Насколько я знал, за тысячу прошедших лет никто из Темных так и не объявился. Хотя и попытки найти их были, и пророчеств было хоть отбавляй. Люди не могли поверить, что Разрушители не оставили для себя какой-нибудь лазейки. А зачем им было возвращаться? Мстить? Их убийцы и сами неплохо с этим справились. Человек не смог бы быть таким последовательно жестоким, как твари. Может, им просто надоели бесконечные нападки, они плюнули и — перестали существовать. Как аркониец, я старался не задумываться, что удерживает монстров за пределами нашего королевства. И удерживает ли что-то… Недаром я так окрысился на отца, когда он завел об этом речь. Выходит, папа был единственным, кто реально смотрел на вещи.

Так что освободить меня могло только пришествие Разрушителя.

Даже Тень Магистра неспособен был отрицать очевидное — я умру здесь. Так стоит ли тянуть? Камера была хорошо продумана, в ней не было ни малейшего выступа, куда бы можно было закрепить веревку. При всем обилии оружия вокруг по собственной воле я не мог использовать ничего острого. Мясо и фрукты мне приносили уже нарезанными, вся посуда была из дерева. Оставалось только перегрызть себе вены зубами, но к этому я был еще не готов. Для начала я попробовал прокусить палец, чтобы втереть в ранку грязь. Говорят, это действует не хуже петли и веревки. Тут же явился какой-то монстр, ухватил меня на руки и принялся таскать по коридору, укачивая. После такого обращения меня не скоро перестало трясти.

Тихое безумие обволакивало меня. Поэтому, когда за прутьями решетки появился человек, я закономерно счел происходящее галлюцинацией. Он скинул с дверей засов и вытащил меня наружу. Для призрака он был довольно мерзким. Он щипал, пинал меня и одновременно шипел, призывая к молчанию. А на фиг тогда драться?! Я пошел за ним не раздумывая. Ну и что они сделают со мной, если поймают? Убьют? Незнакомец двигался по каким-то щелям и узким переходам, которых в подземелье оказалось предостаточно. В одном из коридоров нам встретились еще четверо таких же молчаливых диверсантов. Мне дали какую-то черную хламиду, я сорвал с себя все, до последней тряпки, и переоделся. Темп бегства ускорился.

Пару раз они едва не угодили в ловушки, но Тень был начеку. Хотелось верить, что мою помощь оценили. По темному и тесному, как кишка, подкопу мы выбрались к поверхности, там был вечер. Тихо пели остывающие пески. И-и-у, у-и-и-и.

Мне не дали затормозить и расслабиться. Вся компания трусцой рванула за бархан. Там, в небольшой ложбинке, сидели трое, по ощущениям — маги. Они поддерживали в готовности большую пентаграмму перемещения. Пришедшие вместе со мной разместились в центре Знака. А маги что, не собираются валить отсюда? Какое самопожертвование! Волшебники начали речитатив, долженствующий снять оковы со Знака, но что-то пошло не так, пентаграмма неожиданно развернулась вовне, всосав в себя весь окружающий мир — воздух, людей, барханы… С обратного конца заклинания в комнату, освещенную дневнымсветом, вывалились пятеро ошалевших лазутчиков, трое матерящихся магов, куча песка и — я. Кайф.

Потом я отрубился.

ГЛАВА 16

Много ли героев отправилось бы в путь, в точности осознавая последствия своего героизма?

Трактат о пределах логики

Две недели ожидания промелькнули незаметно. Аркониец вел себя тихо, ни с кем не задирался, не шнырял кругом в поисках секретов, а только ел, спал и пребывал в ожидании. Он превратил это ожидание в отдельный, завораживающий процесс, почти ритуал. Утром после завтрака он отправлялся на южную стену Цитадели (оттуда открывался прекрасный вид на зал перемещений), усаживался на пожарный ларь с песком и как бы дышал свежим воздухом (даже в те дни, когда с гор спускался холодный туман). После обеда он брал теплый плед, книгу и располагался в нижнем саду, у фонтанчика, где и читал до ужина (все две недели — одну и ту же страницу). Вечернее время он проводил в своей комнате, в глубоком кресле у тлеющего камина, и служанки повадились прибираться там, совершенно игнорируя присутствие жильца (ну он же ж не возражает!). Люди быстро привыкли к странностям и обращали на арконийца не больше внимания, чем на кошку, только Гверрел с неослабевающей настойчивостью отслеживал каждый его шаг.

