Хотя в переносном смысле, с сексуальным подтекстом — да, на 2013-й год — правда, во все щели нас имеют наши «партнеры».

Кроме социальной составляющей, в книге даны технические аспекты. Кому будет неинтересно — пролистывайте. Это смешение жанров обусловлено моим прошлым. Готовился запускать в космос ракеты а… «Генералы всегда готовятся к прошлой войне», — этот тезис значит, что военное мышление всегда отстаёт. Во-первых, описываю оружие нового поколения. Это фантастика. Во-вторых, военный путь к победе выбран не случайно. История показала, что англичане всегда нас переигрывали в дипломатии, шпионах, диверсиях, переворотах, управлении колониями.

Поэтому, не ставлю своих диктаторов-«Самос», не использую дипломатические интриги, не использую шпионские игры, почти не опираюсь на союзников. Военным путём русских почти никогда не побеждали. Выбираю своё поле боя, то, где мы сильны — военное. Но подлинное поле боя реальной истории — идеологическое.

Оно в романе также описано.

Вопрос, который зададут в середине романа гуманисты: «Почему не уничтожаем только верхушку, спасая народы?» Теоретически — благородно и правильно. Но реализм… Здорово было бы отрезать в пирамиде власти США верхушку весом в 10 тысяч человек. Совершить эдакий малокровный переворот. Построить там социализм или ведизм или… Во-первых, выгодополучателями мирового неоколониализма являются и простые американцы, даже их бомжи, а не только политическая элита, со всеми вытекающими последствиями. Во-вторых, для реализации этого варианта, мы должны иметь хотя бы тысячу спецназовцев на их территории. Причём, если первых можно убрать неожиданно, то каждые следующие будут усиливать режим безопасности, что сделает почти невозможным быстрое проведение акций. А когда даёшь врагу время — он зализывает раны. В верхнюю часть пирамиды кооптируются новые члены, и она опять вполне работоспособна. Более того, широкие слои американского общества являются не только бездумными выгодополучателями, но и носителями колониально-либеральной идеологии.

То есть, они понимают, что грабят мир, но их это вполне устраивает. И это — значительно большая часть населения страны, нежели верхушка. «Нацарюваты сто рублив» мечтает добрая половина. То есть, теоретически, кадровая база у врагов очень обширна. Этим я объясняю широкое применение оружия массового поражения.

Ещё пара моментов. Всякие англицизмы типа «джентльмэн» стараюсь не использовать по принципиальным идеологическим соображениям.

Льва Толстого не копирую — поэтому все говорят на русском языке, но подразумевается, что каждый — на своём. Аналогичное отношение и к старорусскому языку. Нестандартные обороты используются только для создания «атмосферы». Есть некоторые нестандартные правила орфографии (мало) и нестандартное использование знаков препинания (мешать не будет).

По поводу сходства персонажей с реальными людьми. С одной стороны, я испытываю давление жанра альтернативной истории. С другой стороны, мне так проще, технологичней писать. Заранее прошу не обижаться тех, кому покажется что-то неправильным. Считайте что сходство случайное.

— Саня, вставай, уже 5:30, ты просил.

— Ага, спасибо…

Спать-то, как хочется… Но — надо вставать. Быстро надел штаны, намотал портянки, надел тяжёлые солдатские кирзовые сапоги и побежал. Последний месяц я возобновил бег. Каждое утро старался бегать свои любимые десять километров. Через полгода уходить на дембель, а на животе образовался жирок. Немного, всего пару лишних килограммов, но эстетику портит сильно. Комсомолец, лейтёха, всех фотографировал, потом по одной фотографии раздал. Как глянул я на себя со стороны… Сразу стал бегать. На гражданке бегал десятку, возобновил и тут. До этого хватало физнагрузок и так: наряды, работы в техзоне, марш-броски, хозработы, осенью — листья метём, зимой — снег убираем. Еда невкусная и однообразная. Не хватало вкусовых, да и прочих, ощущений, поэтому все пытались выбрать количеством. Это не помогало, толстели. Решение задачи парадоксальное: есть надо меньше, а работать — больше. Уже через неделю бега, настроение изменилось: апатия ушла, воспрял духом, мысли, и те, казалось, стали другими.

