В 1957 году Побережнику разрешили вернуться на малую родину — в село Клишковицы. Он приехал — бывший зэк, с женой и грудным ребёнком. После тридцатилетней разлуки родной дом было не узнать. Мать и младший брат не пустили его на порог, пришлось снимать угол у чужих людей. С работой тоже не заладилось. Семён Яковлевич явился к председателю колхоза, сказал, что он — первоклассный шофёр (профессия в деревне дефицитная). Председатель глянул на измождённого мужика: на лице читался немалый лагерный срок. «Завод ещё ту машину не собрал, на которой ты будешь ездить«, — ответил он и отправил Побережника в садоводческую бригаду подсобником. Нет, совсем не такие перспективы жизни на родине рисовал ему в солнечной Валенсии Хаджи-Умар Мамсуров.

Рабочих рук в колхозе не хватало, и Семен работал от зари до зари. Постепенно односельчане узнавали его, и отношение стало меняться. Но не таков был Побережник, чтобы не попытаться добиться правды. Приятель, которому он кое-что рассказал о себе, посоветовал ему попытаться найти того военного советника, «Пабло Фрица», которого Семен возил в Испании и которому спас жизнь. Он написал письмо в газету «Правда», и… получил ответ!

«Правдисты» нашли «Пабло Фрица» — им оказался генерал армии Павел Иванович Батов, дважды Герой Советского Союза. Семену сообщили его домашний адрес в Риге. В тот же вечер Побережник написал ему письмо. Коротко напомнил о себе, в двух словах изложил свою историю после Испании (разведработа за границей, плен, возвращение в Союз, репрессии, жизнь после освобождения), попросил, если не затруднит, ответить. С арестантской аккуратностью заклеил конверт и утром опустил в почтовый ящик.

Но прошла неделя, другая — нет ответа. На всякий случай Семен решил написать еще раз — совсем короткое письмо. Написал. Отправил. И тут пришел ответ, вместе с почтовым переводом. Командующий Прибалтийским военным округом генерал армии Батов извинялся за задержку с ответом (выезжал в войска), приглашал в гости и выслал средства на дорогу. Вот что вспоминает о встрече в Риге Побережник: «Не успел я снять полушубок и вытереть с мокрых валенок грязь, как в дверях появился в полной генеральской форме военный. С трудом узнал в нём испанского Пабло. Прямо в передней мы бросились в объятия друг другу. Троекратно расцеловались. И тут к горлу у меня что-то подступило, сдавило как клещами, — ни откашляться, ни проглотить. По моему лицу потекли слёзы. «Ну что ты, Семён! Успокойся, друг, не нужно! — говорит Батов, а я никак не могу взять себя в руки. Внутри словно что-то порвалось«.

В столице Латвии Семён Яковлевич гостил месяц. Узнав о его судьбе, Батов как депутат Верховного Совета СССР обещал помочь восстановить справедливость, и свое обещание выполнил. В 1959 году Побережнику вручили новый «чистый» паспорт и справку о том, что Военный трибунал МВО отменил постановление ОСО «за отсутствием состава преступления». Материальную компенсацию ему тоже выплатили — сто двадцать дореформенных рублей, вскоре превратившиеся в двенадцать. Зато наград дали много: медаль «Участник национально-революционной войны в Испании 1936— 1939 г .г.», польскую медаль «За нашу и вашу свободу», итальянскую медаль имени Джузеппе Гарибальди, орден Отечественной войны 2 ст. и несколько юбилейных. По выслуге лет, Семёну Яковлевичу установили персональную пенсию местного значения в размере шестидесяти рублей. Приняли его и в ряды КПСС.

Видя такой оборот дела, правление колхоза тоже пошло навстречу: Побережнику выделили участок для дома. Разрешили брать в карьере камень для постройки. Правда, транспорта не дали — с ним колхозе по-прежнему была напряженка. Помощь ему оказали военные — прислали несколько машин со стройматериалами и солдат-строителей. Однако вскоре Побережник переехал в город Черновцы, где получил скромную двухкомнатную квартирку, в которой и жил до самой смерти.

Кстати, журналист Сергей Демкин, написавший повесть о разведчике. еще в конце пятидесятых годов, пытался опубликовать о нем очерк под названием «На семи холмах». Но, несмотря на то, что главный его герой к тому времени был полностью реабилитирован, «компетентные органы» десять лет не давали разрешения на его напечатание. Может быть, тот следователь из СМЕРШа, который упрятал в лагерь военного разведчика Побережника, дослужился до Москвы и теперь пытался скрыть то, что натворил в 1945 году?

