– И вы ведь тоже не хотите жениться, – рассудительно добавила она.

– Верно. – Снова уставившись в пустой очаг, он погрузился в молчание. Виктория ждала, что он скажет еще что-нибудь; не дождавшись, она вздохнула и собралась уходить. Но Джейсон вдруг прервал молчание, и его слова заставили ее обернуться и застыть в изумлении.

– Однако наш брак мог бы дать каждому из нас что-то такое, чего мы оба хотим.

– О чем вы? – спросила она, всматриваясь в его нервный профиль и пытаясь понять, к чему он клонит. Джейсон выпрямился и повернулся лицом к ней, засунув руки в карманы брюк.

– Вы хотите вернуться в Америку, чтобы быть независимой, жить среди своих друзей и, возможно, построить больницу, о которой мечтал ваш отец. Я слышал все это от вас. Если вы честны перед собой, то признаетесь, что вам хочется вернуться туда, чтобы показать Эндрю и всем остальным, что его предательство не имеет для вас никакого значения – что вы так же легко забыли его, как он вас, и нашли свою судьбу.

Виктория почувствовала такое унижение от этих слов, что до нее не сразу дошел смысл следующей фразы Джейсона.

– А я, – молвил он равнодушно, – хочу сюда. – У нее от изумления раскрылся рот. А он спокойно продолжал:

– Мы могли бы дать друг другу то, чего хочет каждый из нас. Выходите за меня и дайте мне сына. В обмен на это я отправлю вас в Америку с деньгами, которых хватит для того, чтобы жить по-королевски и построить дюжину больниц.

Виктория с недоверием смотрела на собеседника.

– Дать вам сына? – эхом повторила она. – Дать вам сына, и тогда вы отправите меня в Америку? Дать вам сына и оставить его здесь?

– Ну, не такой уж я эгоист – можете держать его при себе, скажем.., пока ему не минет четыре годика. До этого возраста ребенок нуждается в матери. А затем он должен быть со мной. Может быть, вы захотите остаться с нами, когда привезете его. Меня бы больше устроило, чтобы вы остались здесь навсегда, но это уже на ваше усмотрение. Однако есть одно условие, на котором я буду настаивать.

– Что за условие? – едва соображая, спросила она. Он на мгновение заколебался, как если бы хотел более четко сформулировать ответ, и когда наконец заговорил, то смотрел в сторону, избегая встретиться с ней глазами.

– Поскольку вы очертя голову принялись защищать меня от всевозможных нападок в тот вечер, в обществе сочли, что вы не презираете и не опасаетесь лорда Филдинга. Если вы согласитесь на этот брак, то вам придется подкрепить это мнение и ничего не делать и не говорить в противовес ему.

Иными словами, независимо от того, что будет происходить между нами наедине, я хочу, чтобы на людях вы вели себя так, будто вышли за меня не только из-за моих денег и титула. Или, попросту говоря, как будто мы влюбленная пара.

Слушая его, Виктория вспомнила горькое замечание Джейсона на балу о том, что она ошибается, если считает, что его хоть чуть-чуть заботит то, что думают в обществе… Он лгал, – подумала она с нежностью. – Его явно заботит, что подумают люди». Виктория пристально смотрела на этого якобы хладнокровного, бесчувственного человека, стоявшего перед ней. Он и сейчас выглядел мощным, надменным и уверенным в себе. Было просто невозможно поверить, что он нуждался в сыне, или в ней, или еще в ком-нибудь, – так же, как невозможно было поверить в его беспокойство по поводу того, что люди боялись и не доверяли ему. Невозможно, и все-таки это было так.

Она вспомнила, каким по-мальчишески открытым было его лицо в ночь дуэли, когда он дразнил ее и уговаривал поцеловать в губы. Вспомнила острое желание, чувствовавшееся в его поцелуе, и отчаянную тоску, прозвучавшую в его словах: «Я пытался десятки раз отпустить вас, но не смог».

Возможно, под этой бесстрастной, бесчувственной маской Джейсона такие же одиночество и пустота, какие ощущает и она. Может быть, она действительно нужна ему, но он просто не хочет признаться себе в этом. А вдруг это все ей только кажется?

