– Поднимаю ваши на десять, – твердо сказал Линдсей, выдвигая на середину стола столбик фишек.

Сбитая с толку, Розалинда гадала, на что он рассчитывает, ставя пятьдесят долларов на пятом круге торгов. Возможно, у него хорошая карта, а может, даже флэш или парочка тузов. Другие объяснения столь высокой ставки ей на ум не приходили, тем более что оставалось всего два круга. Впрочем, он наверняка блефует.

Элегантные часы на каминной полке пробили полночь, и каждая нота казалась Розалинде такой же чистой и ясной, как карты на столе.

– Минимумы удваиваются в следующем раскладе, джентльмены, – сообщил Тейлор. Он уже сдался, как и Ратлифф.

– Сворачиваюсь, – объявил Бентон, отходя от открытой пары семерок. В прошлой партии они могли бы выиграть.

Быстро и спокойно Розалинда оценила свои шансы взять банк с тузом и королем. Она могла бы обвинить Линдсея в блефе, если бы была уверена в своем предположении, но такой уверенности не было, так как держался он слишком независимо да и не блефовал раньше. Вероятно, у него имелись достаточно твердые основания. К тому же обвинение его в блефе будет стоить ей денег и не увеличит шансы на победу.

Она тоже сбросила карты.

Белькур уставился на Линдсея с подозрением и после продолжительной паузы сказал:

– Сдаюсь.

Не моргнув и глазом, Линдсей сгреб банк, равнявшийся сотне долларов. Так и не показав, какие карты имел на руках, вероятно, чтобы избежать обвинения в блефе, он отодвинул стул и встал. Следом раздался нестройный хор звуков, производимых отодвигаемыми стульями и вздохами игроков.

– Я закончил, – бросил Хэл, – мне пора откланяться, чтобы завтра поутру быть на «Красотке».

– Ты уверен? – осведомился Белькур. – Может, тебе еще больше повезет, когда ставки удвоятся, – добавил он многозначительно.

Линдсей усмехнулся:

– Надеешься отыграть у меня те пятьдесят, что я забрал у тебя?

Бентон рассмеялся, и остальная компания тоже.

Розалинда улыбнулась и поднялась, с трудом сдерживая желание потянуться, чтобы ненароком не привлечь внимание присутствующих к пышной груди.

– Какой груз везешь в этом рейсе, Линдсей? – поинтересовался Джонсон, вставая с места.

Мужчины начали прохаживаться по комнате, радуясь долгожданному перерыву в игре. Линдсей поморщился:

– Шипы, гвозди и прочие материалы для «Норзерн Пасифик».

– Вот ублюдки! – выругался Джонсон. – Мы еще должны возить их грузы, чтобы они прокладывали свои проклятые железные дороги и могли окончательно вытеснить нас из бизнеса.

– Аминь! – Бентон кивнул.

– Помните «Эффи Афтон»? Это был самый скоростной колесный пароход на Миссисипи, пока его не погубил мост в Рок-Айленде. Будь прокляты железные дороги и люди, которые их строят: они нарочно меняют течения, чтобы мешать навигации речных судов, – голос Логан, после чего возникло короткое молчание.

Розалинда с интересом наблюдала за происходящим. Гнев старого штурмана удивил ее. Речники на Миссисипи ненавидели железнодорожников, но не отказывались от сотрудничества, распределяя между собой перевозку хлопка.

– Помните славные довоенные деньки, когда на пристани Франт-стрит можно было денно и нощно видеть с десяток пришвартованных пароходов? – проворчал Джонсон. – Тогда трюмы в каждом рейсе были забиты до отказа, в главном салоне было тесно от пассажиров и люди дрались за право спать на палубе среди клетей и ящиков. Теперь и половины судов не увидишь, а все благодаря этим ненасытным ублюдкам с железной дороги. Заработки падают, как температура зимой в Монтане.

– Будь прокляты железные дороги вместе с их владельцами! Они воруют грузы, переманивают пассажиров и лишают работы речников.

– Аминь. – Джонсон поднял бокал, и остальные мужчины последовали его примеру.

Розалинда прищурила взгляд и лишь коснулась края чашки губами, но пить не стала. Являясь держателем акций «Нью-Йорк Сентрал» и многих других отделений железной дороги, она не могла заставить себя присоединиться к тосту за гибель железнодорожного транспорта.

