— Обойдемся без них. Я берусь за работу, — процедил Пол-лица, с завистью подумав о крыльях летунца.

— Как ты уже знаешь, мой старший брат, да упокоиться в лучшем мире его дурья башка, отважился посягнуть на власть барона. Рассчитывая упрочить свое влияние в этих землях, местная квелая братия правильников обещала ему подсобить, смастачив откупную грамоту, оберегающую от проклятия. Однако она не понадобилась. Папаня одолел братца, хотя давно уже его изводили нарывы, подагра, бессонница, неблагодарные селяне и отношения с ними. Настал черед папани волноваться о проклятии, грозящем за убиение родного чада. К правильникам, злоумышлявшим супротив законного владетеля, он, понятное дело, обращаться не жаждал. Посему дня два тому послал за смертниками в вольный город. Да, видать, зря. Смертники-то за ближайшими кустами приютились, забавляясь браконьерством.

Уразумеешь? — понизив голос, рассказал усач.

— Это не наши зайцы. Подкинули гады правильники. Они, бывает, так потешаются, — попытался отбояриться Пол-лица.

— Само собой. А еще частенько бывает так, что браконьеров вешают без суда на дереве, под которым застигли. Я же могу даровать свободу для кое-кого из них не только от петли, но и от назойливых правильников, — проникновенно молвил усач.

— Чего же стоит такая свобода? — скептически поинтересовался Пол-лица.

Поотстав от свиты, усач боязливо огляделся и, наклонившись в седле, заговорщицки осведомился:

— Ежели проклятие вовремя не уничтожить, то оно погубит папаню?

— Верней всего, так и случиться, — помолчав, ответил Пол-лица.

— А смертник сумеет притвориться, что избавляет барона от проклятия, но на самом деле оставить все как есть? — едва слышным шепотом спросил усач, отводя глаза.

— За такую вопиющую небрежность в работе наследник барона будет вправе казнить смертника, — грустно заметил Пол-лица.

— Наследник папаши перед тобой. Поверь, я не собираюсь карать полезных наймитов за ладно выполненную работу. Более того, смертник даже получит награду и пройдет через мои земли, избегнув стычки с правильниками, — искушающе пообещал усач.

— Вы готовы поручить такое ответственное дело первому попавшемуся смертнику? — удивился Пол-лица, придерживая пружинящие ветки.

Испугавшись куропаток, неожиданно вспорхнувших из-под копыт коня, усач вздрогнул и, сглотнув, пробормотал:

— Смертник с ватагой правильников за спиной не будет почем зря чесать языком. Да и к тому же, кто купится на его небылицы?

— Все же зачем вам испытывать удачу? Пример старшего брата явственно показал, что барон способен дать отпор самому искусному коварству, — с сомнением произнес Пол-лица.

— Ну, я же не любопытствую, за какие заслуги вас преследуют правильники. Чтобы понудить их перебраться на левый берег, надобно чем-то здорово досадить братству. Впрочем, для пущего доверия, я объяснюсь. Папаню не ради красного словца прозвали Волчьим бароном. Он обожает травить зверьми виновных в каких-нибудь безделицах. А виновны у него все без разбору, — усач закатал рукав камзола, демонстрируя длинный шрам на тыльной стороне кисти. — Этот я схлопотал в восемь лет за то, что не спросясь взял его меч. От волков меня уберегло лишь кровное родство. Слугам везло меньше. Пойми, недели не проходит, чтобы очередного добродетельного селянина не загрызли насмерть. Кто-то должен выступить супротив этого безумства.

— И этим кто-то сообразили стать вы. Надеетесь даровать селянам лучшую жизнь? — закивал Пол-лица, содрав с груди налипшую паутину.

— Скорее спасти от каждодневного кошмара. А сам-то ты изволишь

помочь благому делу? — вглядываясь под капюшон смертника, волнительно уточнил усач.

— Не поддержать столь бескорыстные устремления было бы просто кощунственно. Тем паче, когда и выбора-то особого нет, — подавив сардоническую улыбочку, заверил Пол-лица.

— Под вечер мы прибудем в замок, и я отведу вас к барону. А до тех пор, во избежание ложных подозрений, нам придется сторониться друг друга. Смотрите, ненароком не потеряйтесь в пути, — напоследок остерег усач и, ударив коня пятками, проехал в первые ряды процессии.

