Утро застало тварей совершенно растерянными и деморализованными. Неподвижные громады рейсеров торчали среди смятой травы, словно детали ландшафта, штурмовики жались в тени древних стен, никто не решался нарушить оцепенение словом или движением. Ямбет, первым сумевший осознать и принять поражение Ракшей, пользовался этой паузой, лихорадочно пытаясь составить какой-нибудь разумный план.

Из своего логова выбрался РБ-4. Бывший штурмовик не страдал избытком фантазии, а значит, и беспокойства о будущем не испытывал.

— А что, Ракши сдохли? — простодушно поинтересовался РБ. — Все сразу или только двое?

Ох, если бы все сразу, то и проблемы бы не было, а так… Первый их всех убьет. И еще, и еще…

Копившееся напряжение взорвалось хаосом бессмысленных движений.

— Во что ты нас втравил?!! — Дирдир в исступлении молотил землю хвостом.

«Стереотипное движение — первый признак распада личности».

— Я?! Иди ты на фиг!!! Я их предупредить пытался!!!

— Я же говорил, его надо было прибить!

— И до конца дней задыхаться в собственных миазмах?! Ты видел Тирсин? Чистая земля, как же!

— А лучше превратиться в это?!!

Дирдир неосторожно махнул лапой, и РБ-4 ловко лупанул по ней ногой.

— А что — «это»? — неожиданно вмешался Хумбага. — Он по-прежнему разумен, стабилен и автономен. У него нет травм! Это не разложение, не окончательная смерть, которой кое-кто из нас страшился. Это — новая жизнь! Преображение!

Ямбет немедленно ухватился за странный пассаж колдуна.

— Усек?! Преображение! Кто не хочет новой жизни — на выход!

— Ракшам расскажи!!!

Дирдир сердито клацнул захватами и получил от РБ уже по балде.

Какое-то время собрание обдумывало сказанное колдуном, и только Дирдир шипел и бесился.

Самый авторитетный из бродяг, пятидесятитонный рейсер, высказался сразу за всех:

— В каком-то смысле мы не против начать снова жить. Но не так же сразу!

Все взгляды обратились на РБ-4. Счастливо преображенный что-то грыз.

— Мм? Лопухи. Попробуй, Ямбет, вку-усно!

— Чуть погодя, — кивнул демон.

Дирдир взял себя в руки и понизил голос:

— Так не пойдет! Преображение должно осуществляться на каких-то разумных условиях!

— А то тебя будут спрашивать!

— Кто-нибудь помнит, из кого нас делали? Кроме Ракшей, разумеется.

Вопросительные взгляды скрестились на Хумбаге.

— То, что тогда они были людьми, теперь ничего не значит, — авторитетно заявил колдун. — Матрица остается неизменной, но про Сущность этого утверждать нельзя, прецедентов не было. Изибар теперь вообще вылитая макака. Был.

— А что, если во мне скрыта Сущность кота? — простонал Дирдир. — Я не желаю остаток жизни урчать и жрать сметану!

Видение Дирдира в образе мелкого, трусливого животного наполнило Ямбета теплом и помогло обрести самообладание.

— Да чего вы заныли, твари? Он один! Один, понимаете? И человек. Ни летать, ни бегать по-настоящему он не умеет. Если кого-то беспокоит Преображение, достаточно будет не подпускать его близко. Все!

— Не можем же мы бегать от него по всему континенту! — встрепенулся Дирдир. — Это недостойно.

— Да пропади ты в Лимбо! Достоинство у него появилось, ты посмотри! Мозги смени, совсем протухли. У нас классическая ситуация посредника, это можно использовать. Мы же не лично Третьего прибили, ему было сказано про опасность, но он пренебрег. Надо быстрее доложить о происшедшем. Направим ярость Первого на Разрушителя! Ракш сам в атаку не кинется, не его стиль, а мы можем играть в дурку еще лет триста. Люди столько не живут! Главное — не позволить втянуть себя в прямое столкновение…

Через какое-то время Ямбет понял, что говорит один, и невольно запнулся. Что такое было в его словах, что могло всецело завладеть вниманием тварей?

— Этот ваш Разрушитель, как он выглядит? — напряженно поинтересовался Дирдир.

— Такой типа истарца, но с белым мехом.

Взгляды присутствующих сосредоточились на Ямбете. Нет, немного позади него. Практически прямо за его спиной.

И тогда в глубине Сущности демона родилось чувство, никогда им ранее не испытанное. Оно поставило дыбом чешую, помутило зрение, сбило внутренний ритмовводитель, внесло хаос в системы терморегуляции и натянуло тяги в мучительном выборе между движением и неподвижностью.

