Я проснулся в очередной раз и попытался понять, что меня насторожило. Было тихо, очень тихо. Эхо больше не доносило до меня журчание водяных каскадов и далекие шаги монстров. Желудок громким урчанием напомнил о себе. Проклятье… Исчезла подсветка на капителях колонн. Погасли кристаллы? Странно, пока я здесь бродил, ни один даже не замигал…

«Проем между колоннами что-то загородило».

Понимание этого пришло слишком поздно, в мгновение ока я оказался оплетенным сотней змей и выдернут из своего убежища. Меня держало на весу какое-то чудовище, напоминающее ходячий треножник. Внутри морды этой твари скрывалось подобие осьминога — короткий хобот, ветвящийся дюжиной широких щупалец с присосками. Вот этой-то штукой ономеня и сцапало. Я успел завопить дурным голосом, а потом оноспустило меня вниз, в цепкие лапки тварей поменьше. Они облепили меня так плотно, что я не мог пошевелить пальцем, и принялись трясти и ощупывать, наверное, на предмет оружия. Они стащили с меня сапоги с полыми каблуками, серебряный браслет с бирюзовой вставкой и двумя шариками хорошего яда, вытрясли из рукавов и штанин прибамбасы Тени. Короче, забрали все, что пропустили незадачливые тюремщики.

Я ни фига не соображал со сна, Тень был полностью парализован одним видом монстров. Может, это все-таки сон? Могу же я надеяться на чудо! По крайней мере, они не пытались меня разорвать…

Они как-то очень знакомо заворошились. Босс идет?

Старшина этого зверинца оказался вполне человекообразным. Только выше меня на две головы. Меня! Этонапоминало ходячую стойку с мечами. Железки торчали из него во все стороны, словно языки застывшего пламени, но руки были человеческие — пятипалые и подвижные. Тварь провела пальцем по моей щеке, и старый шрам немедленно зачесался. Это создание ерошило мне волосы, щекотало горло, пыталось проверить зубы, а потом по-хозяйски обхватило меня за холку и придвинулось ближе. Оно хочет… поцеловать? Я визжал, кусался и вырывался, как мог, пока не отрубился начисто.

Очнулся я в камере какой-то ужасно древней тюрьмы. Маленькая комната без окна, с кроватью. Одна стена целиком из длинных прутьев и выходит в коридор. Через нее в камеру попадал свет бледного шара, подвешенного к потолку. В стене — дверь без замка, с запором на внешней стороне, абсолютно недосягаемом изнутри. Никого не было видно, но возникало жуткое ощущение, что на меня смотрят в упор. На губах померещился странный привкус. Меня вырвало.

Дух Тени метался во власти страшных воспоминаний. Он требовал бежать. Каким образом? Даже ему не удавалось придумать способ, чтобы открыть дверь. Прутья были толщиной в два пальца, глубоко заделанные в пол и потолок — слишком монументально, чтобы рассыпаться под руками Тени. Даже если бы не наблюдение, мне нечем было их пилить. Подкупить стражу? Как? Если они вообще меня понимают.

На ужин мне принесли кувшин воды и какое-то рагу. Воду я выпил, а тронуть мясо не решился. Кто знает, чье оно? Вопрос питания был решен хозяевами творчески. Мне продемонстрировали еще живого, перепуганного кролика, а чуть погодя его же и принесли жареным. Выходило так, что расставаться со мной они не собирались.

Какое-то время я еще пытался рассуждать логически. Если они чего-то от меня хотят, значит, можно попытаться поставить какие-то условия, как минимум — послать известие отцу. Он же весь Арконат сроет, меня разыскивая! Кому может прийти в голову, что я попал в такое место?! В Академии преподавали основы политики и ведения переговоров, но в то время нюансы человеческих отношений меня не интересовали. Теперь вся надежда была на хитроумие Тени.

