Американец оказался прав. Свободу выезда за рубеж, свободу общения с учеными любых стран мы получили. Оказалось, что деньги если и не приносят счастья, то дают ощущение свободы. Но свобода без денег нам мало что дает.

В начале девяностых годов, получив как будто все виды «свободы», о которых мечтали, мы лишились свободы «русского революционного размаха» в научном творчестве. «Русский революционный размах» не уживался с идейными принципами новой русской власти. Что касается второй стороны ленинского лозунга -»американской деловитости», то она новым властям только мешала.

Проект, о котором мы в тот вечер мечтали, требовал для реализации около одного миллиарда долларов, примерно поровну с России, Европы и Америки. И России, и Европе это оказалось не под силу. Американские ученые добились финансирования очень дорогостоящего проекта космического телескопа «Хаббл». Им было уже не до наших забот.

Но все рассказанное сейчас было много позже «Востоков» и «Восходов». Беляев и Леонов были последними космонавтами, которых Королев успел проводить в космос и встретить на Земле. Потом пошли «Союзы». Но это уже без Королева.

4 февраля 1966 года все средства массовой информации Советского Союза передали очередное сенсационное сообщение ТАСС о новом выдающемся достижении советской науки и техники:

«3 февраля 1966 года в 21 час 45 минут 30 секунд по московскому времени автоматическая станция „Луна-9“, запущенная 31 января, осуществила мягкую посадку на поверхность Луны в районе океана Бурь, западнее кратеров Рейнер и Марий».

На следующий день было опубликовано приветствие ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР ученым и конструкторам, инженерам, техникам и рабочим, всем коллективам и организациям, принимавшим участие в создании автоматической станции «Луна-9». В этом приветствии было сказано, что осуществление мягкой посадки на Луну — это выдающаяся победа советской науки и техники, являющаяся после запуска первого искусственного спутника Земли, первого полета человека в космос, первого выхода космонавта из корабля важнейшим этапом в освоении космоса.

Затем началась «неделя Луны», охватившая весь мир и завершившаяся пресс-конференцией в московском Доме ученых, на которой выступили президент Академии наук Келдыш, профессор Лебединский, академик Виноградов и академик Михайлов.

Для истинных авторов и создателей «Луны-9» в регламенте пресс-конференции, как обычно, места не было.

К чувству триумфа, которое я испытывал вместе с товарищами, примешивались горечь и обида. Горечь оттого, что Королева с нами уже нет. Меньше месяца не хватило ему, чтобы увидеть панораму лунной поверхности. Он так долго ждал успеха мягкой посадки, столько надежд связывал с этой работой, вложил в программу Е-6, которую теперь назвали «Луна-9», столько страсти, а имя его не упомянули ни на пресс-конференции, ни при описании программы полета, лунной станции и ракеты-носителя.

Управление полетом и посадкой «Луны-9» производилось из симферопольского центра — НИП-10.

Как только мы, участвовавшие в этой работе, убедились, что программа четырехлетней длительности после многих неудач завершилась блестящим успехом, возникло стихийное предложение — послать в Москву сообщение, что эту работу мы посвящаем памяти Главного конструктора — академика Королева. С этим предложением выступили Бабакин, который принял лунную программу мягкой посадки Е-6 от Королева, Келдыш и я. Правда, Келдыш сразу засомневался — пройдет ли наше предложение в текст официальных коммюнике?

Мы с Бабакиным настояли и уговорили Тюлина — он был председателем Госкомиссии по Е-6 — позвонить в Москву председателю ВПК Смирнову, надеясь, что это предложение появится в официальном сообщении ТАСС. Однако в аппарате ЦК, который за нас сочинил текст «благодарности от имени трудящихся за поздравление», рассудили по-своему. От имени «всех коллективов» «Луну-9» посвятили не памяти Королева, а XXIII съезду КПСС.

«Луна-9», она же по нашему обозначению Е-6 №12 (№13-Хл), была работой несоизмеримо малой по масштабу в сравнении с грандиозной программой Н1-Л3. Но такой эксперимент был необходим до осуществления экспедиции на Луну.

