— Все будет хорошо. — Это прозвучало уверенно, но не особенно убедительно, учитывая, что четыре луны назад при прощании он говорил то же самое, а результат оказался далек от обещанного. Во всяком случае, полуживой скелет не вписывался в ее понятия о «все хорошо». — Правду говоря, все и сейчас замечательно, если сравнить с прошлой луной или хотя бы с позапрошлой неделей.

Кира попыталась представить себе то, что ей предложили для сравнения, но воображение ей отказало.

— Как ты себя чувствуешь? — Тупее вопрос трудно было придумать, но ничего, кроме навязчивой мысли «пленных не брать!», в голову не приходило.

Шеллар тихо рассмеялся. Удивительно, но у него это получалось.

— Уверяю, гораздо лучше, чем выгляжу. К тому же, если взглянуть правде в глаза, неужели здоровый я выглядел намного лучше?

— Намного, — честно ответила Кира. — Но я буду любить тебя и таким.

— Вряд ли это потребуется. — Ему действительно было весело, он не бодрился, пытаясь ее утешить, а в самом деле светился радостью. — Откормиться до прежнего состояния не займет много времени. Правда, теперь у тебя будет хромой муж, но от этого мы только гармоничнее будем смотреться. Кстати, мэтр Максимильяно говорил, у тебя нет отбоя от новых претендентов на руку и сердце?

— Это было «кстати»? — Кира невольно улыбнулась, вспомнив, какие неожиданные и парадоксальные высказывания Шеллар любил предварять этим словом.

— Абсолютно. И постарайся запомнить, это серьезно. Если кто-то из «женихов» предложит тебе новый глаз, обрати особое внимание на этого человека и будь с ним предельно осторожна.

— Я должна знать еще что-то или лишняя осведомленность мне повредит?

— Все остальное тебе может объяснить мэтр Максимильяно. Я тоже могу, но не хотел бы тратить на это бесценные минуты свидания. О подменных младенцах он тебе все рассказал?

— А он будет не один? — удивилась Кира.

— Одного может не хватить, да ты и сама заметила, что при внимательном рассмотрении его нетрудно разоблачить. Мэтресса Морриган умеет создавать только обычную классическую нежить, а вот второго нам сделает мэтр Ушеб. Он обещал добиться максимального сходства с живым, но на это понадобится время.

— Он тоже будет… неживым? — уточнила Кира, недоумевая — зачем такие сложности? Ну, допустим, того, первого, нужно было провезти через телепорт мэтра Максимильяно, поэтому вариант с живым отпадал. Но теперь-то зачем?

— Ты не первый день знаешь нашего придворного мага, неужели ты допускаешь мысль, что он согласится подвергнуть смертельной опасности живого маленького ребенка, кем бы он ни был? Зато если его догадаются похитить, кое-кого ждут неприятные сюрпризы. Во всяком случае, мэтр Ушеб это обещал и ухмылялся при том так злорадно, что я готов ему верить.

— А чем он будет — тот, второй?

— Я еще не успел точно выяснить, но, думаю, тебе и без меня все объяснят. Лучше расскажи мне о настоящем. Я ведь до сих пор не видел нашего сына. Какой он?

— Ну такой… — Кира слегка растерялась, не зная, что в таких случаях следует рассказывать. — Маленький… Ну, они в этом возрасте все примерно одинаковые. Очень спокойный, хорошо ест, улыбается, держит головку, переворачивается… Только не спрашивай, на кого похож, в таком возрасте это еще не видно. Кажется, глаза и волосы будут темными, то ли в меня, то ли в твою ортанскую родню. А точнее пока непонятно… Что еще тебе рассказать?

— Как там… все? Ты же с ними виделась?

— Они передавали тебе приветы и наилучшие пожелания. У них все хорошо, все веселы и счастливы.

Видимо, нотка горечи все же прорвалась в ее слова, как ни старалась Кира скрыть свои чувства, и Шеллар опять раскусил ее с полуслова.

— Тебе показалось неуместным, что они веселы и счастливы? Странно ты мыслишь, королева моя. Неужели у них нет причин радоваться? Да я сам не знаю, куда деваться от счастья, что я жив и даже ухитрился сохранить рассудок. Что, по-твоему, должны чувствовать люди, которые несколько недель подряд с ужасом ожидали, что им придется меня хоронить?

