— Чего?

— Забудь. Ты вот что, если кого из них увидишь, передай, чтобы за мной больше не ходили. Я страшен в гневе, понял?

— Да!

— Тогда держи! — Я подкинул в воздух морковку. Он поймал ее пастью, просто «ам!» — и нет. — А теперь чеши отсюда.

Два раза повторять не пришлось.

— Сильное решение, сэр! — похвалил меня Пограничный Страж.

— Я, кажется, обделался, — пробормотал Серый.

— Стой, стой!!! Мы уже далеко, люди не умеют бегать так быстро!

Ямбет терпеливо ждал, пока гатарн не завершит разведывательный круг и не пойдет на посадку. Рядом материализовался Хумбага.

— Остальные продолжают удаляться.

— Да пропади они, вояки недоделанные! Хватать они его собрались! Еще скажи — сражаться! Да он чихнул — всех сдуло!!!

Со стороны проклятой крепости трусцой приближался РБ-4.

— А куда мы бежим? — с дебильным энтузиазмом спросил бывший штурмовик.

— Все зависит от того, что ты видел.

— Да, что там было? — напряженно поинтересовался Сисс.

— Пришли люди, — сообщил РБ. — И тот противный, что бил меня по голове. Он велел сказать, что страшен в гневе. И снова дал мне плод, такой красный и хрустящий. Как он называется?

— А еще что было?

— Он сказал, что ходить надо не за ним.

У Сисса от растерянности обвисли крылья.

— А за кем?

— За обезьяной, — объявил РБ, вогнав гатарна в ступор. — Он говорил про обезьяну. Возможно, я что-то не так понял, — наконец признался кролик, чем изумил уже Ямбета. С каких это пор РБ сознают пределы своих возможностей? — А еще с ним был человек, и он показал мне козу, — подумав, пожаловался РБ. — Одним пальцем. Это правильно?

— Не обращай внимания, — спокойно посоветовал Ямбет. — Люди, они такие странные.

— Значит, нам надо найти обезьяну? — напряженно поинтересовался Сисс.

— Какую обезьяну, что ты мелешь?!

— Тогда — что?

— Что… Надо подумать.

Ямбет с силой растер лапами морду, стараясь задвинуть на место встопорщившиеся лезвия и изгнать из привода противную дрожь. Действительно — что? Допустим, перенаправить внимание Ракшей они смогут, но будет ли это правильным ходом? То решение, которое они примут сейчас, будет аукаться им много-много лет, если не до конца мира. Демон воскресил в памяти то странное чувство, которое охватило его перед столкновением с Ракшами. Да, теперь он видел дальше и яснее, но не настолько далеко. И в данном случае Ямбет не был уверен, что проблему можно решить, совсем ничего не предпринимая.

— А может, зря мы все так усложняем? — с надеждой встрепенулся Сисс. — Зачем Разрушителю Пустошь? Пусть возвращается в свой Арконат и живет там спокойно! А мы будем жить как всегда, и не надо нам никакого холода!

— Сам-то понял, что сказал? Он что, тебе докладывался, чего хочет, а чего нет? Ты мне здесь теории не разводи, я сам знаю, чего стоят все наши теории! Хумбага, как там твои медитации? Вышло что-нибудь?

— Сделанный выбор будет значимым для нашего будущего. Впрочем, это и так понятно. Точка равновесия пройдена. Если Разрушитель не допустит грубых ошибок, то будет неуязвим. Изменения будут масштабными, они затронут ключевые факторы реальности, для начала успешных действий в новых условиях необходима будет длительная наработка опыта или четкое понимание сущности явлений…

— …которое для нас невозможно по определению, — закончил за него Ямбет.

— Да. С таким же успехом мы можем бросить кости.

— Чтобы бросить кости, надо сформулировать хотя бы два предложения. Они у тебя есть?

— Нет.

— У меня тоже.

Замолчали.

Степь, не превращенная обитателями крепости в пастбище, окружала демона привычным бурым безмолвием. Зелень — это неестественно. Слишком яркий цвет, на нем все так выделяется. Ямбет любил песок. Такой рыхлый, сухой. Закопаться в него лет на сто, и пусть Ракши с Разрушителями друг друга развлекают…

— А что мы маемся? — неожиданно решился Ямбет. — Это арконийское недоразумение, разве он не человек? Значит, со свободой воли у него все в порядке. Вот пусть он и скажет, что нам делать!

