Она улыбнулась:

— Очень даже готова!

— Прекрасно!

— Но…

Призвав на помощь всю свою храбрость, она решила скорректировать его действия. Пускай он на пару десятилетий опытнее, она все равно знает лучше, чего ей сейчас хочется.

— Я знаю, что ты можешь играть на любом поле, и поэтому позволь мне самой выбрать площадку.

Он настороженно посмотрел на нее:

— Что ты под этим подразумеваешь?

— Не притворяйся тупицей, Бобби Том. Наши каналы связи должны быть открыты.

Он рассмеялся.

Она потянулась к смятой простыне, прикрывавшей его бедра, и отбросила ее в сторону.

— Я полагаю, что лучшим местом, где я смогу удовлетворить свое любопытство, будет душевая. Как насчет того, чтобы принять душ?

— Душ?

— Ты ничего не имеешь против?

— Но… ты уверена, что готова к этому? Это ведь все-таки новый и где-то качественный скачок. Ты сможешь выдержать такую нагрузку?

Губы ее сложились в усмешке, древней как мир.

— Не думай об этом, красавчик!

На другой день они парили в его самолете над просторами Техаса, и сердце Грейси замирало от ужаса и восторга. Бобби Том объявил, что собирается показать ей Остин — городок, в котором он окончил колледж. День был ясный, под ними синели речки, распахивались каньоны, и Грейси окидывала их пугливым взглядом.

Она ни о чем не жалела. Он был вчера точно таким, каким она себе его представляла, — нежным и настойчивым, и воспоминания об этой волшебной ночи сохранятся в ее сердце до последнего часа.

— Как прекрасно убраться наконец подальше от этого телефона, — сказал он, закладывая крутой вираж. — Один только Лютер звонит мне по шесть раз на дню!

— Ты не можешь, однако, винить мистера Бейнза в том, что он так нервничает из-за турнира по гольфу. До праздника осталось меньше двух месяцев, а ты так и не дал ему точный список гостей. Тебе, пожалуй, следует все-таки обзвонить своих друзей!

— Пожалуй, — ответил он без особого энтузиазма.

— Я знаю, почему ты уклоняешься. Тебе легче самому оказать услугу кому-то, чем просить кого-то о ней.

— Не все так просто, Грейси. За спортсменами постоянно охотятся. Им постоянно грозит не одно, так другое.

— Не хочешь ли ты сказать, что ни один из твоих друзей ни разу не обращался к тебе за помощью?

— Не многие.

— Держу пари, что это не так. — Она сочувственно улыбнулась ему. — Почему бы тебе не поручить мне эту головную боль? Я завтра же сяду на телефон и доберусь персонально до каждого, на кого ты мне укажешь.

— Малышка, ты просто хочешь заполучить координаты Троя Айкмена. Извини, но это не твой тип.

— Бобби Том…

— Ммм…

— Я, наверное, уроню себя в твоих глазах, если скажу, что не имею ни малейшего представления, кто такой Трой Айкмен.

Он закатил глаза:

— Это самый известный защитник в стране, дорогая! Он дважды помог «Ковбоям» выиграть Суперкубок.

— Боюсь, я мало что смыслю в футболе.

— Остается только надеяться, что никто в Теларозе не узнает об этом!

Она пережила минутное волнение, когда самолетик пошел на посадку. Но Бобби Том так уверенно и мягко приземлил машину, что Грейси почти не почувствовала толчка. Впрочем, она и вчера не ощутила особенной боли. Он все проделывал качественно, за что бы ни брался, — этот великолепный космический ковбой.

Не отходя от посадочной полосы, он одолжил машину у одного из тут же подвернувшихся приятелей и повез Грейси на экскурсию по городу, включив в нее осмотр Остинского университета и общежития, в котором ему пришлось провести несколько лет. Когда солнце склонилось к закату, они стояли на берегу озера Таун, излюбленного места отдыха горожан.

Она с любопытством оглядывала величественную картину, доминантой которой был мост, переброшенный через водную гладь, где сновало около сотни прогулочных лодок. На берегу озера также было многолюдно. Создавалось впечатление, что ожидается праздничный фейерверк.

Грейси обратила внимание на бесчисленное количество черных птиц, бесшумно носившихся в быстро темнеющем небе. Она ощутила странный едкий запах, напомнивший ей о зоопарке.

