— Мы существуем, — отозвался он, так и не приближаясь.

— Нет, существую лишь я, а ты нет… тебя, для меня больше нет…

Я прекрасно знала, как звучат для него эти слова. Я нравилась ему, он что-то испытывал ко мне, но ему не нужны были эти чувства. Так что теперь все равно. Я ставила на игре жирную точку. Ирвинг прав, нужно забыть те поцелуи и просто жить дальше, словно мы соседи в доме. Какой прекрасной была моя жизнь до него. Так почему ей не стать такой снова. Может и не стоит кидать Лукаса, а вдруг у нас что-то получиться? Я просто попытаюсь, только теперь более усердно. Не буду делать из него ширму для Ирвинга. А сделаю настоящим парнем. Кто знает, может в будущем, я даже захочу, чтобы он был моим первым мужчиной.

— Ты просто не можешь понять… — попытался сказать он, но я рассмеялась.

— Я хотела понять. Но уже не хочу. Мне этого больше не надо. Или ты ждал, что я буду играть в твою непонятную игру, по тем странным правилам, и просто ждать, когда ты, наконец, решишься мне объяснить? Оставь меня в покое. Мне это больше не нужно.

Я протрезвела уже настолько, что могла сама идти, не совсем ровно, зато прилично. В машину я села молча, просто ожидая, когда он придет следом. Ирвинг был мрачен, зол, но непечален. Значит, так тому и быть. Или же я угадала, он думал, что я буду ждать и мириться со всем, пока однажды он не придет и не скажет что готов. Да пошел он с такими намерениями.

Как я сказала Ирвингу, я попыталась забыть его. На самом деле, ничего не выходило, я думала о нем постоянно, по-прежнему ревновала к Нен, но теперь я не показывала этого ему. Я перестала отвечать на его агрессивные выпады, обижаться, принимать удар или отвечать тем же. Если начинался спор, я тут же ретировалась от этого. Замечая, как это мучит теперь Ирвинга, я радовалась. Мне было больно, но я радовалась. Ведь он начал осознавать, что я сделала, как обещала. Когда мы проводили вечера в одной компании, я старалась сосредоточить свое внимание на одном Лукасе, смотрела лишь на него, нежно целовала, и полностью игнорировала Ирвинга. Даже не проверяла, смотрит ли он на меня. Все что я могла узнать о его реакции или поведении по вечерам, так это рассказы Вокс.

Как-то раз мы вместе решили позаниматься в библиотеке, каждая с разного предмета. И как всегда Вокс больше говорила, чем делала, я же, как могла, стараясь погружаться в предмет, отгораживалась от нее. Но трудно это сделать когда над ухом тарабанят. И все же я занималась, до той поры, пока в разговоре не появилось имя Ирвинга.

— Что? Прости, я прослушала, что ты сказал? — тут же переспросила я, делая вид, словно меня и не интересует Ирвинг.

Вокс наморщила нос немного обиженно, и все же повторила.

— Говорю, что Ирвинг теперь сам на себя не похож. Я и раньше замечала, что он не такой уж весельчак, каким хочет казаться, но теперь его шуточки иногда бывают не только грубые, но и мрачные. Думаю, вы потому постоянно и ссоритесь, что он перед тобой не скрывает как ему плохо.

— Ты ошибаешься, — равнодушно пожала плечами я. — Мы ссорились, потому что он надменный и строптивый. Но теперь я перестала обращать внимание на его поведение.

— Да, в компании явно стало скучно без ваших ссор. Всегда так интересно было за вами наблюдать. Если бы я не знала, что ты его терпеть не можешь, подумала бы, что вы влюблены.

— Это не так, — улыбнулась я, ощущая как от этой лжи, начинают гореть кончики ушей, а сердце постепенно ускоряться. Это не любовь. Это ненависть, и она порой намного сильнее всего остального. Мне ли не знать. Я так сильно научилась ненавидеть, что избавиться от этого чувства просто уже не могла.

— Мы просто не сходимся характерами, так что «терпеть его не могу» — это сильно сказано.

— Еще месяц назад ты говорила по-другому, — напомнила мне Вокс, приподнимая насмешливо брови.

— Что было то прошло.

Я вернулась к учебникам, но Вокс не замолчала, продолжая развивать начатую тему.