– Джейсон, – начала Виктория, решив высказать не. – которые мысли вслух. – Вы не можете ожидать того, что, родив сына, я отдам его вам и буду жить отдельной, собственной жизнью. Не может быть, чтобы вы были так холодны и бессердечны, как пытаетесь показать, предлагая мне это. Я.., просто не могу этому поверить.

– Я не буду вам жестоким супругом, если вы это имеете в виду.

– Нет, не это! – взорвалась Виктория. – Как вы можете говорить о браке со мной, как будто речь идет о.., простой коммерческой сделке – без участия чувств, эмоций и даже претензии на любовь или…

– Неужели у вас еще сохранились какие-то иллюзии насчет любви? – фыркнул он с обидным пренебрежением. – Ваш опыт с Бэйнбриджем должен был бы научить вас, что любовь – чувство, годное лишь для того, чтобы манипулировать глупцами. Я не ожидаю от вас любви и не нуждаюсь в ней, Виктория.

Девушка, пошатнувшись и почти теряя сознание от обиды, схватилась за спинку стула. Она уже собиралась сказать все, что думает о его предложении, но он покачал головой, как бы прося ее не делать этого.

– Не отвечайте, прежде чем хорошенько не обдумаете сказанное мной. Если вы выйдете за меня, то будете иметь полную возможность жить так, как захотите.

Сможете построить больницу в Америке и другую – возле Уэйкфилда, а сами остаться в Англии. У меня шесть поместий и тысяча арендаторов и слуг. Одни только мои слуги могли бы дать вам необходимый контингент больных для больницы. Если этого окажется недостаточно, я буду платить им, чтобы они болели. – На его губах появилась мягкая улыбка, но Виктории было совсем не до шуток.

Увидев, что его юмор не достиг цели, он добродушно сказал:

– Вы сможете завесить все стены Уэйкфилда своими этюдами, а если они не поместятся, можно будет разместить их на стенах дома снаружи.

Виктория все еще пыталась переварить тот поразительный факт, что, оказывается, он знал о ее любви к рисованию, когда Джейсон протянул руку и кончиками пальцев провел по ее напряженному лицу, небрежно добавив:

– Обещаю, что буду очень щедрым мужем. От последнего слова «муж» она вдруг похолодела так, что ей пришлось потереть ладони одну о другую, чтобы они согрелись.

– Почему? – прошептала она. – Почему я? Если вам нужны сыновья, то в Лондоне найдутся десятки женщин, готовых на все ради того, чтобы выйти за вас.

– Потому что вы меня привлекаете, и вы это прекрасно знаете. А кроме того, – продолжил Филдинг с дразнящими огоньками в глазах и положил руки ей на плечи, пытаясь привлечь ее поближе к себе, – я вам нравлюсь. Вы сказали об этом сами, когда думали, что я сплю, – помните?

Виктория ахнула, не в состоянии поверить еще одному удивительному откровению: она действительно привлекает его!

– Мне и Эндрю нравился! – со злой дерзостью возразила она. – Но сейчас у меня вообще сложилось чрезвычайно скверное представление о мужчинах.

– Ну что ж, пожалуй, вы правы, – не стал спорить Джейсон, и в его глазах запрыгали веселые чертики.

Она почувствовала, что его руки безжалостно влекут ее и она уже оказывается в опасной близости к собеседнику.

– По-моему, вы много себе позволяете, – задыхаясь, проговорила она. – Вы, наверное, сошли с ума!

– И то и другое верно, – согласился Джейсон, – так что у вас нет выбора. – Его голос охрип, и доводы показались еще более убедительными, когда ее грудь наконец коснулась его рубашки. – Я дам вам все, что требуется женщине…

– Все, кроме любви, – задохнулась она.

– Все, чего женщина по-настоящему хочет, – поправил он, и, прежде чем она смогла осмыслить это, его резко очерченные губы начали медленно, но неуклонно приближаться к ее рту. – Я дам вам драгоценности и меха, – обещал он. – У вас будет больше денег, чем вы могли бы мечтать. – Свободной рукой он обнял ее, растрепав прическу, и почти вплотную приблизил лицо к ее лицу. – А единственное, чего я хочу от вас взамен, так это…

Как ни странно, Викторию удивило скорее то, что он продает себя слишком дешево, требуя от нее так мало. Лорд Филдинг красив, богат и привлекателен – конечно, у него есть право ожидать от жены большего…