А как насчет другого? Того, с волосами, похожими на львиную гриву, и с глазами цвета золота. Он был силен, и во взгляде его было нечто внушавшее доверие. Совершенно очевидно, он влюблен в ее соперницу и ненавидит испанца…

Шамиля беспокойно ходила по своему новому шатру, теснота которого служила очередным напоминанием о понижении статуса седьмой жены принца — еще один укол ее гордости. Рук велел ей перебраться сюда, чтобы лишний раз наглядно показать ставшей неугодной супруге ее новое место. Прежние покои были куда просторнее. Шамиля в сердцах запустила флакон духов в стену своего нового пристанища. Увы, отскочив от упругой, туго натянутой ткани, флакон упал на покрытый ковром пол и не разбился, а жаль… Шамиле надо было на чем-то выместить злость. Швырнув склянку обратно в корзину, она бросилась на кровать и зарылась лицом в подушку.

Лев был в цепях… Как мог он помочь ей? Шамиля слышала, что Ари-паша приговорил его к смерти за то, что он украл его невесту. Сегодня вечером состоится пир, а потом невеста принца будет удостоена чести присутствовать при казни своего похитителя. Шамиля подумала было о том, как помочь Льву бежать, но пленника охраняли весьма усердно. Да и в одиночку он не мог проникнуть в покои принца и увести за собой женщину, которую любит… Но даже если бы Шамиля осмелилась провести его в шатер, далеко ему все равно не уйти. Тенерифе — остров в океане. Да и не могла Шамиля так рисковать: если Ари-паша узнает о ее преступлении, ее ждет неминуемая смерть.

Смерть…

Шамиля вскочила с постели и на цыпочках подошла к выходу из шатра. Раздвинув полог, она выглянула наружу. Напротив, у входа в шатер, стояли два стражника, но больше никого не было видно. Задернув полог, Шамиля подбежала к сундуку, где хранилась ее одежда, и с самого низа достала заветную склянку. Смерть…

Крышка открылась легко, и на ладони Шамили выкатился шарик с густой черной тягучей жидкостью. Сок закраи — пустынного колючего растения, дарил смерть медленную, но без мучений. Шамиля знала действие этого яда, поскольку уже пользовалась им для своих целей. Что поделаешь, придется снова прибегнуть к убийству. В тот раз она с помощью яда отправила в мир иной дочь одного влиятельного вельможи, которая приглянулась Ари-паше как раз в тот момент, когда дело шло к их с Шамилей свадьбе.

Итак, сегодня, перед началом пира, она даст Золотой Птичке вина, чтобы успокоить нервы, ибо какая невеста не волнуется перед свадьбой? Золотая Птичка будет сидеть на свадебном пиру и лакомиться роскошными яствами. А потом она вдруг почувствует усталость, и принц велит отвести ее в свадебный шатер, а когда он придет к ней, чтобы вкусить ее прелестей, невеста будет мертва.

Шамиля усмехнулась. Сделать это было так просто, что она мысленно отругала себя за то, что не додумалась до такого очевидного решения раньше. Золотая Птичка бледна и слаба, разве может подобное бледное создание прожить долго? Конечно, принц может пригласить своего личного врача, но этого Шамиля не боялась. Али-баши был ее двоюродным братом, и именно ей, Шамиле, он был обязан такой почитаемой должностью. Али-баши не был так наивен, чтобы не понимать, от кого зависит его благополучие. Стоит только шепнуть словечко доктору, и он найдет естественное объяснение смерти невесты из северной страны.

Снаружи донеслись голоса, и Шамиля быстро спрятала пузырек с ядом за пояс своих широких шаровар. Опустив вуаль, закрывавшую нижнюю часть ее лица, она быстро взяла корзину и поспешила к двери.

Шамиля нисколько не удивилась, когда, откинув полог, в шатер вошел Рук.

— Ты слишком долго копаешься, Шамиля, — упрекнул ее могучий араб.

— Не должно спешить, когда дело идет о подготовке к свадьбе досточтимой невесты великого принца, — покорно склонив голову, ответила женщина.

Она хотела было проскользнуть мимо Рука к выходу, но визирь отступил, загородив ей проход.

— Твой тихий голос и кажущаяся покорность не обманут меня, Шамиля. Ты недовольна тем, что Ари-паша берет сегодня в жены новую красавицу.