Фотографирование поверхности на подлете с самого близкого расстояния или с низко орбитального искусственного спутника Луны не могло дать достаточной информации о свойствах грунта и достоверных данных о поверхности, необходимых для проектирования будущих кораблей, совершающих посадку с человеком.

Идея создания автоматической станции, совершающей мягкую посадку, обозревающей окрестности, передающей на Землю телевизионное изображение «лунных камней», данные о температуре, радиоактивности и составе геологических пород, появилась в 1959 году почти одновременно у нас и в США.

Несмотря на энтузиазм в стремлении первыми делать трудные вещи, мы затратили пять лет от практического начала проектных работ до нашумевшего полета «Луны-9», впервые показавшей человечеству «лунные камни» с расстояния в несколько метров.

Мы были готовы к преодолению трудностей, но не предполагали, что их окажется во много раз больше, чем пророчили самые большие скептики. Тем не менее первую мягкую посадку мы осуществили раньше американцев. По инициативе Королева в декабре 1959 года Хрущев подписал постановление ЦК КПСС и Совета Министров об осуществлении мягкой посадки на Луну автоматической станции, снабженной специальной телевизионной аппаратурой и научными приборами, позволяющими понять, можно ли передвигаться по поверхности Луны. Существовала гипотеза о толстом слое пушистой пыли на Луне, в которой может утонуть любое земное сооружение. Известный астроном и фантаст Артур Кларк в повести[18] «Лунная пыль» изданной в Лондоне в 1961 году, очень красочно описал процесс погружения лунохода с туристами в море лунной пыли.

Проектирование космического аппарата в отделе Тихонравова было поручено сектору Глеба Максимова, в котором основные проектные работы проводились группой Береснева.

Идейное руководство на всех начальных этапах принадлежало лично Королеву. По мере разворачивания работ он передал контроль за этой темой своему заместителю по проектной части Бушуеву. В связи с решающим значением проблем управления в этой программе Королев возложил на меня фактическую ответственность за ее реализацию.

Проблемы управления настолько органично переплетались с баллистикой, выбором принципов посадки, конструкцией, сопряжением с ракетой-носителем, что неизбежным было самое тесное сотрудничество с проектантами, конструкторами, основными заместителями Королева и по меньшей мере десятком смежных организаций. Ведущим конструктором по космическому аппарату Королев назначил старого соратника по РНИИ Арвида Палло, а ему в помощь — молодого инженера Александра Лугового.

Поначалу эта работа не входила в число приоритетных. Конструкторы, выпускавшие рабочие чертежи, а вслед за ними производственники на нашем заводе отмахивались от ведущих по Е-6, как от назойливых мух. Корабли-спутники, затем «Востоки», «Марсы» и «Венеры», боевые ракеты — вся эта горящая номенклатура оттесняла Е-6 в конец очереди.

Когда дело дошло до выбора принципов построения и разработки системы управления, я не обнаружил энтузиастов в коллективе наших специалистов. Одно за другим выходили новые постановления. Все были настолько увлечены другими программами и заняты текущими неприятностями, что никто не пожелал взваливать на себя еще одну сложную задачу.

Конструкция аппарата, принципы управления и программа полета определились только к концу 1961 года.

Мягкая посадка на Луну была одной из труднейших технических проблем космонавтики. Эксперимент следовало осуществить небольшим и сравнительно простым автоматом. Чтобы не разбиться о поверхность Луны, торможение перед посадкой должно производиться только с помощью ракетного двигателя. Этим была вызвана необходимость иметь на борту запасы топлива, составлявшие более половины массы аппарата перед торможением. Система управления была обязана перед сеансом торможения выставить аппарат по направлению лунной вертикали, определить момент начала торможения и регулировать тягу двигателя так, чтобы скорость снизилась до нуля непосредственно перед соприкосновением с поверхностью. До начала сеанса торможения система управления с помощью оптических средств должна была обеспечить ориентацию аппарата, после чего осуществлялось построение лунной вертикали и измерение радиовысотомером расстояния до Луны для определения момента включения двигателя на торможение.