Следующее лето принесло кроликам множество новостей. Безрассудный закон назначил награду за каждого убитого ястреба и сову. Этих пернатых стражей равнин истребили поголовно. И кролики так расплодились, что угрожали теперь опустошить страну.

Тогда- то фермеры, более всех страдавшие от ими же изобретенного закона, задумали грандиозную облаву на кроликов. Все местное население приглашено было явиться в назначенное утро на главную северную дорогу графства, с тем чтобы обойти всю округу, двигаясь против ветра, и загнать кроликов в большой загон, окруженный тесной проволочной решеткой. Собаки не участвовали в охоте, так как они слишком бестолковы. Ружей тоже не взяли, потому что в толпе они опасны. Но каждый мужчина и мальчик был снабжен парой длинных палок и мешком камней. Женщины следовали за ними верхом или в повозках. Многие из них были вооружены трещотками, охотничьими рогами и шумными жестянками. К некоторым повозкам были привязаны старые жестянки, которые, ударяясь о спицы колес, увеличивали грохот. Если принять в расчет тонкий слух кроликов, легко понять, что шум, ошеломительный даже для человека, должен был привести их в полное смятение.

Погода стояла ясная, и в восемь часов утра подан был сигнал отправляться в путь. Линия охотников вначале растянулась на пять миль. На каждые тридцать - сорок шагов приходилось по человеку. Повозки и верховые лошади поневоле держались почти исключительно дорог, но загонщики шли напролом, через поле. Люди были расположены приблизительно по трем сторонам квадрата. Каждый старался шуметь как можно больше и обшаривал палкой все кусты. Отовсюду стали выбегать кролики. Некоторые бросились к загонщикам, но были встречены градом камней, прикончивших многих. Изредка то один, то другой проскакивал мимо и спасался, но таких было очень немного.

Облава сметала кроликов в кучу, словно метла. Скоро они уже кишели за каждым кустиком. Когда облава прошла пять миль - на что потребовалось около трех часов, - был отдан приказ смыкать оба крыла. Промежутки между загонщиками сократились до десяти футов, и вся облава двинулась к загородке. Все кролики очутились в западне. Люди прибавили шагу, десятками убивая слишком близко подбегавших к ним зверьков. Земля была усеяна их трупиками, но число кроликов, казалось, все возрастало. И прежде чем жертвы окончательно были втиснуты за загородку, оцепленное пространство в два акра представляло собой сплошную трепещущую массу скачущих, бегающих, мечущихся кроликов. Они кружились и прыгали, ища выхода, но неумолимая толпа сгущалась по мере того, как постепенно суживалось кольцо, и весь рой был втиснут в загон, где некоторые тупо расселись посередине, другие опрометью стали бегать вдоль решетки, а иные пытались запрятаться по углам или друг под другом.

А Боевой Конек - что делал он во время облавы? Облава смела его вместе с остальными, и он одним из первых вбежал за загородку.

Решено было лучших кроликов отобрать.

Загон был смертью для всех кроликов, за исключением наиболее красивых и здоровых. Много оказалось тут никуда не годных. Тот, кто воображает, что все дикие животные являются образцом совершенства, удивился бы, увидев, как много было в загоне хромых, увечных и хилых.

То была победа наподобие римских: слабосильным предстояло избиение. Отборнейшие кролики предназначались для арены. Арены? Да, для садков Скакового клуба.

В этой огромной западне, заранее приготовленной, были расположены вдоль стен ряды маленьких ящиков, по крайней мере пятьсот. Каждый ящик был рассчитан на одного кролика.

Самые проворные из кроликов первыми попали в загон. Одни были проворны и глупы: очутившись внутри, они принялись метаться. Другие были проворны и умны: эти поспешили воспользоваться ящиками и спрятались в них. Все ящики были полны. Этим способом были отобраны быстрейшие и умнейшие - способом, разумеется, небезошибочным, но самым простым и удобным. Эти пятьсот штук предназначались для обучения борзых собак. Остальные четыре с лишним тысячи были беспощадно истреблены.

А пятьсот ящиков с пятьюстами ясноглазых кроликов были в тот же день погружены в поезд. Среди них находился и Джек - Боевой Конек.