Глаза брюнетки блеснули, но голос остался все тем же — мелодичным и ровным.

— То, что хорошо для моего супруга, хорошо и для меня.

Рук рассмеялся глубоким гортанным смехом.

— Принц может верить твоим речам, столь сладким, сколь и лживым, Шамиля, но я не такой, как он. Седьмой жене нет дела до принца. Она блюдет свой интерес. Так было всегда, так остается и поныне.

— А ты, Рук, — осмелилась спросить Шамиля, — ты чьи интересы защищаешь?

— Моего принца.

— И совсем не думаешь о своих? — удивленно воскликнула она. — Скажи мне, визирь, что, по-твоему, станет с первым советником принца, когда у нашего господина появится восьмая жена? Ты же сам видел, как внезапно все изменилось к худшему в нашем королевстве, когда султан Фазис пригрел на своей груди английских пастырей.

— Они околдовали султана. Он стал говорить на их языке и думать их мыслями, но когда великий султан отойдет в мир иной, Ари-паша выгонит неверных вон, потому что он смотрит на жизнь своими глазами, а не глазами отца. — По тону Рука трудно было понять, нравится ли ему такой порядок вещей или нет. Он всего лишь констатировал факты.

— Да, все бы так и случилось, если бы не эта женщина из северной страны. Она воспитана по другим обычаям и не станет жить по нашим. Ты видел, как он смотрел на нее: он был словно одержим дьяволом. Ари-паша не посмеет ей ни в чем отказать. Будет ли твое место рядом с принцем таким уютным и теплым, когда его новая жена начнет устанавливать свои порядки?

— Ари-паша знает мне цену. Мне нечего бояться.

Рук говорил спокойно и уверенно. Шамиля растерялась. Хотя, подумала она с некоторым запозданием, чего бояться великому визирю? Разве не в его руках находится истинная власть? Его уважали и боялись все, кто окружал принца. Когда визирь был еще совсем молод, султан Фазис приставил его следить за своим сыном. Все в королевстве знали, что султан часто сокрушался о том, что Аллах не дал ему сына такого, как Рук, которому он смело мог доверить управление королевством. Если Ари-паша рос капризным и вздорным, то Рук предпочитал молчать, а если говорил, то по делу. Если принцу часто приходилось кричать и топать ногами, чтобы добиться повиновения, то Руку достаточно было только взглянуть на провинившегося, и тот немедленно подчинялся.

Нет, Руку нечего было бояться влияния новой жены. Золотая Птичка вскоре поймет, как следует вести себя с визирем. Разозлившись на то, что так легко выдала себя, Шамиля с досады прикусила губу.

Между тем Рук, не торопясь, просматривал содержимое корзины. Здесь ему не к чему было придраться: масла и растирания были самыми лучшими. Однако, когда Рук взглянул на наряд из бледного шелка, приготовленный Шамилей для невесты, он, нахмурившись, спросил:

— Это что такое?

— Наряд, который нечестивица наденет на свадебный пир, — с невинным видом ответила Шамиля.

— Ты сделала плохой выбор. Дай ей золотой — только он ей под стать.

— Не знаю, о чем это ты говоришь, — скосив глаза, ответила Шамиля.

Рук схватил женщину повыше запястья и сжал руку так, что она сморщилась от боли.

— Ты лжешь, Шамиля. Все знают о твоем золотом наряде. Ты надевала его, когда ходила в гарем, чтобы похвалиться перед остальными женами щедростью Ари-паши. Вот эту одежду ты отдашь Золотой Птичке.

— Не отдам! — крикнула Шамиля, попытавшись высвободиться.

— Ты сделаешь то, что тебе говорят! — повысил голос визирь, тряхнув Шамилю так, что она едва не выронила корзину.

— Убери от меня руки, визирь! Ари-паша накажет тебя за то, что ты нанес оскорбление седьмой жене принца!

— Принцу теперь не до тебя, — с ухмылкой ответил визирь, — подумай лучше, как отнесется Ари-паша к тебе, узнав о твоей ревности.

Шамиля прикусила язык. Она все равно не могла ослушаться приказа визиря.

— Но я ни разу не надевала золотой костюм перед принцем, позволь мне приберечь его до трехлетней годовщины нашей свадьбы, — взмолилась Шамиля.