Когда Хэл содрогнулся в последнем броске, она закричала во всю мощь своих легких. Ее потряс взрыв экстаза, и в глазах заплясали маленькие фейерверки. От избытка ощущений ее сознание ненадолго померкло.

Придя в себя, Розалинда обнаружила, что лежит поверх Хэла. Их мокрые тела блестели от пота. Из дальнего угла доносилось сопение Цицерона.

Розалинда слабо хихикнула: рядом с любимыми она чувствовала себя бесконечно счастливой и даже не жалела, что он, как обычно, воспользовался кондомом.

– В чем дело? – пророкотал Хэл, нежно гладя ее короткие волосы.

– Мне нравится слушать, как храпит во сне Цицерон. Значит, мы сейчас в безопасности и уюте.

– В данный момент да, – согласился Хэл, чмокая ее в макушку.

Розалинда зажмурилась, стараясь не думать о Ленноксе, и поцеловала Хэла в грудь.

– Ты любишь меня?

– Да, всем сердцем.

– Этого более чем достаточно.

– Но, прости, даже ради тебя я не смогу жить в Нью-Йорке.

Розалинда отклонилась назад, чтобы увидеть его лицо.

– Тогда мы будем жить в Канзас-Сити. Хэл прикусил губу.

– Речной транспорт умирает, Розалинда.

«Речные суда уйдут? Это значит, что мой бедный возлюбленный потеряет то, что любит больше всего на свете».

– Очень скоро заработать в, Канзас-Сити можно будет лишь на железной дороге, зерне и породистом скоте, но ничто из этого меня не прельщает. – Хэл вздохнул. – К тому же, хотя в Канзас-Сити предпочитают сильных женщин, заниматься им позволено лишь благотворительностью.

Розалинда поморщилась. Она довольно намучилась, посещая подобные мероприятия, когда была жива ее мать. Видно, им придется подыскать для нее что-нибудь другое.

– Неосвоенных территорий еще немало. Нам просто нужно найти для себя подходящую.

Хэл ответил молчанием.

– Ты хочешь детей? – спросил он после длинной паузы. Розалинда открыла было рот, чтобы выразить горячее согласие, но передумала. С такой обреченностью мог смотреть на нее игрок с двумя двойками на руках.

– Розалинда, я люблю тебя больше жизни, – сказал Хэл тихо. – Но я не могу заводить детей, зная, что, по меньшей мере, три поколения моих предков избивали своих сыновей. Я боюсь повторить их опыт, потому что это в крови, и предприму все меры, чтобы детей не было.

Боже, смилуйся, он просит ее выбирать между ним и детьми. Но в его объятиях она не имела выбора. Она возьмет то, что можно, и постарается сохранить столько, сколько получится.

– Мне все равно, где жить, лишь бы ты был со мной. Ход игрока – поставить на карту все в надежде, что удача не отвернется.

Хэл стиснул ее в своих сильных руках, и Розалинда, дрожа, прильнула к нему.

– Как насчет Чикаго? – спросил Хэл некоторое время спустя.

– Чикаго? Это хороший город с развитой железнодорожной сетью, – ответила Розалинда сонно.

– Я могу построить там почтово-пассажирскую линию для сообщения с Канадой.

– Да, это будет просто отлично.

– К тому же я купил там недвижимость, когда цены сильно упали, и у меня есть должность в торговой палате, которую ты сможешь занять.

Розалинда насторожилась. Легализованная форма игры с рисками повыше, чем за покерным столом? В торговой палате ей никогда бы не прискучило.

– Но они никогда не допустят туда женщину.

– Если у них возникнут претензии относительно того, как я распоряжаюсь своей должностью, они всегда смогут мне пожаловаться, а если хочешь, мы можем сделать вид, что ты выполняешь мои распоряжения.

Розалинда рассмеялась.

– Обязанность хорошей жены – подчиняться своему господину и повелителю.

– Верно. – Хэл поцеловал ее, и она с удовольствием отдалась вновь нахлынувшим ощущениям. – Вот только сначала мы должны поспать и восстановить силы: нам предстоит долгая ночная смена в погоне за «Спартанцем».

Розалинда улыбнулась, уютно устраиваясь под боком мужа. Что ж, она не против и с радостью станцует на надгробной плите Леннокса.

– Пришла телеграмма от шерифа; он требует, чтобы я вернул вас в Омаху, – спокойно объявил Хатчер. – Говорит, что вы убили женщину.

