЮКС“) имеются обширные подземные помещения, в которых хранился лед для охлаждения и выдержки пива особо высокого качества. Ряд предприятий города выразил готовность оказать нам материальную поддержку в проведении поисковых работ».
«СЧЕТ В ГАМБУРГЕ ОТКРЫТ! Уважаемый господин Иванов. Мы решили продолжить дело, начатое ГЕОРГОМ ШТАЙНОМ, и поддержать Вашу просьбу по сбору средств в ФРГ на восстановление древних исторических зданий Кенигсберга, и в первую очередь КАФЕДРАЛЬНОГО СОБОРА и домика лесничего ВОБЗЕРА. Создан комитет содействия работам калининградского Фонда культуры. Номер счета: 326305 в банке ВАРБУРГ, БРИНКМАН ФИРТЦ и К0 в ГАМБУРГЕ, Фердинандштрассе, 75, „КУЛЬТУРФРОНТ КЕНИГСБЕРГ — КАЛИНИНГРАД“. Вклады, сделанные в ПРОШЛОЕ, не могут быть напрасными, они являются ИНВЕСТИЦИЕЙ в БУДУЩИЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ ДОМ!»
«ДУШИ УБИТЫХ ВОПИЮТ К СПРАВЕДЛИВОСТИ! Вы ищете ценности, сокровища, а не хотели бы ямку с десятками тысяч трупов? Поезжайте в БАГРАТИОНОВСК, и вам там каждый покажет, где зарыты десятки тысяч трупов ребят из ШТАЛАГА № 8 „А“. Может, расщедритесь, хоть столбик бетонный поставите на их ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОЙ БРАТСКОЙ МОГИЛЕ, ведь там лежат русские, украинцы, белорусы, евреи, бельгийцы, поляки и французы!»
…Солнце печет. Тишина. Голуби вдруг срываются с высокой белой стены и, громко хлопая крыльями, проносятся над обширным двором. «Послушники», молодые бородатые парни, возводят у одной из стен лавры деревянные леса, наверно, стену будут белить. С одним из них я только что разговаривал. Зовут его Сергеем, рабочий из какого-то ленинградского СМУ. Он уже третье лето на весь свой отпуск приезжает сюда, в лавру, и работает безвозмездно, «во имя Христа Спасителя». Верит ли? А как жить без веры? И что значит «верить в бога»? У каждого свой бог. Не на иконе, не на стене, не на небе — в душе. Знаете, без веры нельзя. Будто дыра внутри тебя, если нет веры в нечто, что есть выше тебя, созданное тобой и над тобой же вознесенное, чтобы в трудную минуту ты мог обратиться к тому, кто выше тебя духовно, найти в этом обращении силы, укрепиться духом. Нет, тут все работы ведутся бесплатно, их лишь только кормят и дают ночлег в кельях. Знаете, это не описать: ночь в келье. В которой до тебя сто, двести, триста лет назад спали, жили, размышляли о смысле жизни многие-многие люди. Вот тот здоровый мужик — саксофонист из Оренбурга; рыжий, его зовут Николай Николаевич — лектор общества «Знание» из Смоленска, а тощий, сутулый — Федя, конструктор из какого-то «ящика». Почему не едут в Соловки? Знаете, бывали и там. Там все бестолково. Одно делают, другое рушится. Планы устанавливают: вот сделай за сегодня, за неделю, за две — столько-то! Противно, хоть и деньги платят. А тут никто не спросит — сколько ты сделал и хорошо ли. Кто работает не за деньги, а за совесть, у того всегда все хорошо получается.
Инок, с которым познакомил меня Серега, понес мои бумаги настоятелю. Письмо, просьба показать сокровища стеклянных ящиков. Господи, какая красота, эта Псково-Печорская лавра, мужской монастырь! Сколько веков пронеслось над этими стенами, башнями, флюгерами! Сколько событий, каких людей помнят эти могучие, неприступные стены! Кто только не побывал под ними! Сам великий польский король Стефан Баторий, размахивая саблей, гнал свои войска на стены лавры, кричал сорванным голосом: «В гору, жолнеже! Матка Боска с нами!» Два с половиной месяца длилась осада, ворвались все же поляки в лавру, да не смогли в ней удержаться, псковский воевода Юрий Нечаев выбил врагов и погнал прочь от белых этих, в те дни прокопченных, залитых смолой и кровью, стен… Тут побывали многие, покопаться бы у стен крепости-лавры, чего бы только не нашлось. Петр Великий жаловал лавру как крепость неприступную на западной российской границе золоченым российским гербом и «прапором», золоченым флюгером на главную башню — вон он матово сияет в солнечных лучах…
Но что же инок? Что настоятель? Какой-то мужчина стоит у стены на коленях, прислонившись к камням лбом, группа женщин с тючками и узелками толпится, тоже послушницы, ждут, когда им скажут, куда идти, где размещаться, толпа туристов возле навеса, под которым виднеется древняя карета. Кажется, Екатерина, императрица российская, приезжала в ней в лавру… Но что же настоятель? Очень занят? Не принимает инока с моими прошениями? Мне бы только взглянуть. Говорят, что настоятель чуть ли не полковник в отставке, боевой офицер, весь в орденах и шрамах, ушел лет двадцать назад от семьи, из миру, от телевизора, водки, партсобраний и городской бессмысленной суеты за три стены, простым послушником, потом — монахом, и вот возвысился. Или был такой раньше? Хотя какая разница… А, идет!
Инок еще издали отрицательно мотает головой, разводит руками: нет-нет, это невозможно, он ведь сразу мне сказал, что увидеть ценности вряд ли удастся, это ведь не музей, уж простите с богом, сейчас будет обед, если желаете, то пройдемте в трапезную. Пища тут простая, но сытная: горох с мясом, картофель и кисель клюквенный.
