— Может, и наденешь еще, а пока он пригодится для этого случая — новой свадьбы. Как ты думаешь, почему Ари-паша просил тебя взять наряд с собой?

— Не для того, чтобы я отдала его другой! — воскликнула Шамиля, не желая верить в то, что сегодняшнее событие было спланировано давно, еще в те времена, когда она считала, что принц не может и думать ни об одной новой женщине. — Мой муж велел мне взять золотой наряд, потому что не был уверен, что мы вернемся домой ко дню нашей третьей годовщины.

— Верь во что верится, Шамиля, если так тебе легче. Но сердце твое знает правду. В новых покоях невесты стоят сундуки с нарядами, которые принц заказал специально для нее, но он хочет видеть ее в золотом одеянии, о котором ты столько говорила. А теперь делай, что тебе говорят!

Шамиля, глотая злые слезы, отложила корзину и подошла к сундуку, доверху полному нарядов из богатейшего шелка. Она вовсю кляла себя за то, что все-таки взяла с собой золотое платье. Оставлять его во дворце было опасно. Завистливые жены могли пробраться в ее покои и испортить драгоценную вещь. Выходит, что зря она волновалась: самый красивый из ее нарядов так или иначе уплывал от нее. Нащупав рукой пузырек за поясом, она крепко сжала его, решив во что бы то ни стало убрать с пути ненавистную северянку.

Шамиля неохотно сложила в корзину шаровары, лиф из золотой парчи и накидку из тонкого газа и вслед за визирем выскользнула из своего тесного шатра.

Алекс сидела за низким столиком, невидящим взглядом уставившись в зеркало. Позади нее четыре смуглые рабыни болтали на непонятном языке. Две рабыни расчесывали ее волосы какими-то замысловатыми щетками, взбивая и укладывая их так, что они казались особенно пышными и густыми.

Две другие девушки стояли без дела в стороне. Очевидно, они уже сделали положенную им работу и теперь ожидали прихода Шамили.

Александра была как во сне. Прошло уже несколько часов с того момента, как ее привели в эти нарядные покои, а она так ничего и не узнала о Майлзе. Алекс не могла забыть его взгляда, взгляда, которым он пытался сказать ей о своей любви. Глаза его молили простить за все горе, которое он ей причинил, и Алекс с радостью даровала ему прощение, поскольку ей, в общем, не в чем было его винить. То, что пережила она, было ничто по сравнению с мукой, которую испытал Майлз. По его глазам Алекс поняла, что он поверил в рассказы Диего. Алекс представляла, как больно ему сознавать, что его невеста делила ложе со злейшим врагом. Александра мечтала об одном: дать ему знать, что все рассказы Диего — ложь, что она осталась верна своему жениху, но как это сделать? Помочь ей могла только та темноволосая девушка, Шамиля. Велев рабыням искупать Алекс, она исчезла, чтобы принести… что-то, а что — Алекс понятия не имела.

Приятной неожиданностью для Александры стало известие о том, что Шамиля неплохо говорит по-английски. Оказывается, правитель этой страны, султан Фазис, заставил всех своих приближенных общаться при дворе на английском языке. Как поняла Алекс, Шамиля не любила ни англичан, ни их непривычную для восточного уха речь, но не без основания испытывала гордость за то, что сумела овладеть трудным и совершенно чужим для нее языком. Алекс попросила ее разузнать о Майлзе и теперь с нетерпением ждала возвращения темноволосой красавицы.

Услышав голоса за портьерой, Алекс повыше натянула простыню, в которую ее закутали после купания. В помещение вошла Шамиля с корзиной в руках.

— Вы успели что-то узнать, Шамиля? — спросила Алекс.

Шамиля прошла к столику, поставила на него корзинку и, отстегнув вуаль, закрывавшую нижнюю часть лица, ответила:

— Я знаю очень мало. Только то, что Льва отвели в шатер, где ему лечат раны.

— Раны? — испуганно воскликнула Алекс. — Его пытали? Тот удар в голову?

— У него глубокие раны от цепей на запястьях. Это все, что я знаю.

— Ну тогда, значит, его не пытали.

— Если ты имеешь в виду казнь, к которой приговорил его мой муж, то она состоится только вечером. На свадебном пиру Ари-паша решит судьбу Льва.

