Дика и Энн ничуть это не опечалило. Конопатый был парень ничего, но кто его знает, каковы остальные. Да и на дотошные расспросы не придется отвечать.

Закат в этот вечер был великолепен. На западе горизонт был изрезан очертаниями гор, и они пламенели в лучах заходящего солнца.

– Так и хочется идти за солнцем вслед, – тихо вымолвила Энн.

А у Дика в памяти всплыли стихи, которые он учил когда-то в школе:

Он никак Не мог припомнить, что означает слово «дол».

– Не горюй, сестренка, – сказал он, – на Севере нас ждут горы не хуже этих. Работу в Уэлсе трудно найти, да и говор у них тут больно заковыристый.

Горнист, которому явно не хватало дыхания, жиденько протрубил отбой. В дальних палатках заходили, замелькали огоньки фонариков. Дик и Энн совсем было приготовились забраться под одеяла и уснуть, но, когда они уже засыпали, хриплый голос из репродуктора рассек вечернюю тишину.

– Будь они неладны, эти спортивные сводки! – проворчала Энн сонным голосом.

– Тише! Я хочу узнать, как сыграла ноттингемская команда.

Они тихо лежали и слушали.

– "…сообщение полиции, – прогудело вдруг радио. – Разыскиваются сбежавшие из дому в прошлый понедельник Ричард Фрюин Бардейл… повторяем по буквам: Б-А-Р-Д-Е-й-Л, четырнадцати лет от роду, и его сестра Энн Джойс Бардейл, тринадцати лет…»

– Черт! – яростно выругался Дик. Холодок пробежал у него по спине.

Брат и сестра инстинктивно схватились за руки, а безжалостный голос продолжал:

– «Приметы: оба ребенка нормального роста; у мальчика каштановые волосы и карие глаза; у девочки светлые волосы и очень темные брови. Дети исчезли в ночь на тридцать первое июля, взяв с собой велосипеды, и, по имеющимся сведениям, направляются из Бата в Лондон. Всех, кто увидит детей, просят немедленно сообщить об этом главному констеблю полиции города Бата по телефону номер…»

– Оба ребенка! – взорвался Дик.

– Как-никак, – успокоительно произнесла Энн, – а твой номер с промокашкой, кажется, прошел. И, если Изен сегодня добрался до Лондона, то завтра они получат нашу открытку и примутся искать нас там.

– Ну и задали мы им работенки. Подумать только, из-за нас Скотленд Ярд[8] станет прочесывать Лондон!

И, теша себя этой мыслью, они уснули.

Казалось, самою судьбой было уготовано, чтобы каждое утро их будило какое-нибудь необычайное происшествие. На сей раз, едва забрезжил рассвет, первое, что увидел Дик, открыв глаза, был веснушчатый бойскаут, облаченный в ярко-красную с оранжевым полосатую пижаму. Его сгорбленная фигура маячила в треугольном разрезе низкого входа в палатку.

– В чем дело? – зевая, спросил Дик.

– Твоя фамилия Бардейл? Так?

– Да, – машинально ответил Дик, и, тут же сообразив, что натворил, принялся сбивчиво отнекиваться.

– Не бойся, – сказал Конопатый. – Можешь мне довериться. Я пришел предупредить вас. Извините, пожалуйста, что я в ночной пижаме, – прибавил он, заметив, что Энн тоже открыла глаза, – пришлось улизнуть тайком.

– В чем дело? – повторил Дик.

– Да все этот бесноватый Джералд. Форменный психопат! Вчера вечером он услышал по радио сообщение полиции… Ну, о вас «Я, говорит, завтра утречком пораньше допрошу эту парочку. Уж очень, говорит, они подозрительны. И очень, говорит, большая честь, если отряд церкви Святого Симеона захватит беглецов. Вот, говорит, ребятки, дела!»

– Черт бы его побрал!

– Вся наша братва просто ополоумела. Вскочили и хотели было тут же взяться за дело, не мешкая, только Джералд говорит: «Сейчас не надо. До полицейского участка далеко, и час, говорит, уже поздний, да и как их всю ночь под арестом держать? Нет, говорит, мы произведем расследование с наступлением утра». Тут я подумал, что надо потихоньку смыться и дать вам знать, чтобы вы успели сняться еще до того, как все будут на ногах.

