— Вы разожгли мое любопытство. Может быть, вы и не очень красивы, но об этом трудно судить. Возможно, под этим платьем скрывается тело богини.

— О нет, — сказала она с жестокой честностью. — Уверяю вас, там скрывается самая непрезентабельная фигурка.

У него снова вздернулся уголок рта:

— Не поймите меня неправильно, но я доверяю своим суждениям больше, чем вашим. Я в какой-то мере — знаток.

— Я это заметила.

— Кажется, по поводу ваших ножек я уже высказывался — не далее как вчера вечером.

Покраснев, она пыталась найти подходящий ответ, но у нее не имелось достаточного опыта общения с мужчинами, и ей трудно было придумать хоть что-то.

— Это у вас красивые ноги.

— Вот как. Спасибо.

— И великолепно оформленный торс!

Он рассмеялся:

— Черт возьми, миз Грейси, но, судя по всему, сегодня я буду держать вас весь день при себе — ради развлечения.

— Вы любите развлекаться?

Он пожал плечами:

— Почему бы и нет? Со дня моего ухода из спорта я обычно прислушиваюсь к тому, чего хочет моя левая нога.

Она не могла поверить в свою удачу.

Она сидела и слушала, как он отдает распоряжения. Через минуту ей вернули ее сумочку, дорожный чемоданчик Грейси также перекочевал в лимузин. Бруно было велено сдать на пункт проката ее машину. Садясь за руль, он строго посмотрел на нее:

— Я не повезу тебя до Техаса, так что прямо сейчас выбрось из головы всякие фантазии на эту тему. Я люблю ездить один.

— Я понимаю.

— Я позволю тебе побыть со мной пару часов. Может быть, довезу до границы штата. Но как только ты начнешь раздражать меня, я высажу тебя у ближайшего аэропорта.

— Уверена, что этого не потребуется.

— И не вздумай мне возражать.

Бобби Том катил по улицам Винди-Сити с таким видом, будто они принадлежали только ему. Он был королем города и главным парнем Вселенной. По радио грохотала группа «Эроусмит». Он постукивал пальцами по рулю в такт песенке «У Дженни имеется пушка». В своем красном лимузине и жемчужно-сером стетсоне, он явно выделялся среди всех прочих смертных. К удивлению Грейси, другие водители стали подстраиваться к нему, сигналили ему гудками и кричали что-то в открытые окна. Он махал им в ответ рукой.

Она чувствовала, как горит ее кожа — от горячего ветра и от быстрой езды в роскошном автомобиле. Пряди волос выбивались из ее пышной французской кички и мягко хлестали по щекам. Она мечтала о том, чтобы у нее был длинный розовый шарф, который она могла бы замотать вокруг головы, темные очки и тюбик красной помады — для того чтобы время от времени подкрашивать губы. Ей хотелось, чтобы на ней красовалось короткое платье в обтяжку и этот наряд дополняли туфельки на высоком каблуке. Ей также хотелось иметь наколенный браслет и даже татуировку на плече в форме сердечка.

Она играла в своем воображении соблазнительными видениями, примеряя к себе роль знойной красотки, в то время как Бобби Том связывался по автомобильному телефону с нужными ему людьми. Иногда он включал громкоговоритель, а иногда подносил трубку к уху, чтобы поговорить по секрету. Все его разговоры касались различных контрактов и их налогообложения, а также благотворительных дел, в которые он был вовлечен. Большинство же внешних звонков, на которые он отвечал, как она с интересом отметила, шло от его знакомых, которым нужны были деньги. Через какой-то час Грейси пришла к заключению, что Бобби Том Дэнтон — легкая добыча для охотников пожить за чужой счет.

Когда они выехали из города, он вызвал некую Гейл и заговорил с ней в своей ленивой манере, от которой у Грейси по спине пробежала дрожь:

— Не могу выразить, дорогая, как я грущу по тебе. В эту минуту мои глаза полны слез.

Он поднял руку, чтобы помахать женщине в голубом «фейерберде», которая промчалась мимо них с включенным клаксоном. Грейси ухватилась за ручку двери, заметив, что он в этот момент передоверил руль своему колену.