— Как это? — поразился Сисс.

— Так это! Пойдем и спросим. Он еще не понял, но он бросил вызов Ракшам. Седьмой и Третий — щенки, а вот с Первым никакому Разрушителю в одиночку не справиться. Это у него проблемы, вот пусть он за всех и думает.

— И кто же разъяснит Разрушителю эту щекотливую ситуацию? — поинтересовался Хумбага.

Присутствующие как-то стушевались.

— Все надо делать самому, — мрачно констатировал Ямбет и встал. — Сам пойду, другим не доверю. Тут ведь главное все правильно подать. Он еще счастлив будет, что мы о нем не забыли!

Новое явление демонов оторвало меня от обеда. Полдня блужданий по заболоченным руинам пробудили во мне зверский аппетит. Единственным приятным местом прогулки была возможность пострелять из пулемета. Просто для того, чтобы не тащить все эти патроны назад. Серый позволил мне самому нажимать на спуск. Грохот был жуткий, пустые гильзы водопадом осыпались на землю, тяжелые пули крошили камни в пыль, с визгом рикошетили и улетали дальше. Веселье остановил Пограничный Страж, намекнувший, что в таком темпе мы опоздаем к обеду.

Я подобрал со дна миски остатки рагу, запил их кисловатым травяным отваром (ни вина, ни сладкого на десерт в крепости не было) и со вздохом выбрался из-за стола. Идти мне было нелегко, зато в душе царило дивное благодушие. Отдуваясь, я забрался на крепостную стену и оглядел из-за зубцов источник переполоха.

Прямо напротив ворот (но за пределами зоны обстрела) в гордом одиночестве сидел босс из Ганту. В правой передней конечности он сжимал какой-то ощипанный прутик и время от времени помахивал им над головой. Что сие означало, я не понимал, но методом исключения пришел к выводу, что это — парламентер.

— Я так и знал, что ничего не выйдет! — пробормотал мастер Ребенген. — Какой смысл запугивать тех, кто неспособен испытывать чувство страха?

Я хмыкнул:

— Жаль, вас там не было, наставник. Они испарились по счету «три». Не скажу про чувство страха, но какой-то стимул к движению у них, несомненно, был.

— И вот они снова здесь!

— Не они, а он, — поправил я, задумчиво почесал ухо и обнаружил, что рубашку давно пора менять. — Этот тип в Ганту был чем-то вроде командира. Возможно, он хочет о чем-то поговорить?

— Вспомни, что я тебе говорил, Гэбриэл! Демоны неспособны заключать соглашения, у них нет свободы воли! Разговаривать с ними бессмысленно и опасно!

— Может, к соглашению они и неспособны, но разговор — необязательно сделка. Я дам им пищу для размышлений. У них просто не останется выбора, кроме как слинять.

— Вы собираетесь наружу? — живо поинтересовался Гверрел.

— Да, а что?

— Да так, — смутился заклинатель. — Может, вы найдете возможность воздействовать на эту тварь Тьмой? У меня не было возможности наблюдать реакцию Ракшей…

Я закатил глаза, мастер Ребенген искренне возмутился:

— Это что, по-вашему, цирк?!

— Зачем же, — немного покраснел Гверрел. — Я для пользы науки!

Я только рукой махнул — эту публику не исправить.

Попытку дать мне сопровождающих я решительно пресек. Это казалось правильным — встреча один на один. Казалось ровно до того момента, как я вышел за ворота и стал удаляться пусть от мнимой, но безопасности крепостных стен. На стены плотно набились зрители. Не знаю, чем они руководствовались — величием момента, беспокойством за меня или чистым любопытством, — но вмешаться в происходящее они никак не могли. Насколько я понял, магия не действовала на такие расстояния, а оружие Серых было не настолько точным. В любом случае демон среагировал бы быстрее. Ощущение нарастающей угрозы щекотало кожу. Я чувствовал, что стоит твари дернуться, как я окачу ее таким количеством Тьмы, какого и Ракшам не досталось. Останавливало меня то, что второй раз разговора может и не получиться. Я ведь хотел потолковать с их генералом, да?