После вынесения приговора «Этьен» был направлен в тюрьму Кастельфранко дель Эмилия, где значился как узник № 2722. Но и находясь в тюрьме, Маневич умудрялся посылать в Москву ценные разведывательные данные. Так, при помощи заключенных, работавших раньше на заводе «Капрони», он составил и передал в Центр анализ недостатков и изъянов нового прицела для бомбометания фирмы «Цейсс». Сообщение включало в себя миниатюрные схемы: как укреплён бомбовый прицел возле сиденья штурмана, как штурман производит расчёты, делая поправки на скорость и высоту полёта, с какой высоты производится бомбометание.

Другими донесениями «Директору» стали тактико-технические характеристики непотопляемого крейсера, который строился на верфи близ Генуи, специфика ночного бомбометания в Абиссинии, где впервые использовали САБы (САБ — светящаяся авиабомба, спускаемая на парашюте, используется для подсветки местности при ночных бомбометаниях с малых высот), а также рецепт броневой стали, пересланный с заводов Круппа на заводы Ансальдо. Однако самой важной информацией «Этьена» из тюрьмы было сообщение о срочном заказе, полученном итальянскими авиазаводами от Японии, на самолёты, не боящиеся мороза. Это означало, что японцы планируют боевые действия не на тёплом юге Китая, а в суровых климатических условиях Маньчжурии, Монголии и Дальнего Востока. Этот сигнал перекликался с донесениями «Рамзая» (Рихарда Зорге), что придавало оперативным разведданным последнего дополнительную убедительность.

В июне 1937 года начальник Разведупра Ян Берзин представил полковника Маневича к званию комбрига и написал в аттестации: «Способный, широкообразованный и культурный командир. Волевые качества хорошо развиты, характер твердый. На работе проявил большую инициативу, знания и понимание дела. Попав в тяжелые условия, вел себя геройски, показал исключительную выдержку и мужество. Так же мужественно продолжает вести себя и по сие время, одолевая всякие трудности и лишения. Примерный командир — большевик, достоин представления к награде после возвращения».

В Москве о попавшем в беду разведчике не забыли. Разведупр планировал акции по освобождению «Этьена», начиная от чисто юридической поддержки, заканчивая подготовкой побега. Новый резидент в Италии составил справку о тюрьме Кастельфранко дель Эмилия. В справке предусматривалось три варианта побега, два из них были основаны на привлечении боевой группы. Но реализовано не было ничего. Подавать прошение о помиловании оказалось занятием бесполезным — политическая подоплёка дела лишала затею даже тех мизерных шансов на благосклонность дуче и короля Италии, которые иногда выпадали уголовникам. Попавшего в беду Маневича старались поддерживать деньгами.

Освободить Маневича силой Разведупр не успел. Весной 1941 года заболевшего туберкулёзом Маневича перевели на юг Италии в каторжную тюрьму на острове Санто-Стефано, где он находился до 9 сентября 1943 года. После захвата острова американскими войсками все политические заключенные были освобождены, и Маневич в числе некоторых из них направился на арендованном паруснике в Италию, в Гаэту. Но, за день до прибытия парусника, Гаэту заняли немецкие войска, и через несколько дней Маневич был вновь арестован. Как австрийца Кертнера должны были направить в Австрию — в общину Галабрунн, из которой он (согласно поддельным документам) происходил и где его разоблачение было бы неизбежным.

В арестантском эшелоне Маневич сумел обменять свою куртку на куртку умершего от тифа русского военнопленного Яковлева. По прибытии в австрийский концлагерь «Эбензее» Маневич исхитрился объяснить эсэсовцам, на хорошем немецком языке, что произошла путаница, и зовут его не Яковлев, а Яков Старостин. Имя реального человека, биографию которого Маневич хорошо знал, было необходимым условием конспирации — в лагере всегда полно стукачей. Поэтому жизнеописание должно было быть гладким и стыковаться во всех деталях, для чего проще было не выдумывать, а использовать чужую биографию. Свою «легенду» он довёл до ума, согласовав с достоверной историей службы на Западном фронте и пленением 7 октября 1941 года. Детали «своего боевого пути» он подслушал в разговорах военнопленных.

«Легенда» подозрений не вызвала. Маневич получил номер R-133042, под которым и числился в списке заключённых. В лагере он тесно сошёлся с бакинцем Грантом Айрапетовым, бывшим офицером штаба 23-й танковой армии. С ним он входил в подпольный штаб сопротивления, организовывал диверсии на производстве. По отзыву Айрапетова «прекрасно владея иностранными языками, богато одаренный, быстро ориентирующийся в любой обстановке, Старостин — Маневич был нашим мозгом, который информировал о всех событиях».