— Они тебя еще не видели? — уточнила Кира, которую это разумное объяснение ничуть не утешило.

— Я бы и тебе не стал показываться на глаза в таком виде, если бы желание увидеться с тобой не оказалось сильнее любых доводов рассудка. Наверное, это как с той сиренью — нужно было обязательно увидеть своими глазами и убедиться, что с тобой все в порядке. Кроме того, — он опять улыбнулся, — я очень по тебе соскучился.

— Я тоже. — Она все же нашла в себе силы улыбнуться в ответ. — Тоже скучала по тебе, переживала за тебя, тоже счастлива видеть тебя живым и верю, что все будет хорошо. Не переживай из-за всяких глупостей, которые приходят мне в голову.

— Главное, чтобы они не мешали тебе воевать.

— Да с чего бы?

— Люди, одержимые местью, часто совершают ошибки. Совсем недавно я наблюдал это на живом примере. Весьма поучительно, должен сказать.

— Обещаю тебе не терять головы и воевать мудро, расчетливо и разумно. — На этот раз улыбка далась легче. — А также беречь себя, не лезть на рожон и не делать ничего, что могло бы тебя огорчить. Хотя, должна заметить, два предпоследних пункта ты мне тоже обещал…

— Честное слово, я не нарочно. Меня вынудили непреодолимые обстоятельства. К тому же основную часть себя я все-таки сберег, и попробуй сказать, что нет.

— Шеллар, пожалуйста… Подобными вещами можно шутить только над собой и только с самим собой. Или с людьми настолько чужими, что им абсолютно наплевать на тебя. А я не могу этого слушать.

— Тогда посоветуй, что еще мне сделать, чтобы хоть немного тебя развеселить?

— Выздороветь, — грустно улыбнулась Кира. — Или хотя бы не пытаться уверить меня, что все хорошо, все в порядке и так счастлив ты не только в первые полчаса после обезболивания.

— Не только, — с готовностью отозвался Шеллар. — Далеко не полчаса, а все время действия заклинания. Да и днем не очень и болит, если честно, даже для меня вполне терпимо. Все действительно хорошо, причем я к тому же объяснил тебе, относительно чего именно. Я вовсе не пытаюсь тебя обмануть, мы просто с разных сторон смотрим на одни и те же факты. Помнишь нашу свадьбу? Вернее, нашу первую брачную ночь, если это можно так назвать. Помнишь, что с нами было после всего пережитого в тот день? Ты плакала и не могла успокоиться, а я совершенно одурел от счастья и безостановочно нес всякий вздор, пытаясь тебе объяснить, как прекрасна жизнь и как глупо плакать по тому, что все равно не случилось.

— Да, похоже, — со вздохом согласилась Кира. — Только сегодня ты не так разговорчив. Ты точно ничего не хочешь мне рассказать?

— Я расскажу тебе все, даже в подробностях, если ты пожелаешь их услышать и не будешь при этом плакать. Но не сейчас. У нас не настолько много времени, чтобы тратить его на подобные беседы, к тому же ты и без того расстроена. Впрочем, если ты так уж хочешь услышать от меня какие-либо жалобы как свидетельство доверия… Это просто ужасно и совершенно невыносимо. В этом помещении нельзя курить.

Кира даже не сомневалась, что если Шеллар на что-то и пожалуется, то именно на это.

— Милый, но ведь… судя по тому, сколько секунд ты смог удержать на весу букет, попытка выкурить трубку почти наверняка закончится пожаром.

— Это тоже верно и доставляет массу неудобств. Если бы я мог хотя бы приподняться, мы бы не сидели все время держась за руки, а обнялись бы, как подобает любящим супругам.

Кира мысленно обругала себя дурой и, придвинувшись ближе, наклонилась вплотную к его лицу.

Разумеется, Мафей ввалился аккурат посреди поцелуя. И все мысли его почему-то оказались об «антисанитарии» и «переутомлении». Шеллара это развеселило еще сильнее, и он даже не преминул поиздеваться над бедным целителем, засыпав его вопросами насчет курения, свиданий и супружеского долга. Мафей, судя по всему, нашел в его шуточках не больше смешного, чем Кира, — мрачно проворчал: «Не надорвись» и кивком дал понять, что пора удаляться.