Шипение кипящей в луже воды, режущая глаза яркая клякса «термита», теснота на щитах, все это давило некоторым на нервы. Вид раскалённого металла вызвал на лбу испарину, а на спине холод.

Ещё более убедительно были обстреляны мишени из углепластика, «алюмишки» (демонстраторы установили небольшой кусок настоящего самолёта), стекла. Не сдался только кусок танковой брони сантиметров двадцать толщиной. Его выставили под углом в 45 градусов. Шар проплавил огромный «кратер». Вовнутрь, как потом сумели увидеть, «просела» «висюлька», но не капнула. Не хватило количества смеси в шаре. Там было всего двести грамм. Одна из мишеней представляла собой два рельса, расположенных вертикально близко друг к другу, приваренных внизу к раме.

— Товарищ боец, постарайтесь попасть точно на стыке рельсов на любой высоте.

Меткий бросок, и зрители видят, как вслед за расплавленной каплей идёт толстый сварной шов. Рельсы сплавились!

— Обращаю ваше внимание, товарищи, на данную мишень. Она демонстрирует, к чему может привести попадание «Термита» на стык между башней танка и корпусом. Они сплавятся, башня не сможет вращаться, боеспособность танка будет сильно снижена.

— Всё товарищи. На этом официальная часть окончена. Обдумывайте, обсуждайте. Мнения и решения — обычным порядком, через Сеть. Прошу следовать к столу.

— Человеки, как вы думаете, что это за икра?

— С виду — обычная. Красная, дальневосточная. А что с ней не так? Товарищ Диктатор?

— Ха! Мы эту икру не покупаем, почти. Покупаем мало, для отвода глаз. А основную часть обеспечивают наши доблестные подводники. Топят суда, не дают врагам получить дары земли русской за резаную бумагу.

— Осмелюсь спросить, а вы это к чему, Александр Владимирович?

— А к тому, Тюрин, что у них есть проблема: смесь, под названием «глицерин». Та, что используют сейчас, начинает менять состав через полгода, становясь вредной для организма, что накладывает ограничения на работу «дельфинов». Это очередная задача для твоей талантливой химички, Тони.

— Он опять с какой-нибудь медузы вытяжки возьмёт. — Га-га-га!

— Хоть из Большого Кракена. Мне результат нужен. А вы смейтесь, смейтесь. Ему сегодня рейтинг наставничества за Тоню комиссия поднимет, а вы смейтесь. Над его бородёнкой смейтесь.

Дело в том, что недавно Диктатор ввёл моду на усы и бороды. Исправлял, как он говорил, Петровские диверсии, пособничество гомосятине. Эта мода Тюрину очень подходила. Он и так ходил с растрёпанной бородёнкой, но если до новшеств Диктатора это считалось вычурностью, то после — авангардом и ведичеки лояльной внешностью. Усы и бороду Алла Борисовна стала ему аккуратно подстригать раз в две-три недели, и он стал получать дополнительные очки за приверженность к традиционному внешнему виду.

— Он и за бородёнку свою десять очков в месяц получает, и за усы ещё десять. Его рейтинг социальной полезности, даже с учётом понижающего коэффициента, при переходе в рейтинг власти, уже даёт право на санкции к рейтингоносителям на два ранга ниже, включая смертельные. А вы смейтесь, смейтесь. Лозино-Лозинский, например, месяца два назад, если мне не изменяет память, токаря на кол посадил. Тот набухался и вал турбины запорол. Слышали?

— Слышали.

— Тоня, умничка, поздравляю и благодарю за труд на благо народа.

Диктатор чмокнул Тоню в щёчку и пошёл по направлению к компании Рубана, других военных. Некоторым присутствующим этот провокационный жест сильно убавил настроения.

— Лёха, мы подумали, и я решил: работе над «термитом» — зелёный свет. Кажись, это то, что нужно. Улучшайте, испытывайте, ставьте на вооружение.

— Ты уже убегаешь?

— Дела. Нужно ещё к Элэлу заскочить, потом в Запорожье, потом в Крым и т. д. Другой раз посидим. Лады?

— Врёшь. Сбегаешь. Эт самое, поосторожнее. Последнее время покушения участились.