Кролики легко относятся к превратностям судьбы, и не следует воображать, чтобы заключенные испытывали большой страх, после того как утих шум облавы. Когда же они прибыли на скаковое поле в большом городе и были осторожно вынуты один за другим, им не на что было пожаловаться. Они очутились в просторном загоне, где находилось много вкусной пищи и не было никаких врагов.

Тренировка их началась с первого же утра.

Открыли ряд дверец, ведущих на примыкавшее к загону обширное скаковое поле.

Когда кролики разбрелись по этому полю, явилась гурьба мальчиков и с шумом принялась их гонять, пока все они не оказались опять в прежнем загоне, называвшемся Пристанью. Эти упражнения продолжались несколько дней, и кролики поняли, что спасения от погони следует искать только в Пристани.

Тогда начался второй урок. Всю стаю выгнали через боковую дверь на длинную дорожку. Мальчишки и собаки погнали кроликов. Некоторые из молодых по привычке делали разведочный скачок. Низко проносясь над землей, во главе всей погони скакал великолепный черный с белыми пятнами кролик. На его стройные ноги и блестящие глаза все обратили внимание уже в загоне. Теперь же, оказавшись на поле, он повел за собой всю армию, стелясь над землей.

- Гляньте на этого! Ну разве не Боевой Конек? - крикнул невзрачный с виду конюх-ирландец, и эта кличка так и осталась за Джеком.

Пробежав половину поля, кролики внезапно вспомнили о Пристани и бросились к ней, как снежная вьюга по сугробам.

В этом и заключался второй урок - нестись прямо к Пристани, как только их выпустят. За неделю все кролики успели его выучить и были готовы к торжественному состязанию Скакового клуба.

Боевой Конек хорошо был знаком теперь конюхам и посетителям. Одна окраска уже выделяла его. Кроме того, длинноухая стая сама признавала его своим вожаком. Посетители клуба держали пари не только на собак, но и на него.

- Любопытно было бы знать, выпустит ли в этом году старик Дигнам своего Минки на арену!

- Если да - бьюсь об заклад, что Боевой Конек обгонит даже такого хорошего пса, как Минки.

- Ставлю три против одного, что моя Джен сцапает Боевого Конька, не дойдя до Большой трибуны.

- А я потягаюсь с тобой, да не как-нибудь, а на доллары, - отозвался ирландец Мики. - Мало того: ставлю месячное жалованье, что на свете нет ни одной собаки, которая могла бы заставить Боевого Конька хоть раз свернуть с пути за всю скачку.

Так они спорили и гадали, и с каждым днем росло число людей, убежденных в великих способностях Боевого Конька.

Состязания начались солнечным утром. Большую трибуну переполнила городская публика. Псари водили борзых поодиночке и попарно. Спины собак были покрыты попонками, но это не мешало видеть их жилистые ноги, змеиные шеи, изящные головы с длинными челюстями и блестящими подвижными желтыми глазами. Эти собаки были удивительнейшими приспособлениями для бега, сделанными из плоти и крови. Псари берегли их как зеницу ока, ухаживали за ними, как за детьми, и тщательно следили, чтобы они не ели отбросов, не обнюхивали непривычных предметов и не подходили к незнакомым людям. На этих собак ставились большие суммы денег, и бывали случаи, когда коварно подсунутая приманка, кусок особо приготовленного мяса, даже искусно составленный запах обращали великолепного скорохода в еле живого ползуна и разоряли его владельца.

Собак выпускают на арену парами, так как всякое состязание является в то же время поединком. Выигравшие псы составляются в новые пары. При каждом испытании из-за загородки старта выпускают одного кролика, которого дожидаются на своре две собаки-соперницы. Как только кролик отбежит на достаточное расстояние, человек ставит рядом обеих собак и спускает их сразу. На поле дожидается, верхом на доброй лошади, судья в красном кафтане. Он следует за погоней. Помня пройденный курс наук, кролик мчится через равнину, направляясь к Пристани, на виду у Большой трибуны. Собаки следуют за ним. Когда первая собака подбежит слишком близко, кролик начинает увертываться от нее. Каждый раз, как кролик сворачивает с прямого пути, собаке прибавляются очки, а умерщвление зверька считается окончательной ее победой.