1 мая 1945 года лагерь был освобожден американскими войсками. Политических снова выпустили на волю и поселили в «Спорт-отеле» городка Штайнкогель на берегу реки Зее. Там, в номере со старым лагерным товарищем Грантом Айрапетовым, Маневич и «дошёл» от туберкулёза. Перед смертью сотрудник Разведупра всё же решился и назвал Айрапетову оперативный псевдоним и адрес, по которому следовало обратиться в Москве.

Он умер 9 мая 1945 года. На могиле Маневича поставили крест с надписью «Здесь покоится советский полковник Старостин Яков Никитич». В 1965 году, после опубликования в газете «Правда» Указа о присвоении звания Героя, официально рассекретившего имя Маневича, группа советских разведчиков во главе с В. В. Бочкаревым прибыла из Вены на поиски его могилы. после трехнедельных поисков место захоронения было обнаружено. Останки разведчика торжественно перезахоронили в Линце, на мемориальном кладбище Санкт-Мартин, где покоятся павшие советские воины. С тех пор на памятнике со звездой значится: «Герой Советского Союза полковник Л. Е. Маневич».

Надежда Дмитриевна с 1925 года служила в Красной Армии по вольному найму, а с 1931 года состояла в кадрах армии. Служила помощником начальника сектора IV Управления Штаба РККА. Владела немецким языком. В 1934 году она поступила на военный факультет Военной академии связи, но на втором курсе снята с учебы и зачислена в распоряжение Разведупра. Была радиотехником в НИИ по технике связи при том же управлении, вновь училась, теперь уже на военном факультете Московского института инженеров связи. Однако ей опять не удалось окончить обучение — её перевели в распоряжение Разведупра и назначили техническим редактором в информационный отдел. В период Великой Отечественной войны Надежда Дмитриевна служила в Разведупре Генштаба Красной Армии. В мирное время работала в редакции военно-теоретического журнала «Военная мысль». Имела звание подполковника и правительственные награды. Умерла в 1986 году.

Татьяна Львовна окончила 3 курса немецкого отделения военного факультета при 2-м Московском педагогическом институте иностранных языков, служила до конца Великой Отечественной войны военным переводчиком в Управлении войсковой разведки ГРУ, которое затем было преобразовано в Разведупр Генштаба Красной Армии. После войны в 1945-1946 годах работала переводчиком оперативных отделов лагерей военнопленных под Ригой и Калининградом. Окончив факультет английского языка 1-го Московского института иностранных языков им. М. Тореза, преподавала этот язык в Военной академии Генерального штаба и Высшей школе КГБ им. Ф. Дзержинского. В отставку Татьяна Львовна вышла в звании подполковника.

Резидентуру в Италии Разведупр старался не забывать. Когда ещё шло следствие по делу К. Кертнера в Италии начал работать добывающий агент Скарбек.

Сигизмунд (по-польски — Зигмунд) Скарбек родился в польском городе Ленчица 27 июня 1897 года в семье горнорабочего, по другим сведениям садовода Абрама Скарбека. Это была обычная пролетарская семья, судьба которой окажется столь же типичной: ранняя смерть кормильца, сын-коммунист и гибель матери в фашистском концлагере.

В возрасте 11 лет Сигизмунд пошёл работать на гильзовую фабрику, а через год устроился на ткацкий комбинат. Там он проработал полгода и, по достижении пятнадцатилетнего возраста, уехал учиться на электрослесаря в Лодзь, где в начале Первой мировой войны вступил в нелегальный рабочий кружок. Через два года он вернулся домой и стал работать учеником электромонтёра. В мае 1916 года Сигизмунд поступил на работу в монтажную контору города Влацлавска помощником электромонтёра. Это был переломный этап в жизни простого еврейского парня из рабочей глубинки: там он вступил в Бунд, познакомился со своей будущей женой и соратницей Анной Кораль. В ноябре 1918 года, после ухода немцев и разгрома польскими националистами еврейского рабочего клуба «Будущее»(«Цукунфт»), объединявшего социал-демократов, бундовцев и поалей-ционистов, в котором Скарбек принимал активное участие, он вместе с Анной отправился в Берлин, где ему помогли устроиться на обувную фабрику. Там, в декабре 1918 года, в районе Маобит, он был принят в «Спартакусбунд», преобразованный затем в Коммунистическую партию Германии.