Вопреки опасениям долго ждать не пришлось — то ли старым героям нечего было долго обсуждать, то ли это заняло минимум времени оттого, что они понимали друг друга с полувзгляда, то ли мэтр вмиг забыл обо всем на свете, едва лишь увидел, в каком состоянии находится любимый воспитанник.

Они появились из темного, дышащего сыростью зева гробницы вместе, не дожидаясь телепортистов. Мэтры, негромко и деловито переговариваясь, размеренным шагом поднимались по ступенькам, а вслед за ними, вытянувшись и сложив руки на груди, плыл по воздуху многострадальный кузен Шеллар — вернее, его материальная половина.

Мафей, который долго готовился заранее к этому моменту, чтобы не испугаться, не разреветься и не сбиться при телепорте на нервной почве, с удивлением обнаружил, что две трети его опасений были напрасны. Ни страха, ни нервной дрожи он не ощутил — Шеллар во плоти выглядел точно так же, как и призрак, с которым принц за эти две недели достаточно наобщался, чтобы привыкнуть к его виду. Если уж быть честным, Орландо в прошлом году выглядел куда страшнее. А вот разреветься хотелось, потому что именно вот этих сложенных, как у покойника, рук только и не хватало для полного сходства с похоронами, которое и без того преследовало юного мага все утро.

Эльф плавным движением ладони опустил тело на подставленные руки мэтра Хирона и сочувственно улыбнулся Мафею.

— Не плачь, малыш. Все будет хорошо.

— Это дождь! — бессовестно соврал Мафей, даже не подумав, насколько глупа и бесполезна эта детская ложь. — И вообще, это эльфы в моем возрасте малыши, а полулюди взрослеют быстро.

Великий герой опять улыбнулся — на этот раз понимающе — и перевел взгляд на мэтра Вельмира.

— Жаль, что я не могу пойти с вами. Если увидите, что осталось надеяться лишь на чудо, — возвращайтесь.

— Да, конечно… — дрогнувшим голосом отозвался мэтр и что-то смахнул со щеки, невнятно помянув несвоевременный дождь. — Господа, подойдите сюда. Мафей, сосредоточься, пожалуйста.

Мафей, спохватившись, опять бросился вспоминать ориентиры.

Мэтр Максимильяно наклонился и поднял магический ключ. Опять заскребла по камню плита, возвращаясь на место.

Тихие шлепки шагов по мокрому камню, серый туман, совмещение преломлений… Хвала богам, не ошибся. Та самая комната…

— Мафей, зайди с головы и проведи диагностику мозга. — Речь наставника стала сухой, отрывистой и непривычно быстрой. — Он падал с лестницы, мог удариться. Хирон, ты займись раной. Я определяю общее состояние.

Мафей торопливо кивнул, хотя на него никто даже не смотрел, и протянул руки, нащупывая направляющие. Это всего лишь работа, такая же, как всегда, и знакомое лицо, каким бы дорогим оно ни было, не должно нарушать должное сосредоточение…

Агент Кангрем задумчиво созерцал бесконечный унылый пейзаж каппийских пустошей и вяло удивлялся собственной необъяснимой умиротворенности. Вопреки обыкновению сейчас это печальное зрелище вовсе не нагоняло на него тоску и депрессивные мысли о человеческом несовершенстве. Мало того — его совершенно не раздражали ни вопросы господина начальника, которые так и не иссякли со временем, ни шуточки веселого молодого мага, часто неуместные и, судя по всему, неспособные иссякнуть в принципе, ни благочестивые замечания эльфа, ни безмятежная уверенность Элмара, по-прежнему не ведающего сомнений, ни даже доносившиеся из кабины немелодичные вопли, кои считались у некоторых пением. И, что совсем уж странно, его совершенно не тянуло на привычные невеселые размышления об удаче, невезении и их соотношении в природе.

Причин своему странному состоянию он находил сразу несколько, но все их можно было свести к одной емкой фразе: этот дурдом наконец закончился.

Безумный водоворот событий, в который незадачливого агента затянуло чуть больше пары недель назад, ослабил свою хватку и позволил наконец хоть ненадолго всплыть и глотнуть воздуха. Неожиданный плен, столь же нежданное освобождение, изнурительное путешествие, масса новых знакомств, несколько дней суматохи и неизвестности, стремительные сборы в дорогу — все это с каждым днем нагнетало и усиливало ощущение общей неадекватности бытия. Не говоря уж о том, что некоторые господа своими речами и поступками напрочь рушили остатки Витькиных представлений о нормальном. Еще пара дней бессмысленной толкотни и беготни — и он бы начал кусаться и кидаться на людей, но тут, к счастью, все действительно закончилось. Хотя бы на время.