9 февраля 1995 года в палату одной из рядовых московских больниц вошли начальник Генерального штаба Вооруженных Сил России, генерал армии Михаил Колесников и начальник ГРУ генерал-полковник Фёдор Ладыгин. Они подошли к кровати, на которой лежал тяжело больной пожилой человек, зачитали ему Указ Президента России Б. Н. Ельцина. Яну Петровичу Черняку, так звали больного, было присвоено звания Героя России. Высокие гости вручили ему Золотую Звезду. И тут случилось удивительное: к моменту вручения награды больной, уже сутки не приходивший в себя, очнулся. Почувствовав в руке тяжесть награды, еле слышно ответил: «Служу Отечеству» (а может быть, произнес привычную формулу: «Служу Советскому Союзу! „?). Когда посетители ушли, он сказал жене: «Хорошо, что не посмертно…“. Через десять дней Ян Черняк скончался в возрасте 86 лет.

Позднее в разговоре с журналистами Колесников сказал, что «этот старик является настоящим „Штирлицем“ и что с 1930 по 1945 год он „работал там же, где и Максим Исаев“. Разведка — особая область. В науке, или на поизводстве, например, известными становятся те, кто хорошо спарвляется со своей работой. В разведке же все наоборот: чтобы стать известным, надо провалиться. Ян Черняк работал без провалов. Его досье в ГРУ находится на особом хранении, а это значит, что оно если и будет рассекречены, то очень не скоро. В ведомстве утверждают, что некоторые из сотрудничавших с ним людей живы до сих пор.

Ян Петрович Черняк родился 6 апреля 1909 года в австро-венгерской провинции Буковина (сейчас Черновицкая область Украины). Родители маленького Яна (отец — мелкий торговец, чешский еврей, мать — венгерка) пропали без вести в Первую мировую войну, и мальчик вырос в детском доме. Так что детство его было безрадостным, но небесполезным. Мальчику не пришлось с детства работать по найму, чтобы помочь прокормить семью, он сумел закончать среднюю школу. А вот дальше начались проблемы.

Продолжить образование в Румынии ему по причине национальной принадлежности, не удалось, пришлось отправиться за границу. Поступив в 1927 году в Праге в Высшее технологическое училище, он вскоре стал там одним из лучших учеников. Окончив ВТУ, Черняк работал какое-то время на электротехническом заводе, но когда разразился мировой экономический кризис, был уволен. Раз представился такой случай, Ян решил продолжить образование. Он отправился в Германию и поступил в Берлинский политехнический колледж.

Еще с раннего детства ему, человеку «неосновной» национальности пришлось столкнуться с шовинизмом. И нет ничего удивительного в том, что несправедливость привела его в левую часть политического спектра. Еще в школьные годы он стал членом Социалистического Союза молодежи, затем, находясь в Берлине, принимал участие в работе прогрессивных молодежных организаций. Через некоторое время Черняк стал членом сначала Социалистической, а затем и Коммунистической партии Германии.

Весной 1930 года, после окончания учебы, перед тем, как вернуться в Бухарест, Черняк обратился к одному из представителей КПГ с просьбой связать его с румынскими коммунистами. Но немецкий товарищ вместо этого предложил Яну совсем другое: познакомить его с человеком из России. Они встретились в берлинском кафе и, после недолгой беседы, Ян согласился помогать советской разведке. Было это в июне 1930 года. С этого дня судьба Черяняка оказалась надолго связана с Разведупром, а наша разведка получила одного из своих лучших резидентов.

Чтобы получить высшее образование в Румынии, Черняк не вышел профилем, но для службы в румынской армии он оказался достаточно хорош. Вскоре после возвращения его призвали на службу. Если бы он был румыном, то с таким образованием попал бы на офицерские курсы. А так ему светила служба, пожалуй, лишь в пехоте. И тогда Ян дал первую в своей жизни (но не последнюю! ) взятку. Коробка шоколадных конфет и 5 долларов обеспечили ему место в школе сержантов, после окончания которой он стал писарем в артиллерийском полку, получив непыльное место службы и… возможность передавать своему куратору из Разведупра секретные документы. Кстати, его карьера разведчика чуть было не окончилась, едва начавшись. Его связника арестовала служба безопасности, но она (это была девушка) не выдала Яна. Через год, срок его службы окончился, и Черняк снова отправился в Берлин и Румынию больше никогда не возвращался.