— Убери ру…!

Вот тут меня стряхнули с плеча, перевернули, распрямили и, прижав спиной к груди впечатляющих размеров, закрыли рот. Окончание промычала в перчатку и едва успела поймать соскользнувшую с головы простынь.

От представшего перед глазами ужаса мне захотелось исчезнуть. Лучший вариант исчезновения — режим невидимка, но он от природы недоступен, спрятаться за простыней, натянутой на макушку, с шипением не позволил Лихо, осталось зажмуриться. Что я и сделала, благоразумно предположив: не вижу их я, не увидят и они меня. Чертовски глупо! Зато спокойно.

И уже, кажется, что это не я видела ослепительно бирюзовое море, к которому со всех краев стекаются ручьи и речки, плоское сиреневое небо без облаков и переливов цвета, как натяжной потолок и почти черную скалу, над которой мы зависли. Из впечатлений перед глазами осталось самое яркое — каменный обрыв, забитый снизу доверху огромными горизонтальными шипами, и белые полупрозрачные тени, которые ползут по скале и на каждом «шаге» принюхиваются.

— Так-так… — прошептал Лихо, — к твоим поискам уже подключили низших ищеек, неужели о твоем появлении прознал сам Владыка.

В мгновения ока открыла глаза и промычала:

— Ммм-ху!

— Дома расскажу, — пообещал вурдалак и, обернув меня снова с головой, крепко сжал.

— Я… — тихо подала голос, просто чтобы уточнить детали. Но серокожий умник быстро спохватился и со словами «да, точно!» опять закрыл мне рот рукой, то бишь пустотелой перчаткой.

Вопрос: «С чего бы это?» отпал, как только мы начали падать.

— Мммммму! — завопила я.

— Тихо! Набери как можно больше воздуха и потерпи… еще минуту.

Дальше нас заволокло чем-то жидким и липким, падение замедлилось, а хватка вурдалака осталась все такой же крепкой. Радовало, что из рук не выпустил, не радовало, что полет не закончился. То есть это была не последняя инстанция, а воздуха уже не хватает. Потому что, ощутив, как какие-то нити пытаются меня скрутить, я взбрыкнула, ругнувшись, и забыла о предупреждении не дышать.

Итого воздуха в легких нет, снаружи тоже нет. В горле стало сухо, а к глазам подступили слезы:

— Мммххх!

— Я же сказал… — вздохнул Лихо и ускорил наше падение сквозь жижу.

Мои ребра сдавило с удвоенной силой. Сила первая вурдалак, сила вторая — атмосфера, гнетущая и явно предсмертная:

— Мммх!

— Считай до двадцати пяти, и мы выберемся.

В области солнечного сплетения появилась тяжесть:

— Ммм…

— Считай! — рыкнул он.

Ок, без проблем, посчитаю! Один, два, три…, семь,…, пятнадцать,… Далее в моей считалочке появилась незавершенная мысль: «Господи, если ты на свете есть, очень прошу тебя, верни меня до…»

Перед моими глазами вновь появилась белая зала и задумчивое трио: Люциус хмур и решителен, Нардо зол, Олимпия переводит осторожный взгляд с одного на другого. Неожиданно в поле моего зрения появляется инкуб Шпунько, который вносит свою лепту в порчу напольного покрытия. Точнее, очень быстро и весьма талантливо создает на многострадальном полу роспись из черной смолы.

Напряженную ишину прервала демонесса:

— Люциус, ты уверен, что необходимо идти на такие меры? — изменив интонацию, демонесса тихо добавила, — их можно считать крайними.

— Это не крайние меры, а решительные, — Темный Повелитель подошел к почти супруге и ласково ее обнял.

Мой синеглазый красавец, стоит прислонившись к стене, словно бы решаясь на что-то совсем неприятное. Глаза закрыты, губы сжаты, желваки ходят ходуном. Я отстраненно заметила, что темные круги под глазами, плотно сжатые губы и нахмуренные брови его ничуть не портят. И когда он решительно на что-то настроен, даже баритон становится более глубоким.

— Выхода нет, — произнес чельд, обращаясь к сестренке. — Галя у серокожих, в закрытом мире одного из Владык.

— Почему ты так решил? — удивилась Олимпия.

— Об этом говорят мумии создателей в круглом храме и бирюзовый свет, бьющий на камень жертвенника.

