Я могла с уверенность сказать, что по-прежнему любила Бекетова. И не было никакой истинной связи после той страшной ночи, только любовь! Ненормальная, вымученная, но уцелевшая, несмотря ни на что! Именно она держала меня рядом с ним, а не все эти волчьи заморочки с парностью. Я просто этого не понимала.

Желания возвращаться не было. Мы теперь на разных полюсах, в этот раз окончательно и бесповоротно. Он — альфа, прайм, сильный оборотень. Зачем ему простой человек? Правильно — незачем. Даже если и будет любить как прежде, моя ущербность рано или поздно надоест, и тогда снова станет больно. А я этого больше не хотела. Устала. Поэтому пусть идет своей дорогой, прогибая под себя всех, кто встретится на пути, а я останусь в тени и буду незаметно радоваться его успехам.

Тот новый год я встречала дома, одна, перед стареньким телевизором, в компании бутылки шампанского, трех вкуснейших эклеров и горы мандаринов. Когда били куранты, я загадала самое простое и вместе с тем самое заковыристое желание. Просто стать счастливой.

Вот и все.



Бекетов

— Руслан, — на пороге стоял Кир, мрачный, словно грозовая туча.

— Чего надо? — даже не пошевелился, переведя на него безразличный взгляд.

— К тебе пришли.

— Я никого не жду, — отвернулся от него, снова погрузившись в книгу, зависнув на одной строчке, раз за разом ее перечитывая.

— Этого гостя лучше встретить.

Мне не интересно вообще, но все-таки встаю и иду, потому что если бета сказал, что важно, значит важно. Я ему доверял как самому себе. Невольно закралась мысль, что в последнее месяцы стаей управлял именно он. Я свалил на него все: переговоры, управление, остальные дела. Он терпел, стиснув зубы, но терпел, делал все, что надо. И, кстати, хорошо делал. Из него бы вышел отличный альфа, будь у него своя стая… или если бы я ушел.

Мысль показалась такой притягательной, желанной, что тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Бред полнейший.

Выйдя из кабинета, уловил чужой запах. Тот самый, который ненавидел до глубины души, до ломоты в костях, до беспросветного желания убивать.

Виктор.

Из клана Загорских.

— Что он здесь делает? — прорычал, чувствуя, как волк выходит из-под контроля. Один раз я остановился, пощадил, дал ему уйти. Больше такой доброты от меня ждать не стоит.

— Хочет поговорить с тобой, — Кирилл крепко сжал плечо, — послушай его. Он несет что-то непонятное. Ты должен это услышать.

— Да мне по х….

— Просто послушай его, прежде чем рвать на части! С тебя не убудет! — жестко припечатал бета.

Перед глазами кровавая пелена клубится, заволакивая мозг безжалостной дымкой. Уничтожу!

Скинув с себя руку друга, направился к лестнице, ведущей вниз. С каждым мигом градус бешенства повышался. Сжимал кулаки, еле дышал, балансируя на краю пропасти. Если обернусь — раздеру его прямо в своем доме.

Виктор стоял в холле. Заправив руки в карманы, смотрел в окно, на скучный пейзаж ранней весны.

— Какого хера тебе здесь надо? — процедил сквозь зубы, боясь сделать лишний вдох.

Его запах доводил до бешенства. Я помню, как им несло от моей волчицы.

Вик обернулся ко мне. Сумрачный, собранный, губы сжаты в тонкую линию. Чуял, ублюдок, что зря сунулся в мое логово, что пощады не будет.

— Я хочу поговорить.

— Мне наср*ть на твои желания, — голос сорвался на низкое рычание.

Он непроизвольно отступил на шаг. Я сильнее, и гамма Загорских это знал, помнил.

Отступил, но остановился, стиснул кулаки и поднял на меня взгляд, преисполненный решимости:

— Не уйду, пока не ответишь на мои вопросы.

— Не уйдешь? — кровожадно ухмыльнулся. — А разве кто-то собрался тебя отпускать?

Смотрел, как бешено пульсировала жила у него на шее, и уже представлял, как раздираю ее в клочья, и он подыхает, залив все вокруг своей поганой кровью. Волк в нетерпении заметался внутри, недоумевая, почему не бросаюсь, не уничтожаю соперника, укравшего у меня самое дорогое.