Срок, отведенный Зайримом группе Бриска, подходил к концу. Теперь трое заклинателей Инкара дежурили возле пентаграммы-ключа непрерывно, в три смены. Все понимали, что у Бриска может не оказаться времени на то, чтобы дожидаться отклика обычным порядком. Генерал в уме предполагал разное, начиная от экстренной эвакуации и кончая тем, что вызов вообще не придет, но на то, что произошло в действительности, он не рассчитывал.

Вызов пришел в дежурство Гверрела (позднее генерал заключил, что только присутствие нахального магика спасло их от катастрофы — свой хлеб у предводителя тот ел не зря). Ничто не предвещало беды. Заклинатель подготовил ответную часть портала и принялся ждать команды к переносу. Уровень насыщения канала медленно возрос до максимума и стабилизировался — на том конце все было готово. Потом Гверрел говорил, что уловил нарастающее давление, словно бы на него из темноты бесшумно неслась стена, и среагировал инстинктивно, есть у заклинателей-исследователей такой инстинкт — хвататься за громоотвод. Сам генерал, спешащий к залу перемещений, видел только, как вспыхнули лиловым огнем аварийные накопители, а потом началось то, что обычно многословный Харек обозначил как «большой бум».

Удар магии эхом отразился от земли, воды и воздуха, содрогнулось каменное основание Цитадели Инкар, далеко внизу мгновенно вскипела река, и все ущелье заволокло горячим туманом. Первой мыслью генерала было: «Прилив!», второй — «В устье пентаграммы ворвалось чудовище!». Дальше рассуждать генерал не стал и помчался наводить порядок среди солдат и выводить людей из осыпающихся башен. Мимо него кубарем прокатились оба младших заклинателя, чем они могли помочь Гверрелу, генерал не знал, но спешили ребята вовсю. Они едва успели вывести всех из помещений, удары магии пошли один за другим, каждый — едва ли не сильнее первого. Позже кто-то очень хладнокровный скажет, что их было девять, генерал не считал. У него было две мысли: «Что творится в деревне?» и «Не расплавится ли утес в основании Цитадели?». По крайней мере, жар шел такой, словно им под ноги сунули печку. Все предметы окутались потусторонним зеленоватым свечением, некоторые — изменяли форму, кое-чего потом вообще не нашли. Людей попеременно охватывал страх, ярость, эйфория. Кто-то катался по полу в истерике, один из солдат спрятался под столом в караулке, там его и пришибло.

Произойди что-то подобное в более спокойном месте, и массовых жертв было бы не избежать. Но в Цитадели Инкар каждый (включая гражданских) проходил тренировку на случай выбросов дикой магии, большинство хоть раз были свидетелями нападения твари, а многие зарабатывали на жизнь тем, что копались в руинах по ту сторону Границы (хотя официально это было запрещено). Через полчаса после первого удара Зайрим овладел ситуацией и наладил помощь пострадавшим, через четыре часа стала известна обстановка в деревне. Паники и беспорядков удалось избежать, но о том, чтобы начать эвакуацию, нельзя было и думать — все низины затопил густой туман, в глубине которого то и дело проскакивали молнии. Магическая вакханалия продолжалась всю ночь и только к утру пошла на спад. Работники технических служб сумели добраться до зала перемещений и накопителей, внизу в ущелье снова зашумела река.

Генерал решил лично ознакомиться с ситуацией. Двоим помощь уже не требовалась, человек двадцать покалечило огнем и камнями, еще столько же пребывали в полувменяемом состоянии, один — пропал без вести, скорее всего, сорвался в пропасть. В деревне дела обстояли лучше, но часть построек и растительность в нижней трети склона выгорели дотла. Аварийные накопители (многотонные каменные чаши, заполненные свинцовой крошкой) деформировались и слегка оплыли, но выдержали удар. Самым неожиданным было то, что заклинатели продолжали ворожить. Гверрел, упрямый, как лосось на нересте, цеплялся за взбунтовавшийся поток, пытаясь уложить его в пределы приемной пентаграммы. Одного из его помощников унесли без чувств, другой держался едва-едва, но от старшего заклинателя так просто было не отделаться: шаг за шагом, волна за волной он вел незадачливых путешественников к пункту прибытия. Медики, не хуже Зайрима понимающие, чем обычно кончаются такие происшествия, ждали у дверей с носилками и мешками. В какой-то момент стихия уступила железной воле чародея, пространство над пентаграммой замерцало и вывалило из себя кучу окровавленного, воющего, шевелящегося песка.