Бегал я по бетонке, которая лежит между нашей РТБ и ракетным полком. Официально РТБ расшифровывается: «ремонтно-техническая база». Это наша советская придурошная секретность. Мы это расшифровывали по-своему: «рота транспортировки боеголовок». Очень логично: именно ядерными боеголовками занималась наша часть. Офицеры говорили, что в каждой — по 300 мегатонн. Температура нормальная для украинского января: минус семь. Бежится нормально: прошёл больше половины — осталось ещё около трёшки. И, вдруг, в голове взорвалась бомба. Ноги подкосились, на остатках сознания сгруппировался, болезненно покатился по твердой дороге. В голове — чёрти что: будто мозги кипят. Мысли: мои и не совсем, картинки: прошлое, будущее, прошлое из будущего; мироощущение: наивное и зрелое, сталкиваются и борются — победила не молодость, эмоции: молодые, бурлящие не хотели уступать власть спокойным философским.

Через полчаса ситуация стабилизировалась. Это не значит, что я стал нормальным. В голове остался некий процесс. Больше всего это было похоже на прорыв плотины. Ни разу такого не видел, но ассоциация была именно такая. Перезвон в голове не имел никакого отношения к ушам — ощущение начиналось сразу в голове. Это со звоном перетекал поток информации. Но не просто перетекал, а «приживался» на новом месте, «врастал» в меня. Стабилизация — это начальный взрыв сменился равномерным потоком, только и всего. Но действовать я уже мог. Полупришибленный поплёлся в часть. До казармы отсюда было около километра. А время поджимало. Минут через двадцать, с огромным трудом, доплёлся.

— Женя, я в столовку потом приду, может быть.

— А что случилось, Сань?

— Сам не знаю, хреново мне что-то.

В столовку не пошёл вообще. Сержант Евгений Бричук «замутил» моё отсутствие. Старослужащие, а, отслужив полтора года, именно им я и был, могли иногда допускать мелкие вольности. Но от утреннего построения уже не «отмажешься». Слава богу, сегодня у нас были занятия в классе: политинформация, минное дело, уставы. Для моего состояния — просто подарок. И, всё равно, трудно. Всё — трудно. По дороге в класс на стену швырнуло, садился за стол — вырубилась левая, раненая (раненая?! какая-такая — раненая?!) нога, пришлось почти рухнуть на стул. Никогда в жизни такого со мной не было. Это идиотское функционирование, по-другому и не скажешь, моей головы доставляло массу неудобств. Сами запускались какие-то образы, какие-то мысли, какие-то ощущения. Кое-как мог идти, разговаривать с другими людьми, делать простые действия. Но я тупил, тормозил, как зараженный вирусом компьютер. То — забуду имя и фамилию соседа по парте, то — только имя, другого солдата, нашего взводного лейтёху также напрочь забыл. Он вызвал меня на уставах. Хрен с ними, с его именем и фамилией — я уставы забыл!! Они у меня всегда от зубов отскакивали! Напряг волю, загнал глаза на лоб: в голове стало несколько спокойнее, и, как проявление фотоснимка под действием проявителя, проступила память, моя молодая память. (Ха, оказывается, у меня теперь есть и старая память!) Вспомнил, ответил, выкрутился. Только волю ослабил — сразу вернулась чехарда в голову. Сколько это будет длиться?! Надо что-то делать.

— Тащ, лейтенант, р-ршите обратиться!?

— Обращайтесь.

— Не ставьте меня пока в трудные наряды. Причину пока не могу объяснить, это что-то со здоровьем. Только в санчасть я не пойду.

— Как это — не можешь объяснить причину? Подрался? Что-то сломал?

— Нет, ну… просто, я не могу объяснить. Если поставите — могу службу завалить.