– Невозможно! – отрезал Ник. Черт, он не ожидал, что тело Дездемоны обнаружат так быстро. – К тому же я заплатил вам за проезд до Канзас-Сити. Позвольте мне там выяснять отношения с законом.

– За нами следует на всех парах «Красотка чероки». Вероятно, она нагонит нас, когда станем на ночевку.

Ник с трудом переборол желание выругаться.

– Тогда продолжайте движение. Корабли на Миссисипи на ночь не останавливаются.

Хатчер покачал головой; его маленькие поросячьи глазки смотрели на Ника с неприязнью.

– Слишком опасно даже при полной луне. Миссисипи не меняет русло раз в несколько месяцев, как Миссури. Штурманы на Миссисипи в состоянии запомнить фарватер и водить суда без опаски и днем и ночью, а нам придется на ночь пришвартоваться.

Ник заскрежетал зубами, но тут же вспомнил, что деньги решают любые вопросы.

– Сколько будет стоить продолжать движение? Хатчер улыбнулся, и Ник понял, что сунул голову в пасть льву. Проклятие!

– Пятьдесят тысяч долларов.

– За эти деньги можно купить новый корабль, – возразил Ник, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.

Хатчер пожал плечами:

– Может быть. Но ведь я могу передать вас в руки закона.

– Ладно, я дам вам чек, – хмуро пообещал Ник. Хатчер покачал головой.

– Я слышал, что вы играли вчера в покер и крупно проигрались. Либо золото, либо ничего.

Золото? Откуда? Но что еще он мог предложить? Доходные дома в Нью-Йорке? Вряд ли они покажутся привлекательными человеку с Миссури. Дом Пола? Даже наполовину достроенный, он стоил куда больше пятидесяти тысяч, но ведь это последнее воплощением мечты Пола. Черт, черт, черт!

– У меня есть дом на Гудзоне, рядом с имением Рузвельтов. Я оформлю вам купчую на него.

У Хатчера заблестели глаза.

– На реке?

– Да.

– По рукам. «Спартанец» будет идти без остановки до самого Канзас-Сити, – ухмыльнулся Хатчер.

Хэл остановился на штормовом мостике, чтобы доесть сандвич с ветчиной и оценить положение «Красотки чероки».

День близился к вечеру, и небо клубилось черными тучами; подгоняемые северным ветром, они явно несли с собой грозу. Нигде не было видно ни одной птицы; видимо, приближающаяся непогода заставила их попрятаться.

Далеко на западе, где с треском рвались молнии, висела густая пелена дождя. Очень скоро его воды вспучат Миссури, но и сейчас река неслась стремительным потоком коричневой жижи, достигая скорости шести, а то и семи узлов. Быстро, чертовски быстро. Вероятно, сегодня ночью Миссури разольется, открыв новые фарватеры. Белькуру и Маккензи придется как следует потрудиться, чтобы справиться с течением и удержать «Красотку» на привычном курсе.

Цицерон, поскуливая, льнул к ногам хозяина, и Хэл почесал его за ушами.

– Не дрейфь, парень. Не любишь грозу, да?

Из высоких труб валил густой серый дым вперемешку с пеплом и искрами. Серый цвет дыма свидетельствовал о том, что Нортон еще не добился максимальной температуры пара. Все же Хэл порадовался, что заранее изолировал трубы «Красотки» от контакта с хрупкими деревянными постройками.

Пожары на пароходах случались довольно часто. Речные суда строились из легкого мягкого дерева, чтобы иметь малую осадку и ходить по мелководью; пропитанные маслом и скипидаром, они хорошо высыхали, годами подвергаясь воздействию ветра и солнца. Не стоило также сбрасывать со счетов легковоспламеняющийся груз, дрова и уголь, который хранили в носовой части.

Как и в годы войны, Хэл предпринял на корабле усиленные меры безопасности. Жестяная крыша на капитанском мостике и навесной палубе являлась последним словом в области защиты судов от пожаров. Все ведра и бочонки на крышах и палубах «Красотки» были заполнены водой для борьбы с огнем.

Хатчер на «Спартанце» засыпал крыши песком, вместо того чтобы обить железом, считая, что металл снизит быстроходность судна; так поступали многие, и эта стратегия не подводила, если, конечно, песок не сдувало ветром и не смывало дождем.