— Мы столько с тобой видели, сегодня! Но эти птицы!.. Они ведь должны спать…

Он лукаво улыбнулся:

— Один из великолепных аттракционов матушки-природы. Ты же любишь летучих мышей, дорогая?

— Летучих мышей? — Она внимательно вглядывалась в черные, стригущие воздух тени, и едкий запах вновь коснулся ее ноздрей. Резкие пискливые звуки царапали ей слух. — Не думаю, что люблю. О Господи!

Как по сигналу, огромная туча крылатых тварей выскользнула из-под темной громады моста, потом еще одна, и еще… Как Зачарованная она следила за этими стаями, заполнившими небо, словно клубы густого дыма. С губ ее слетело испуганное восклицание, когда парочка рукокрылых пронеслась над ее головой.

Он рассмеялся и положил руку ей на плечо.

— Я знал, что ты будешь в восторге. Эти твари — гордость Остина. Тут самая огромная популяция в Штатах. Они живут под мостом и за ночь пожирают двадцать тысяч фунтов насекомых. Обычно они не вылетают, пока полностью не стемнеет, но сейчас стоит засуха, и им нужно больше времени, чтобы подкормиться. Кстати, нам тоже пора бы перекусить.

Она не имела ничего против. Обед в обществе Бобби Тома всегда сулил встречи с новыми интересными людьми. Так оно и случилось. Когда они заглянули в «Дыру в стене», их шумно приветствовали от самого входа. У их столика перебывал весь зал, включая музыкантов оркестра. Она хотела сама рассчитаться за свою еду, но Бобби Том опередил ее, уплатив, как обычно, за всех присутствующих. Когда они шагали к машине, она попыталась украдкой сунуть тощую пачку бумажек ему в карман.

Он вытащил их:

— Что это?

Она подобралась, готовясь к неприятностям:

— Я просто плачу за свой ужин.

Его брови взлетели вверх, и он так посмотрел на нее, что она была готова провалиться сквозь землю.

— Что ты еще выдумываешь, черт побери! — Он сунул банкноты в ее раскрытую сумочку.

Она знала, что в физической разборке непременно проиграет, и решила приплюсовать эти денежки к очередной подпольной выплате.

— Я не собираюсь пользоваться твоей щедростью, особенно теперь, когда мы переспали. Я всю жизнь сама платила за себя, Бобби Том, и собираюсь так поступать дальше.

— Но ты же теперь моя подружка!

— Это не имеет значения.

— Такие фокусы не для меня, запомни и заруби себе на носу, Грейси! Пока ты со мной, я не потерплю никакой складчины, так что выбрось из головы эту собачью чушь. — Он резко остановился и посмотрел ей прямо в глаза. — Ну-ка, постой, крошка! Вчера утром я нашел в ящике моего стола пачку каких-то денег. Я подумал, что сам их сунул туда, но теперь сомневаюсь в этом. У тебя нет никакого мнения на этот счет?

— Это моя квартплата.

— Квартплата? Я не назначал тебе никакой квартплаты!

— Плюс часть стоимости платья для коктейлей.

— Платье было подарком! Не смей даже думать платить мне за него.

— У меня не тот статус, чтобы принимать от тебя дорогие подарки!

— Но мы помолвлены!

— Мы липово помолвлены, Бобби Том! И обещай мне с уважением относиться к моим поступкам, особенно теперь, после постели.

Он сжал зубы:

— Это самая нелепая из всех твоих штучек, Грейси! Неужели ты думаешь, что я воспользуюсь хотя бы центом из тех денег, что ты мне вернешь?

— Это твое дело, как ты ими распорядишься. Я плачу свои долги.

— Это не долги.

— Для меня — долги. Я говорила тебе об этом с самого начала. Я не возьму у тебя ничего.

Бобби Том широко зашагал к машине, бормоча ругательства. Подойдя к стоянке, он сорвал с головы стетсон и с силой ударил им себя по бедру. Грейси показалось, что этот удар предназначался ей.

Обратный перелет в Теларозу прошел в полной тишине. Она сожалела, что столь прекрасный день заканчивается так плохо, но, чтобы отстоять свои права, приходится иногда идти на жертвы. Когда они добрались домой, он, похоже, несколько успокоился. Она поблагодарила его за чудесно проведенное время и поднялась по лестнице в свою квартирку, где быстро сбросила с себя всю одежду и приняла душ.