– Молодчина! – горячо поблагодарила его Энн. – Скорей, Дики!

С лихорадочной поспешностью ребята принялись свертывать палатку. Конопатый бойскаут тоже помогал и лишь только языком прищелкивал, сожалея, что ее надо скатывать опять мокрую от росы. Вскоре он так же потихоньку убрался восвояси, потому что до побудки оставались считанные минуты.

Небо над кромкою гор едва окрасилось в золотистые тона, когда они уже привязали к велосипедам узлы и двинулись вперед.

– Еле ноги унесли! – с облегчением промолвил Дик, пропуская Энн впереди себя в калитку.

Он явно поторопился с выводом. В этот самый миг за его спиной раздался пронзительный крик. Дик обернулся и увидел полуодетого предводителя бойскаутов – пытаясь прикрыться пологом, он смущенно выглядывал из палатки.

– Эй! Молодые люди! Подождите минуточку, пока я оденусь. Мне надо вам кое-что сказать!

– Нам тоже, – крикнул Дик. – Прощай!

Он захлопнул калитку и вскочил на велосипед.

– Стойте! – завопил вожатый. – Ни с места! Горнист, труби! Да труби же ты наконец что-нибудь! Подъем! Все в погоню! Вперед!

Когда минут через пять, одолев крутой подъем, Дик оглянулся, он увидел рваную цепь велосипедистов в хаки, во весь опор мчавшихся за ними вслед.

– Нажимай, Энн, – едва переводя дух, прохрипел он. – Это настоящая охота на людей!

Беглецы имели пять минут форы, но машины были тяжело нагружены, а среди бойскаутов имелись парни лет по шестнадцати, и впереди с головокружительной скоростью, так, что только коленки мелькали, мчался сам предводитель.

Трудно было рассчитывать уйти от такой погони. Дик жалел уже, что не остался на месте и не встретился лицом к лицу с врагом; можно было наврать с три короба. А теперь, обратившись в бегство, они выдали себя с головой.

– Нельзя ли куда-нибудь спрятаться? – еле выговорила Энн. – Я больше не могу так гнать!

– Сворачивай вправо. Там посмотрим.

Они резко свернули в узкую просеку, которая, полого спускаясь среди густого леса, вела вглубь между холмами. Быть может, здесь им как-нибудь удастся избавиться от преследователей.

Просека внезапно уперлась в двор полуразрушенной фермы, где не было ни единого живого существа, если не считать нескольких кур, выпорхнувших из-под самых колес их велосипедов. Дом был пуст, окна повыбиты, крышу наполовину покрывал золотистый лишайник, другая половина провалилась. За деревьями виднелись ветхие надворные постройки.

В дальнем конце двора дорогу преграждали покосившиеся ворота. А сразу за ними круто вверх шла разбитая колея, совершенно непригодная для езды.

Дик взглянул на свою сестру и понял, что им ни за что не подняться по этой дороге.

– Прячься вон в тот сарай. Он весь оброс плющом, может быть, не заметят. А я сейчас!..

Он подъехал к воротам, соскочил с машины и распахнул их. Затем провел машину по жидкой грязи до сухого места и вывел на проезжую дорогу. После чего снова взобрался на велосипед и вернулся к сараю, где пряталась Энн и где вряд ли кто-либо мог их отыскать.

Минуты две спустя нестройный и яростный хор велосипедных звонков возвестил о том, что во двор влетела погоня.

– Сэр! Смотрите, сэр, – ворота настежь!

– Они поднялись вверх по склону!

– Минуточку, ребятки, минуточку. Если так, они в наших руках. Но ворота могут быть распахнуты и для маскировки.

– Обыскать постройки, сэр?

– Отлично, Бленкиншоп! Рассыпались, мальчики! По местам! Сычам под моим командованием обыскать дом. А Летучим мышам[9] – сараи.

Энн толкнула Дика в бок и нервно засмеялась.

– Летучим мышам скорее пристало шнырять по чердаку, – прошептала она.