После выздоровления наши воины присоединились к своему взводу в Днепропетровском филиале Центра. Стрельбу и тактику боя давали редко, только для поддержания формы и тонуса. Акцент шёл на другое. За четыре месяца наши друзья узнали привычки, сленг, электромонтёров Ливерпуля и грузчиков Йорка, претензии жителей шотландской столицы Эдинбурга к Уэльсу, освежили легенды о Робине Гуде и марках английских машин. Но больше всего их мучили языком. Инглиш, инглиш и ещё раз инглиш. Скидок на «не могу» не делали. Проще всего было в этом плане Ивану Чёрному, что и не удивительно. Когда приходили домой, жёны их жалели.

Потом неделю дали отдыха. Сходили к Тюриным в гости. Лиза понянчила их дочь. Рефлексировала. Скоро и ей рожать. Осталось пара недель. Начальство сказало, что после этой недели их не будет дома от полугода до года. Причём, скорее больше, чем меньше. Учитывая специфику подготовки, сомнений относительно географии заброски не было.

Иван заметил, что с Тоней творится что-то неправильное. Поговорил, она созналась. «Глупая ситуация, особенно учитывая, что она уже на втором месяце. Любит одинаково сильно обоих. Мужа, меня, то есть, даже сильнее. Как почётно! Но злиться не на кого. Разве что на себя: был недостаточно ловок в бою на крыше. Корибут, хотя и источник проблемы, но ничего не делает подлого. Если б захотел, то стёр бы меня в порошок, а Тоню взял второй женой. У них это разрешено. На магию злиться тоже грешно. С того света вытащила, дала второй шанс. Кого спросить? О чём?»

Позвонил с Тюринской мобилки Корибуту, попросил встречи. Честно сказал причину. Тот дал добро. Вот и Киев.

— Здрав будь, Чёрный.

— И вам, Диктатор, не хворать.

— Совсем нашим стал. Если не знать — никогда не подумаешь, что жил в Америке.

— Предлагаю взять меня в побратимы.

— Умный! Аж крутишься! Решил смерти поискать? Красота! За кого ты меня держишь? За людоеда? Какое самопожертвование! Какое благородство! Идиотизм!! Она и тебя любит, между прочим.

— Это нормальное решение. Я могу даже не умирать. Останусь там, вернусь домой, к родителям, будут работать на ферме, возьму себе соседскую девку в жены.

— Ты сам не веришь в эти слова. А хочешь, чтоб я поверил. От Тони ты сможешь уйти только к одной особи женского рода — Смерти. А мне это не нужно. Я не стану строить счастья на чужой беде. Да и не смогу. Есть обстоятельства.

— И что будем делать? Она вся извелась. Больно смотреть. Хотя и меня любит по-прежнему, это видно, не играет.

— Индийское кино. Твою мать! Впрочем, эврика! Для себя я выход нашёл. А вы — мучайтесь. Я поступлю и правильно и честно. Но ты тоже должен дать мне слово.

— Не томи, Диктатор! Говори уже!

— Не быть тебе снайпером. Нет стальных нервов, выдержки.

— У нас Кобзев — снайпер. Я — на пулемёте.

— Слово в том, что не будешь специально искать смерти. Я не могу тебя брать в побратимы, ибо мы не воюем бок обок. Это нелогично. Есть другая форма. Я тебе крови дал уже. Нужно найти ритуал, провести, мы станем кровными братьями. Это что-то похожее, но другое. Буду узнавать. Брат тоже должен иметь право на жену. Но у нас останутся развязаны руки в плане побратимства. Но и это не всё. Я реально не хочу твоей смерти. Есть у меня еще пара волшебных заклинаний. Ты получишь сидхи, сверх способности такие. Может, слышал про армян?

— Не только слышал, даже видел. В Турции бойцы из отряда Карапета чудили.

— Отлично! Не нужно долго разжёвывать. Только у них включена одна из трёх. А тебе дам, как Матевосяну. Учти: это не бессмертие. На рожон не лезь. Учить не сможешь, но сам имеешь свободу применять без ограничений. Согласен?

— Да, Саня.

— Алё, Толя, у тебя есть кто-нибудь в Лос-Анджелесе?

— Глупый вопрос.

— Отлично. Не дерзи. Мне нужно изъятие. Ваня, кто у тебя на ферме живёт? Отец, мать, кто ещё?

— Больше никого. Мать как-то раз, сдуру, пролечила длинные волосы на руках. Смущали они её, видите ли. Гормонами. Больше у неё детей не вынашивалось.