— Да, верно… Я знаю, дорогая. Мне бы хотелось, чтобы нам это удалось. Родео устраивают не часто. — Он положил левую руку на перекладину баранки, а правой прижал трубку к уху. — Не надо так говорить, малыш. О'кей, передай ей мои наилучшие нежелания, ты слышишь? Мы с Китти хорошо провели время пару месяцев назад. Она даже взялась отгадывать мою викторину, но не ответила на вопрос о Суперкубке восемьдесят девятого года. Я позвоню тебе сразу, как только смогу, дорогая.

Он положил трубку, и Грейси посмотрела на него с любопытством:

— А ваши подружки не испытывают взаимной ревности?

— Конечно, нет. Я встречаюсь только с безупречными леди.

«И обращаешься с каждой из них как с королевой, — подумала она. — Даже с беременными».

— Национальная женская организация должна серьезно поразмыслить, прежде чем заключать контракт с вами. Он удивленно покосился на нее:

— Со мной? Я люблю женщин больше, чем мужчин. По сути дела, я воинствующий феминист.

— Не думаю, что Глории Стейнем пришлись бы по душе эти слова.

— Почему бы и нет? Она лично вручила мне карточку этого общества.

Грейси сделала большие глаза. Хитрая улыбка заиграла на его губах:

— Глория — чудная леди. Это я тебе говорю.

Она поняла, что с ним нельзя развешивать уши. Даже на миг.

Пригороды Чикаго сменились равниной Иллинойса. Грейси спросила, не разрешит ли он ей позвонить по его телефону миссис Уиллоу Крейг. Она уверила его, что оплатит разговор с помощью своей новой кредитной карты. Это, казалось, его позабавило.

Штабом студии «Уиндмилл» служила гостиница «Кэттлмен» в Теларозе. Соединившись с начальницей, она пустилась в пространные объяснения, которые завершила следующим:

— Боюсь, Бобби Том очень склонен к тому, чтобы выехать в Теларозу на собственной машине. Он не в восторге от самолетов.

— Отговори его от этого, — ответила Уиллоу строгим голосом.

— Я пыталась. К сожалению, он ничего не желает слушать. Кстати, мы уже в пути.

— Я этого и опасалась.

Побежали секунды, и Грейси представила, как ее многоопытная начальница пощипывает огромную серьгу, которая вечно болталась у нее в ухе.

— Он должен быть здесь в понедельник утром в восемь часов. Тебе это ясно?

Грейси посмотрела на Бобби Тома:

— Это может оказаться не таким простым делом.

— Вот почему я и поручила тебе привезти его. Предполагалось, что ты умеешь обращаться с трудными людьми. Этот фильм должен принести нам деньги, Грейси, и мы не можем больше допустить никаких проволочек. Даже те люди, которым абсолютно не нужен футбол, без ума от этого человека. Бобби Том Дэнтон обеспечит нам огромное паблисити, и наш фильм будет иметь грандиозный успех.

— Я понимаю.

— Он очень скользкий клиент. У нас ушли месяцы на то, чтобы добиться контракта с ним, и я не хочу обанкротиться из-за того, что ты не умеешь делать свою работу.

У Грейси желудок превратился в ледяной шарик, пока она выслушивала тирады миссис Уиллоу. Она хорошо поняла, что будет с ней, если Бобби Том не появится в Теларозе в понедельник к восьми утра.

Он отобрал у нее телефон:

— Задала она тебе работенку — не так ли?

— Она уверена, что я сделаю все как надо.

— А пришло ли кому-нибудь в голову на вашей дурацкой студии, что делегировать тебя за мной — то же самое, что послать теленка на скотобойню?

— Я так не думаю. Я исключительно компетентна в таких вопросах!

Ей показалось, что он хрюкнул, но этот странный звук тут же был заглушен прибавленным звуком радио.

Ей нравились резкие ритмы рок-н-ролла. Гораздо больше, чем вялая музыка, царившая в «Шэди Экрз». Она пришла в себя и даже поежилась от удовольствия. Казалось, все ее чувства вдруг обострились. У нее кружилась голова от лесного запаха лосьона Бобби, а ее руки с наслаждением гладили мягкие кожаные подушки сиденья великолепного транспортного агрегата, который, как он удосужился ей объяснить, являлся ни больше ни меньше, как восстановленным «тандербердом» конца пятидесятых годов. Не хватало только налепить на заднее его стекло пару червовых тузов для полного счастья.