Чуть погодя я узнал, что содействие с моей стороны им вообще не нужно. Они желали видеть меня участником ритуала, который был предельно прост: меня приводили в плохо освещенное подобие храма Черепов, привязывали посередине алтаря, где мне и полагалось лежать около часа, плюя в потолок, под заунывные напевы и звон колокольчиков. Потом меня отвязывали и несли обратно. Первый раз я перепугался до одури. Какой-то бараноголовый урод с костяным ожерельем на шее разрисовывал мне грудь мягкой кисточкой и раскладывал по алтарю пузатые стеклянные рюмочки, подозрительно напоминающие сосуды для сбора крови. Человекообразный маячил на краю поля зрения, дружески помахивая рукой, и посылал что-то похожее на воздушные поцелуи. Я не мог понять, собираются ли они меня убить или сначала изнасиловать. До объяснений происходящего никто не снизошел. Не понимаю, как мне удалось не сойти с ума. Через два часа бараноголовый стал счастливым обладателем гирлянды светящихся шариков, а я чувствовал себя так, словно у меня действительно сцедили кровь.

В следующий раз я попытался оценить возможность побега во время ритуала. Без шансов. В отличие от людей-охранников твари ни на секунду не теряли бдительности. По дороге в храм монстры крепко держали меня, игнорируя робкие попытки общения. По дороге обратно я был просто кучкой костей и мышц, неспособной на побег по определению. Ритуал словно вынимал из меня душу.

Это было унизительно.

Все мои навыки, вся моя сила осталась в прошлом, среди людей. Здесь все были больше, чем я, и гораздо сильнее. Жесткие, когтистые, с горящими зенками и трупным запахом изо рта. От некоторых сладковато пахло бальзамическими снадобьями, это было еще хуже.

Время удавалось измерять только ритуалами. Первый, второй, третий… В промежутках мне оставались только одеяло, тишина и немигающий свет шара в коридоре. Когда я приходил в себя после четвертого ритуала, ко мне зашел незнакомый монстр. Он принес объемистый сверток, положил его на кровать и удалился. Я осторожно разворошил дерюгу.

Книжки. Очень старые, но отлично сохранившиеся. Неужели они умеют читать? Или, помоги мне Бог, любятэто делать? Хотя… Некоторые из них существуют уже тысячу лет, за такое время многому можно научиться. Весь вечер я плакал в обнимку с пыльными томиками, как сопливая девчонка. Их запах был таким домашним…

В основном это были какие-то слезоточивые сказки в стихах, на древнеарабийском и старошонском. Такое я не смог бы читать даже под страхом смерти. Попадались книги, языка которых я не знал. Изредка возникало что-то интересное, вроде описания судебной практики в городах-государствах Кабрина. Такие книги я старался оставить у себя, чтобы перечесть на досуге. Как-то раз в кульке оказалась забавная штука — кипа неопрятных страниц в шикарном золотом переплете. На разномастных листочках проглядывал знакомый почерк. Тато Робен? Автор нигде не значился. Обрывочные записи отражали события пяти лет. Стиль повествования (если это был Папарзони) изменился. Никаких размышлений вслух, лишь констатации. Свидетельство о начале конца.

Тайно собираемое и изготавливаемое войско Феллы напало на Федерацию Истара. Против федеральной гвардии выступило полчище чудовищ, действующих независимо от волшебников и совершенно невосприимчивых к магии — самотворящиеся заклятия, запретное колдовство. Современный человек в точности мог предсказать, что случится дальше, но жрецы Л?Арсане не знали или не хотели знать. Тварям могли противостоять только другие твари, количество которых росло в геометрической прогрессии. Жертвы исчислялись миллионами, когда уровень магии превысил критический, твари замкнулись в себе и вышли из повиновения хозяевам. Начался Хаос.

Оставшиеся в живых члены Белой Лиги взывали к ордену Разрушителей, суля любые блага, но их призывы запоздали на добрую сотню лет. На свете не осталось никого, кто мог бы усмирить буйство магии. Не нашлось ни тайного святилища, ни секретного монастыря, о которых в народе ходили страшные слухи. Казнив Великого магистра Ольгарда, Лига одержала сокрушительную победу и теперь пожинала ее плоды. Души Темных были отомщены стократ. За считаные месяцы волшебная Фелла и тысячелетний Истар были обращены в безжизненные пустыни. Великий Ганту — оплот Белой Лиги — утонул в Поющих Песках. Пришел день, когда автор вынужден был констатировать, что способных сопротивляться не осталось. Чудовища бродили где хотели, дрались между собой и убивали людей, когда желали и сколько желали. «Найдется ли что-то, что освободит нас? Вернутся ли Разрушители?» — вопрошал автор.