Зажмурилась от бьющего в глаза серо-розового света, закрыла уши от жуткого шипения вокруг и зарычала:

— Порву в клочья! В салат нарежу!

Шипение прекратилось, свет стал мягче.

— Краля, — тихий паучий шепот на ухо я расслышала не сразу. — Краля, у нас проблемы… большие проблемы…!

— Нет, это у него проблемы, — громко возмутилась я.

— Ты только представь себе, эта Рагу пришлепнутая заявилась к моему Нардо в мою спальню, ночью! Когда он пьет! — я села в постели из черных лоскутков материи и гневно сжала кулаки. — Аааа, я убью ее! Я выдеру этой белобрысой космы и заставлю их сожрать! Тварь серокожая!

Паук нервно перебежал с одного моего плеча на другое:

— Почему Вас это заботит в такую минуту?

Слова «в такую» он интонационно выделил, но я не заметила, подскочила и ногами разметала кучку ткани.

— Потому что мужиков заливающих тоску спиртным можно подвигнуть на измену! И если мой умник поведется, я из нее сделаю рагу и скормлю вайзергу, а из него чучело в…, в… в спальню поставлю!

Она у меня плакать кровью будет, стерва!

Оглядываюсь, вокруг плотно растущий белый камыш в полтора раза выше меня, как завороженный, стоит не шелохнется. Паук какой-то перепуганный, черные лоскутки на мне и на земле, какие-то странные дрожащие. И откуда они? Ай, ладно, потом разберусь.

— Итак, подведем итог: веревки для направления пути нет, еды нет, воды нет. Зато есть жажда крови, и новые силы!

Паук на моем плече опять нервно забегал:

— Что же нам делать?!

— Выбираться отсюда. Урурк. Я так зла, что порву каждую встречную выдру белобрысую!

— А…, но…

Поняла его по-своему:

— А если не выберемся, то перед смертью сделаю проплешину этому камышу, — и пальцем указала в сторону зарослей.

— За что? — шипя спросили рядом.

— За препятствие нашему передвижению.

Паук замер, а я, отвлекшись на его странное оцепенение, не сразу увидела, что камышовые заросли значительно поредели, и вообще выстроились так, словно в них уже кто-то ходил.

— Ты чего? — спросила у мохнолапика, погладив его по брюшку.

— Да так… просто.

— Ага, ну пошли. — Провозгласила я и направилась в проход.

Через две минуты мы нашли веревку, а через три часа вышли на каменную мостовую к толпе шокированных вурдалаков. Они смотрели на меня и молчали, приблизительно так же, как все это время делал Урурк и, в общем-то, продолжает делать. Даже непривычно как-то, а ту еще и упыри эти.

— Господи, нашли на что пялиться! Да иномирянка, да аквамариновая, да злая, чего уставились? — огрызнулась, сдергивая с себя последние черные лоскуты. — Или еще не завтракали толком?

— Если кто и не завтракал, так это ты, — ответили мне.

Эм, а это идея. Я сглотнула набежавшую слюну и хрипло окликнула:

— Уважаемые, а столовка где?

— Сейчас покажут.

Передо мной тут же оказался маленький лысенький, толстенький упырь с носом картошкой. Одет он в кружевную черную мантию, а подпоясан красным шнурком. Первый толстенький из всех увиденных, я даже глаза потерла, вдруг исчезнет. А нет, мнется передо мной и смотрит, как на привидение. Собственно я отвечаю ему тем же, не зная, к какому решению прийти: то ли у него папа амуром был, то ли мама гномкой.

Кажется, последнее произнесла вслух, потому что он ответил:

— Второе, но это к делу не относится, — он выудил из рукава мантии что-то типа круглых часов на цепочке и начал сверку. Посмотрел на небо, потом на меня, меня пощупал — за руку, на проверку живости. Определил, что я теплая и за щипок могу в глаз дать, хмыкнул. Затем с дотошным вниманием прицепился к пауку. Урурк на постукивания по ножкам и тельцу не отреагирвоал, а на зов по имени отчаянно покивал, мол здесь я.

— А с ним что?

— А в ступоре с тех пор, как проснулись утром в белых камышах, — выдала я, вызвав громкий «йик» у вампира. — Я тогда… материлась чуток, может, испугался.

— А вы кто, позвольте узнать?