Пока присутствующие продолжали изливать гнев на железнодорожный транспорт, Логан и Джонсон в сопровождении Тейлора покинули комнату, а Белькур попросил слугу принести ему еще чашечку кофе.

– Не хотите, чтобы я подвез вас до города, Карстерс? – лениво предложил Линдсей.

– Ты разве не на Нельсоне? – поинтересовался Белькур, подходя к ним.

– Нет, я взял кабриолет с Джонсом, а Нельсона оставил на ферме, так как надеялся проводить время в городе с сестрой и ее мужем.

Белькур кивнул:

– Ловите его на слове, Карстерс, если хотите уехать пораньше: мы с Бентоном всегда играем до рассвета. Ратлифф тоже обычно не торопится.

Быстро обдумав предложение, Розалинда кивнула; она была не прочь немного поспать до наступления дня. К тому же в светлое время суток больше шансов столкнуться с ищейками Леннокса.

– Сэр, я вам весьма признателен.

– Вот и хорошо. Увидимся завтра утром, Белькур.

– Благодарю за гостеприимство, сэр, – искренне сказала Розалинда, пожимая руку хозяину дома. – Пожалуйста, засвидетельствуйте мое почтение вашей супруге.

– Не стоит благодарности, Карстерс. Считайте наш дом своим, когда вам случится бывать в Канзас-Сити.

– Еще раз благодарю. – Надев шляпу, Розалинда следом за Линдсеем спустилась по лестнице к кабриолету – весьма современному и элегантному экипажу, запряженному серым красавцем.

Линдсей искусно управлял коляской и разговора не затевал; Розалинда тоже молчала. Во влажной прохладе весеннего утра она отчетливо чувствовала жар его большого тела и слабый запах сандалового дерева – спутник мужской привлекательности.

Внезапно Линдсей заговорил, и его голос прозвучал низким, тихим рокотом, сливаясь с цокотом лошадиных подков и размеренным стуком колес по пыльной дороге.

– У вас отличного покроя костюм – он прекрасно скрывает ваши формы, – заметил он мягко.

– Благодарю. – Розалинда подавила зевок и только тут поняла смысл сказанного. Боже, и ведь она согласилась. Вот черт!

Ее пальцы непроизвольно поползли к оружию. Однажды она уже убила человека; неужели ей придется сделать это снова?

– Простите, сэр, вы что-то сказали?

Даже при слабом свете она увидела, что Хэл улыбается.

– Верно, Карстерс. Или, может быть, мне следует называть вас «мисс Скайлер»?

Охваченная ужасом, Розалинда словно окоченела; от бешеного биения сердца в висках застучало. Может, ей выпрыгнуть из кабриолета? Но куда бы она тогда направилась – они ехали среди полей и пастбищ, слишком далеко от города, чтобы найти помощь или добраться до него самостоятельно.

Она инстинктивно потянулась за оружием, надеясь, что оно придаст ей смелости и поможет справиться с паникой.

– Перестаньте нервничать, моя милая. – Хэл искоса посмотрел на нее. – Я вас не выдам.

– Нет? Почему? Он пожал плечами:

– Чем дольше железные дороги вас разыскивают, тем глупее выглядят.

Розалинда уставилась на своего спутника, не в силах сразу переварить смысл услышанного. Хэл казался спокойным, как будто ее агрессия не произвела на него никакого впечатления. Впрочем, зная, как речники ненавидят железную дорогу, Розалинда могла допустить, что он говорит правду. Как ни странно, его грубость успокоила ее; а может, причиной тому был низкий, бархатистый тембр его голоса?

После долгого молчания Розалинда нехотя сдалась:

– У вас чересчур хороший нюх, Линдсей. Хэл добродушно усмехнулся:

– Неужели я первый догадался, что вы женщина? Розалинда медленно кивнула. Насколько она знала, ищейки Леннокса по-прежнему наводили справки о Розалинде Скайлер, а не о Фрэнке Карстерсе. Вероятно, только целеустремленность и основательность помогали им постоянно выходить на след, но отнюдь не догадка о ее маскараде.

– Значит, мне выпала счастливая ночь. – бросил на нее чересчур пронзительный взгляд из-под модного котелка, и Розалинда вдруг вспомнила, что он имел лицензию на вождение судов по Миссисипи, где регулярно совершались ночные рейсы. Должно быть, этот человек, словно кошка, видит ночью так же хорошо, как днем.