Почти половина прежних спутников осталась в поселке — больные и ослабленные, которые были бы только помехой в полном опасностей пути через пустоши, и еще часть — по разным иным причинам. Несколько мирных жителей откровенно струсили, один мутант не пожелал ехать в Оазис, зная, как там относятся к ему подобным, а один дикарь заявил об идейных разногласиях с Конфедерацией в целом. Теперь их осталось всего двадцать и в кузове появилось хоть немного свободного места. Да и компания стала приятнее. Опять же Элмарова скотина больше не мозолила глаза, не воняла и никого не пугала.

Добавляло радости и то, что стараниями Макса удалось избавиться от трофейного мутанта и пересесть на нормальную местную машину. Конечно, теперь приходилось беспокоиться о бензине, но зато водители могли меняться и Витька наконец избавился от кучи проблем. Теперь ему не надо было целый день проводить в кабине наедине с любознательным убасом, одновременно следя за дорогой и за каждым своим словом. Кроме того, новые люди в команде успешно отвлекали на себя внимание господина начальника, который чуть ли не разрывался между четырьмя интересующими его объектами. Даже сменный переводчик нашелся — хоть и боялся благочестивый эльф, что изведет весь запас известных ему языков на просвещенную доисторическую мумию, и даже принялся было шляться по чужим снам и учить четвероногую девицу эльфийскому, оказалось, что переживал он все же напрасно. Осталось у него место и для официального языка Конфедерации. Правда, тот язык, на который наложился харзи, устарел и вышел из употребления несколько веков назад, да и знал его святой великомученик не досконально, поэтому изъяснялся несколько своеобразно.

Свалив с себя сразу кучу обязанностей, отнимавших уйму времени и сил душевных, Витька наконец ощутил в полной мере, что такое покой и как это здорово — вдруг избавиться от напряжения, в котором жил беспрерывно несколько недель. И хотя спутники по-прежнему оставались экзотическими пришельцами и продолжали вести беседы, достойные профессионального внимания доктора Дэна, их видимая ненормальность больше не удивляла и не потрясала. То ли Витька устал удивляться, то ли привык, то ли тоже маленько съехал с катушек и приобщился к честной компании по части широты взглядов.

Он спокойно созерцал пустынную равнину, на которой пока не было заметно никаких признаков опасности, и впервые за долгие годы ему было абсолютно наплевать на причудливые выверты удачи и на ее своеобразное чувство юмора.

— Морковка! — выдернул его из задумчивости неутомимый убас.

Витька лениво повернул голову.

— Что?

Чего бы ни понадобилось от него господину начальнику, неприятных вопросов можно не опасаться — при таком-то количестве посторонних ушей.

— Ты что, не слышал?

— Задумался. А в чем дело?

— Вот господа интересуются твоей оранжевой башкой. Они уверяют, что это не мутация, а вариант нормы, и хотят выяснить что-нибудь о твоем происхождении.

— Если бы я сам что-то о нем толком знал, — неохотно откликнулся Кангрем. — Если мои родители действительно произвели меня на свет, а не подобрали где-то под забором, то от них я это унаследовать не мог. Они были нормальные.

Мэтр Ален начал было расплываться в недвусмысленной ухмылке, но, наткнувшись на взгляд эльфа, мгновенно придал себе серьезный вид.

— Не столь важно это, — успокаивающе заметил святой. — Любопытство праздное проявили мы.

Витька вспомнил кое-что из ранее слышанного об эльфах, и всю его безмятежность как ветром сдуло. Твою же растак! Он же им только что откровенно соврал! И они оба это поняли! И только благодаря сообразительности и благоразумию мэтра Феандилля это не всплыло сей же момент. А, чтоб тебя! Ладно, Ален не сможет проболтаться убасу, даже если захочет, а старший товарищ промолчит, но ведь наверняка оба пожелают разобраться, в чем мулька и зачем их спутник скрывает свое происхождение… Хорошо, если догадаются устроить это разбирательство по-тихому и наедине… Хоть бы Кетмень не заметил их ухмылки и переглядывания!