— Га… тьфу ты! Краля Мордовская, участница соревнований от лица Лихо Лишерс Миро.

От серокожего послышался еще один звучный «йик» и недоверчивое:

— Не может быть.

— Может может…

— Йик!

— Вам бы водички выпить, — посоветовала я и улыбнулась, — а мне бы поесть. Не проводите? А то у моего провожатого временная недееспособность. — И указала на паука.

— Он из нее выйдет, — пообещал толстенький и предложил, следовать за ним. То есть завернул по белокаменному опять-таки ажурному до безобразия мосту на другой берег кроваво красной реки. А я стою, мне идти уже противопоказано, иначе будет истерика на фоне голода.

— Уважаемый, простите, а транспорт какой-нибудь есть? Повозка, носильщики, тут-туки, велосипедисты, в крайнем случае, пинальщики. Потому что я идти уже не могу.

— Нет, — рапортует, вредина, и продолжает путь.

— Ну, пожааааалуйстааа! — возле меня уже начали собираться любопытные вампиры, те самые, что пообещали скорейшее решение моих проблем.

— Неужели так трудно?

— Нет.

— Так, если не трудно, то чего сложного? Я получила моральную травму, психологическую и физическую, а еще не приняла участия в соревнованиях. — От него ноль эмоций. Я руки в боки и с наездом. — Это что за обращение с участниками?!

— Таковы правила, — меланхолично отозвался упырь.

Все, трындец тебе вампирюга толстокостная! Я разозлилась опять.

— Засуньте ваши правила, знаете куда…?!

И только решила выместить злость словесно вот на этом наглом индивиде, как меня оборвали на самой высокой ноте повествования:

— Краля! — объятия примчавшегося Лихо чуть ли не душили. — Где ты была? Мы тебя искали! — И не ожидая ответа, обратился к толстячку: — Она жива?

— На удивление, да, — ответил тот.

— Если еще покормите, буду живее всех живых, — сказала, вырываясь таки на волю. — Плотный завтрак, крепкий сон, и не дави на меня.

— Не буду!

Счастливый Лихо, бережно подняв меня на руки, полетел над водой. Где-то на середине реки он остановился и спросил серьезно: — Что случилось?

— Не у того спрашиваете! — запищал очнувшийся Урурк и на плече моем подпрыгнул. — Краля проспала все ужасы ночи! Общипала обширную поляну Сирпь, укрылась их волосами, а утром устроила такой шум, что они нас сами вывели!

Сдавленно хохоча, Лихо перенес нас на другой берег. За рекой на скале песчаного цвета вурдалаки разбили чудный палаточный лагерь. Места высокопоставленных кровопийц были видны невооруженным глазом, цветные многоэтажные шатры разительно отличались от плюгавеньких, но очень милых палаток на шести столбиках. Вот возле одной такой вурдалак опустился на землю.

— Располагайся, сейчас принесу еды и, если хочешь воды пару ведер, — хотелось сказать, я столько не пью, но он уже улетел, бросив через плечо, — ополоснешься.

— Тут что, совсем спартанские условия? — огорченно паука с плеча сняла и на столбик у входа посадила.

— В смысле спартанские? — поинтересовался.

— Малокомфортные. Душа нет и ванной тоже нет.

Покачав головой, открыла полог чтобы войти в палатку, и вот тут горячее дыхание, а затем уже и когтистая рученция коснулись моего плеча, чтобы крепко сжать его. Первая реакция: шаг в сторону и локтем в ребра, потому что напугал, вторая: с разворота по щеке вмазать, потому что рука неизвестного недвусмысленно поползла по моему бедру. Третья… А что ее вспоминать, Лихо же сказал ни с кем не ссориться. Пришлось все реакции подавить и, сжав зубы выслушать, лестное предложение вампира.

— У меня есть ванная пенной воды. Пошли, поплаваем. — Сообщил неизвестный вурдалак, поворачивая меня к себе.

Повернулась, присмотрелась. А нет, кровопийца мне знаком, права на меня заявлял совсем недавно. Тот самый, что обещал уничтожить не только словом, но и взглядом. Рандорыр, вроде бы.

— Здрасти. Спасибо за предложение, но мой подопечный сейчас все оформит по первому разряду. — Я широко улыбнулась и высвободилась из загребущих ручищ.

— Ты знаешь, зачем я здесь?