— С такой охраной даже слепец не заблудится, — пробурчал Пол-лица, косясь на пару конных лучников, тут же подменивших отпрыска барона.

Вскоре смертников вывели на росистую тропку, к полудню уткнувшуюся в череду полей, задушенных бурьяном. Пройдя по извилистой стежке до дороги, путники повстречали селян, расчищавших давно непаханую землю. Многие из них, отчаявшись побороть царившее повсюду запустение, лежали в тени одинокого боярышника, но углядев приближавшихся всадников, сломя голову рванули в буйную траву.

Дорога повернула в сторону сбежавших селян, будто ринувшись по их следу, и открыла взорам путников затаившуюся в низине деревню. Тотчас на смертника напустилась щемящая сердце тоска, одолевавшая всякого странника бредущего через покинутое селение. Ни единой живой души не было видно среди облупленных мазанок, скромно заслонившихся кустами рябины. Лишь сиротливый лай собаки за подновленным плетнем приветствовал примолкшую процессию.

— Чего-то не слыхать восторгов здешнего люда. А ведь баронов сынок убеждал, что хочет всех спасти, — зашептал Савва, обеспокоенно таращась на опрокинутое ведро, впопыхах брошенное у колодца. — Можно даже подумать, будто народ не уважает отпрыска господина, а скорее боится его. Из деревеньки явно убегали в спешке.

— Что поделаешь если у каждого разное понимание уважения. Для одних оно немыслимо без доверия, а для иных без страха, — печально изрек Пол-лица, заметив человеческий силуэт, промелькнувший в зарослях у околицы.

— Может нам тоже стоит струхнуть и попытать счастья у правильников. Еще неизвестно кто окажется хуже, — в своей излюбленной манере простонал Савва.

— А ты разве еще не наложил в портки? Давно пора. Я так постоянно пребываю в ужасе от собственной беспомощности. Просто не подаю виду. Со временем и ты свыкнешься со своим бессилием. Даже сумеешь подгадать момент, когда надо заткнуться и смиренно шагать вперед, — намекнул Пол-лица, зыркнув на всадников подъехавших ближе.

Оставив позади негостеприимное селение, процессия обогнула пруд заросший камышом и продолжила путь по дороге, петлявшей меж оврагов. Крутые спуски, ожидаемо приводившие к скорым подъемам, быстро умаяли пеших смертников, загодя измотанных тревожным утром. Здоровенный всадник, замучавшись беспрестанно натягивать поводья, глянул исподлобья на ковылявшего Савву и ворчливо предложил:

— Дать вам коня? А то плететесь, как хромые гуси.

— Благодарю за заботу и такое меткое описание нашей ходьбы, но смертники не ездят верхом, — утомленно отказался Пол-лица.

Здоровяк мотнул головой, словно стараясь вытряхнуть из ушей часть витиеватой фразы и туповато брякнул:

— Не научены, стал быть?

— Отнюдь. Просто животные боятся всех, у кого была срезана личина, похлеще огня. Стоит только смертнику сесть на лошадь, как она тут же взбеленится и попробует его скинуть, — снисходительно улыбнувшись, пояснил Пол-лица.

— Вот глупая скотина! — не понятно на кого именно выругался здоровяк. — А волки вас тоже страшатся?

— Если успеть дотронуться до них, то могут испугаться. Правда, сперва они норовят тяпнуть. Так что, пока вся стая разберет, кто перед ней, смертник оказывается уже сильно покусан, — завершив очередное восхождение, произнес Пол-лица.

— А еще говорят, что смертникам живется привольно. Брешут видать, — разочарованно выпятил губу здоровяк и поскакал к усачу.

Когда Пол-лица уже свыкся с бесконечной пыткой оврагами, дорога, словно смилостивившись над ним, выбралась на равнину. Свежий северный ветер, задорно игравший в разнотравье, ободрил взмокших путников. А уж после короткого привала около холодного родника брести стало совсем легко и к вечеру процессия, наконец, достигла сооружения, гордо названного замком. Хотя строение, громоздившееся на крутосклонном холме, больше походило на гигантский валун, опоясанный крепостной стеной, сложенной на скорую руку. Хаотичные пристройки, удовлетворявшие нуждам каждого нового хозяина, обезобразили некогда ладный донжон, треснувший посередине.