Леденея от ужаса, Ямбет обернулся.

События этих дней сделали меня исключительно агрессивным и раздражительным. Возможно, это сказывалось семейное воспитание — я вел себя именно так, как поступал мой отец, когда не получал желаемого «по объективным обстоятельствам». Обычно настойчивости обстоятельств надолго не хватало. Плюсом такого состояния было то, что мне не составило труда отбиться от банды защитников и заночевать в том самом домике, где нас с мастером Ребенгеном поселили по приезде в крепость (один из немногих, он уцелел). Если бы мне пришлось спать в подземелье, я бы, наверное, умом тронулся. Минусом было то, что мой статус среди гарнизона повысился еще на один пункт. И они пошли ко мне со своими проблемами.

Сэр Эндрю жаловался на Пограничных. Координатор. Мне.

— Стены ненадежны, периметр рухнул, но капитан Крамер отказывается начинать эвакуацию.

— Крамер, начинай эвакуацию!

— Но, милорд…

— Крамер, мы завтра утром выезжаем в Арконат, на такое количество народу лошадей не хватит. Пока маги здесь, пусть отправят лишних домой. Без периметра эта крепость все равно ничего не стоит.

— Уверен, орден восстановит защиту Обители Мормы, — пробормотал мастер Ребенген.

Мой наставник откровенно саботировал. Он не пытался ничего организовывать или решать и просто сидел с независимым видом, словно происходящее его никак не касалось. С другой стороны, тут и без него навалом было командиров.

— Не сомневаюсь, но это произойдет позже. Торчать здесь сейчас нет никакого смысла.

— Вы думаете, ехать безопасно? — засомневался Харек.

— Без сомнения. Вы, кажется, не до конца поняли ситуацию. Я — крут. Я крут безмерно, круче только яйца. Ни одна б… тварь не посмеет заступить мне дорогу!

— Гэбриэл, а ты уверен, что демоны согласны с твоей оценкой ситуации?

— А я сейчас пойду и разъясню им все наглядно.

— Зачем?! Куда?! — всполошился Крамер.

— Спокойно! Вспомните, что вы говорили о демонах, мастер Ребенген. Нельзя давать им спуску, нельзя давать им время все обдумать. Они не поддержали атаку Ракшей — это факт. Нам это на руку. Уверен, большинство попросту смылось. Сейчас я пойду и шугану тех, кто еще задержался тут.

— Может, сначала — разведка? — пробормотал Гверрел.

— Нельзя! Это будет означать, что мы сомневаемся. Я только что уничтожил двух Ракшей. Какие могут быть сомнения?

— Вы должны взять кого-то с собой.

— Хорошо, но только не магов. Если я начну работать Тьмой, заклинания будут бесполезны. Пусть со мной пойдут два мечника, ну или мечник и стрелок.

Крамер с Хареком переглянулись.

— Даю парня с пулеметом.

— Тогда мечник — с меня.

Ну что ж, это будет даже символично — Серый Рыцарь и Пограничный Страж в одной упряжке.

— Как-то это все… — Мастер Ребенген неопределенно повертел пальцами, но с места вставать не стал.

— Поверьте мне, наставник, это единственный верный путь. Свяжитесь с орденом и постарайтесь организовать все так, чтобы мы добрались до Арконата без приключений.

На слове «приключения» мастера Ребенгена мучительно передернуло.

— Остался только один спорный вопрос. На каком языке мне с ними разговаривать? Читаю я неплохо, но на слух воспринимаю только шонский, и то чуть-чуть.

— Говори нормально, — посоветовал Харек. — Арконийский — ближе всего к старому наречию Феллы.

Мастер Ребенген утвердительно кивнул:

— Ты от рождения говоришь на диалекте феллийского, почти не изменившемся за тысячи лет. Если они не поймут тебя так, значит, не поймут вообще.

Я приготовился к вылазке. В смысле отряхнул наскоро дорожную одежду, нацепил одолженный у Пограничных багрово-черный плащ и сунул в карман еще одну морковку. Боевой дух у меня был на высоте, и действовать надо было быстрее, пока не проснулся Тень и я не начал понимать, во что ввязываюсь. Что толкало меня на это безумное мероприятие? Не глубокие размышления, это точно, не интуиция и не тайное предвидение. Просто мне до тошноты надоело читать книгу моих странствий. Это путешествие слишком затянулось. Мне хотелось домой. Все равно как, все равно какой ценой, главное, чтобы побыстрее. Я не хотел слушать никаких возражений, не желал обращать внимание на встревоженные взгляды, если бы я умел выпускать из тела ножи, как та тварь, то сейчас напоминал бы колючий шарик.