Надежда озарила взгляд Алекс.

— Вы хотите сказать, что его могут помиловать?

— Нет, — возразила Шамиля. — Его обязательно убьют. Сегодня будет выбран лишь способ казни, и тебе предоставят честь смотреть, как убивают твоего похитителя.

— Господи! — Алекс, закрыла лицо руками и заплакала.

Шамиля, нахмурившись, смотрела на соперницу.

— Тебя что, не радует, что твой похититель будет убит?

— Майлз не крал меня! — воскликнула Алекс. — Меня украл испанец, а не Лев, как вы его зовете. Я была невестой Льва. Ну почему меня никто не хочет слушать?

Шамиля растерялась. Кажется, северянка бьиа искренне удручена и расстроена. Тогда зачем же она насылала свои колдовские чары на Ари-пашу?

— Лев любит тебя, я видела это по его глазам, но я не знала, что и ты его любишь.

Алекс взглянула в глаза Шамиле. Она видела, что отношение смуглянки к ней изменилось к лучшему, но во взгляде по-прежнему оставалась неприязнь.

— Ты можешь помочь мне бежать, Шамиля? Ты можешь отвести меня ко Льву и помочь бежать?

— Нет, — решительно тряхнула головой Шамиля. — Этого я сделать не могу. Слишком опасно. У Рука глаза повсюду. Он узнает, и нас обеих убьют.

Шамиля медленно отошла в противоположный угол комнаты, не зная, как расценить внезапно возникшее теплое чувство к этой бледной светловолосой женщине. Она дотронулась до спрятанного пузырька с ядом и отдернула руку как от ожога. Решимость отравить соперницу таяла на глазах, и Шамиля пыталась уверить себя, что северянка околдовала ее так же, как до этого Ари-пашу. Не может быть, чтобы она действительно не понимала, какая честь стать женой принца. Однако в синих глазах красавицы было столько неподдельного горя, что не поверить ей было очень трудно.

Александра терпеливо ждала, что скажет Шамиля, ни на секунду не спуская с нее глаз.

— Не знаю, как тебе быть, — ответила наконец Шамиля, темные, как ночь, глаза которой теперь светились истинным сочувствием. — Мой муж выбрал тебя своей восьмой женой, и он верит словам испанца. В нашей стране по закону положено убивать того, кто украдет невесту другого. Если Ари-паша убедится в том, что ты действительно принадлежишь Льву, он, может, и отпустит тебя. Но едва ли Ари-пашу можно переубедить. Ты понравилась ему, и он не захочет тебя отпускать. Правда будет резать ему слух.

Алекс видела, с какой болью дались Шамиле последние слова.

— Прости, Шамиля, — тихо пробормотала она.

— За что тебе просить прощения?

— За то, что мое присутствие причинило боль тебе. Должно быть, ты очень расстроена и со страхом смотришь в будущее.

Шамиля не верила своим ушам. До сих пор никому не приходило в голову посочувствовать ей в ее трудном положении. Странно и удивительно, что первым и, наверное, единственным человеком, который пожалел ее, была эта неверная. И все же с трудом верилось, что белокожая красавица говорит от чистого сердца.

— Не надо жалеть Шамилю, — гордо сказала седьмая жена. — Я всегда могла о себе позаботиться. Я должна остаться любимой женой принца, и я сделаю все, чтобы так оно и было.

— Конечно, — согласилась Алекс. — Даю тебе слово, что бы ни случилось, место Майлза в моем сердце навеки останется незанятым. Ари-паша может сделать меня своей женой, но в душе я всегда буду принадлежать человеку, которого люблю.

Шамиля не совсем поняла, что хотела ей сказать Алекс, ибо не знала, что такое в понимании северянки любовь и каким должно быть это чувство, чтобы продолжать любить мертвого. Она прилагала немалые усилия, чтобы не дать себе размякнуть. Сейчас она должна видеть в этой девушке соперницу, врага, а иначе ей никогда не выиграть битву за сердце принца.

— Начинайте, — велела она рабыням, стоявшим в стороне в ожидании приказаний. — Надо закончить готовить тебя к пиру, — пояснила Шамиля светловолосой женщине, — а еще многое предстоит успеть.