Я приподняла глаза на библиотеку, слушая ее, и оглядывала других учеников. Все над чем-то корпели, или же переговаривались, как и мы. Погода была за окном сумрачная, и я догадывалась, что скоро начнут болеть глаза, и голова, но уже от подруги. Ставало душно от переполненного помещения. Я сняла кофточку, чтобы стало немного легче, и осталась в одной темно-синей футболке. На самом деле я вела себя так, словно мне не интересно то, что говорит Вокс. Хотя это было не так. Я отчетливо слышала каждое ее слово, которое касалось, так или иначе, Ирвинга. Только вот она этого не смогла бы понять.

— Вот вчера, — добавила она, заговорщицки нагибаясь ко мне. — Мне показалось, что Ирвинг чем-то недоволен. Все время молчал, отстранился от Нен, та даже потом плакала в туалете.

Что же такое было вчера, тут же задумалась я. Как что, я просто не слезала с колен Лукаса, заглядывала ему в глаза, словно он один-единственный на всем свете. И думаю, парень начинал реально в это верить. Я почти смогла уговорить себя, что я балдею от его поцелуев, и не крепких рук. Я прослушала несколько его песен, которые он сыграл для нас, и сделала вид, что я тупая фанатка его творчести. Не то чтобы песни были плохими, наоборот, действительно хорошими, но я хотела, чтобы Лукас думал, будто бы он Честер Бенингтон. И так же я хотела, чтобы Ирвинг думал, что он так быстро забыт. Может если и он успокоится, я смогу забыть о нем полностью. Хотя, что значит полностью, я пока даже не начала забывать его. Я просто игнорировала его присутствие, и не замечала дома. Показывая, что не помню уже о нем. Пусть это было не так, но он так думал.

Мне не хватало наших перебранок, просто я уже не давала воли своим чувствам, или агрессии, ненависти. Так же мне не хватало того, как делая какой-то ход, чтобы позлить другого, мы переглядывались. Мне этого не хватало, но еще месяц такой игры и я бы сошла с ума от боли. Мне просто нужно было знать, на чем я стою, а стояла я над самой пропастью саморазрушения. Даже и не знаю, что такое может случиться, чтобы я снова согласилась играть в его болезненную игру, и снова ждать. Ирвинг именно этого и хотел от меня, чтобы я ждала, но ждала чего? Хоть бы объяснил. Как я не старалась, не могла найти логического объяснения тому, почему бы нам не быть вместе. Может, дело было во мне?

— Просто у него могло быть плохое настроение, — предоставила я свой вариант его поведения.

— Когда у Ирвинга плохое настроение он его скрывает. Это уже многие подметили. Старается быть душой компании, но вчера он был просто убит.

— Даже и не знаю, что могло вывести его так из себя, — или кто, про себя добавила я. Да, я подло радовалась тому, что ему было плохо. И буду продолжать радоваться, пока ненависть не сожжет во мне все теплые чувства к нему. Пока те поцелуи будут лучшим воспоминанием в моей жизни. Пока я буду смотреть на него, и с горечью понимать, что он не может быть моим. Ненавидеть его, это вся привилегия которая у меня оставалась, по старой памяти. Все что помогало, так это помнить, что у нас толком ничего и не было.

— Я тоже. Может они расходятся с Нен? Мне она не очень-то и нравилась, — скривилась Вокс, и я постаралась скрыть свою улыбку. Мне она не нравилась еще больше, но перед этим я почти так же не могла переносить саму Вокс, и хорошо, чтобы она никогда об этом не догадалась.

— Хорошо, с настроением Ирвинга выяснили, теперь ты дашь мне позаниматься, а то у меня тут Эйнштейн стынет, физика как ты знаешь, не самый мой любимый предмет.

И о чудо, Вокс ненадолго замолкла. Мы позанимались еще полчаса, а когда начало темнеть я поспешила домой. Асфальт еще с утра покрылся противной скользкой коркой, и мне бы не хотелось ехать по ней в самой гуще вечера. Впрочем, торопиться не было куда. Сегодня все отправились в Лондон, я же, подумав о том, что придется гулять по городу с Ирвингом, сослалась на кучу домашнего задания. Да меня от самой такой мысли пробирало до костей, что и говорить о самой возможности. Мне нужно было держаться подальше от Ирвинга, на максимально большом расстоянии, и может тогда, понемногу начнется мое излечение от него. Стоило хотя бы попробовать.