— Мне все равно! — рычит в ответ.

Я чувствовал, как его ломало. Чувствовал гремучую смесь, что бушевала у него в крови: желание свалить, отступить перед сильнейшим, злость, ненависть и отчаяние. Наверное, именно оно, так явно улавливаемое в его взгляде, и вынудило меня спросить:

— Что тебе нужно?

— Делай со мной что хочешь, — шумно выдохнул через нос, — ответь только на один вопрос.

— Валяй, — выплюнул пренебрежительно, подойдя нему вплотную.

Вик нервно сглотнул, а потом хрипло срывающимся голосом спросил:

— Что ты с ней сделал?

— С кем? — мне эти загадки нахер не упали, я злился еще сильнее.

— Я не чувствую ее в этом доме. Где она? — смотрел на меня своими холодными голубыми глазами, в которых застыла тщательно скрываемая тревога, — ты… ты ее убил?

И тут до меня дошло, о ком он говорил. О Тане!

— Что за бред ты несешь?

— Где она? Я хочу ее видеть! — потребовал он, и не думая отступать.

— Это ты у меня спрашиваешь?! — взвился, толкнув его в плечи так, что Виктор отлетел к окну, но на ногах удержался, взгляда не отвел.

— А у кого еще спрашивать?! — он тоже перешел на повышенные тона. — Бекетов, что ты с ней сделал?

Что я с ней сделал?! Отдал этому голубоглазому м*даку, отступил в сторону, дав право быть счастливой без меня. Вот только какого черта он стоит напротив и задает идиотские вопросы? Замер настороженно, ловя каждое движения врага, пытаясь понять его эмоции. Что-то не так, что-то случилось.

— Не понимаю, о чем ты!

— Я хочу видеть Татьяну!

Он сейчас, бл*ть, серьезно, что ли? Я даже охр*нел от такого поворота.

— У меня ее нет.

— Что ты с ней сделал?! — его голос срывался, а я все больше приходил в смятение. Здесь нет никаких игр, шуток. Все предельно серьезно.

— Последний раз я ее видел тогда, в лесу, когда она тебя грудью своей закрывала…

В памяти картина всплыла, от которой шерсть дыбом поднялась. Безумный оскал любимой волчицы, взгляд, полный ненависти и решимости защищать до последнего.

— Думаешь, я тебе поверю?

— Мне плевать, поверишь ты или нет. С того дня я ее больше не видел. А вот что у вас стряслось, мне очень интересно. Что, идиллия закончилась? Или она поняла, что ты не стоишь ее внимания?

— Да пошел ты! — рявкнул Вик, за что тут же поплатился.

Метнулся к нему и вмазал от души, вымещая гнев, что копился все это время, разрывая изнутри.

Схватив за горло, впечатал Вика в стену, безжалостно сжимая пальцы. Он хрипел, вцепившись в мою руку, но ничего сделать не мог, скованный взглядом прайма:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что у вас стряслось?

Если узнаю, что обидел мою девочку — его смерть будет долгой. Она и так настрадалась из-за меня, больше никому не позволю ее обижать.

— Ничего… — пытался сопротивляться, но я давил безжалостно своей волей, причиняя боль.

— Что у вас стряслось?

— Она ушла, — просипел, еле губами шевеля, — убежала.

Черт, этот м*дак точно ее обидел. Ярость затопила до самых краев, но я еще мог сдерживаться.

— Когда?

Хрипел, но молчал. Я усиливал хватку, наблюдая за тем, как молодой чужой оборотень хватал ртом воздух.

— Когда?

— Тем вечером, — еле различимый шелест, — в лесу. Когда ты ушел со своей стаей.

— Она же осталась с тобой… — в недоумении смотрел на Виктора, — я видел.

— Нет. Она убежала, и с тех пор я ее больше не видел.

Отпустил его, отойдя на шаг назад. Он пытался отдышаться, схватившись за горло, хрипя, кашляя:

— Я думал, ты ее поймал.

— Нет.

Таня, что же ты натворила? Зачем?

Мне уже плевать на этого козла, мысли только о том, где она, что с ней, как ее найти.

— Проваливай.

— Хочешь сказать, что не знаешь, где она? — он упрямо не хотел сдаваться.