Теорию Нардо поддержал и Темнейший:

— На моем счету закрытых миров девять, на разблокировку каждого уйдет не менее часа, а ее уже хотят инициировать. Времени на поиски Лихо, если это его настоящее имя, попросту нет.

Черноволосая красавица нахмурилась и, не скрывая обвиняющих ноток в голосе, уточнила:

— И вы хотите сказать, что все эти обстоятельства вынуждают вас обратиться к этой…!

К кому они вынуждены обратиться осталось неизвестным, благодаря ледяной водице, вылитой на меня явно из ведра. Я мгновенно очнулась от грез о планировании моего спасения, заявив, что я сейчас кого-нибудь убью.

— Для того, чтобы причинить вурдалаку вред, ты должна быть ему равной.

В мои отчего-то озябшие руки попало полотенце черное, махровое, тленом пахнущее. Плевать, потом нормально помоюсь. Стираю воду с лица и встречаюсь «взглядом» с Лихо, точнее с двумя кожаными перчатками, застывшими передо мной.

— Хочешь, чтобы я тебя инициировал? — спросил усмехаясь. — Я справлюсь мигом.

— Нет! Не хочу.

Взгляд скользит по просторам неизвестной комнаты. Она круглая с каменными стенами, заколоченными каплевидными окнами, в центре маленькая купель. В ней по шею в воде, ничем не прикрытая и дрожащая стою я. Хорошо, что наглая серокожая морда вурдалака, мне не видна, иначе бы врезала. И удивительно… водица не из теплых, а я очнулась, лишь получив «дозу» сверху.

— Точно не хочешь? — переспросил он миролюбиво и вывел меня из состояния задумчивости.

— Нет, — сжав зубы, намотала полотенце на мокрые волосы. — Лихо, вытащи меня отсюда, холодно.

— Посиди еще минуты две, и вытащу.

— Ты воду подогрел бы хоть, что ли, — обняла себя, отчаянно стуча зубами.

— Была бы моим источником, я бы о тебе не только беспокоился, но и заботился. И подогрел бы, и масел добавил и сам помыл… — многообещающе поведал он. — Может, передумаешь?

— Нет! И вообще, сильно бы во мне нуждался, не отдал бы! — Зло прищурилась от неприятной догадки. — Или, пока я была в отключке, ты меня уже раз десять заложил и раз двадцать продал? — фыркнула. — И что, сильно обогатился?

— Не продавал я тебя!

Кажется, правду говорит.

— Прекрасно. Рада знать. Ну и зачем ты меня к себе вызвал? Ты хоть представляешь, что твоя прихоть вырвала меня из нежных объятий мужа в первую брачную ночь!

— Сожалею, — голосом без тени улыбки посочувствовал он. — Но я тебя не вызывал. Лучше сама признайся, что, попав в мой мир, ты избежала супружеского долга.

— Нет!

— Тогда, зачем ты явилась в мою спальню?

— Я явилась? — то ли от наезда, то ли от холода мой голос пропал. Прошептала: — Это ты меня вызвал!

— Не вызывал я тебя! К нам не вызывают. Чаще всего это проклятье высшей степени! А я физически не мог создать и активировать такое проклятье. — Вздохнул невидимка, и одна из перчаток, судя по жесту, потянулась почесать его макушку.

— Угу, спал крепко.

— Был усыплен и закрыт в семейном склепе в 24 веке от Царствия серого по статье 1545 Уголовного кодекса Ритри, а ныне у нас 2758 год 36 месяц 21 день.

Вот так поворот! Я попала к зеку, который давно не ел, не пил, и баб не видел. Ой, мамочки! Что сделать, чтобы он меня не трогал, а?

— Ты заключенный и срок свой отсидел? То есть отлежал?

— Не совсем. За двадцать два дня до окончания… ко мне явилась ты. Разбудила, заставила покинуть склеп. А это имеет право сделать только лишь два близких мне существа: жена и источник.

— Адвокат, — предположила я, первое пришедшее на ум объяснение. — Новый адвокат, выписанный из Аида.

— Только если он мужского пола, а не такая аппетитная девица, как ты, — меня ласково потрепали за щеку.

Явно прощупывает, где можно вцепиться. Я сжалась, а он с улыбкой в голосе продолжил пояснять:

— Во всех остальных случаях, мое пробуждение расценивается, как попытка к бегству. Поэтому было решено, в короткие сроки сделать тебя моим источником, а затем женой.