— Как ты отыскал это место? — спросила Кайра, отбрасывая с лица густые черные волосы.

Он посмотрел на тощего пса, лежащего теперь у очага. Пес встретился с ним глазами, его косматый хвост с белой отметиной на конце чуть шевельнулся.

— Просто удача, — небрежно откликнулся Коннор, вдруг озорно подмигнув лохматому псу.

Кайра присвистнула и радостно рассмеялась.

— Надеюсь, удача нас будет преследовать чаще, чем дождь.

Чуть позже, согревшись и обсохнув, они разложили еду и сели кружком. Коннор обратился к Пало:

— Ты возьмешься провести этих лошадей к принцессе Терессе? Только надо быть очень осторожным.

Лицо Пало просветлело: он жаждал опасности.

— Тебе надо будет взять кого-то на подмогу, — продолжал Коннор. — Возвратишься в Эпин. Потом один из вас станет дожидаться с лошадьми в холмах, а другой в это время отправится в дом ткачихи. Ты помнишь, где это?

— Деревня около Умет-Вотерз, где мы останавливались на вторую ночь пути, — быстро ответил Пало. — Ткачиха живет сразу за мельницей.

— Поговоришь только с ткачихой. Больше ни с кем. Она объяснит, как отыскать лагерь принцессы. Но лишь после того, как ты произнесешь пароль… — Коннор шепотом назвал условную фразу и продолжал объяснять Пало и Джар, который должен был отправиться вместе с ним, что они должны делать, какие опасности подстерегают и как их избежать.

Далеко от Коннора, где-то на северо-востоке Тересса сидела в своей маленькой тесной палатке и при тусклом свете лампы что-то писала.

Чернила на кончике пера высохли. Тересса погрела над лампой окоченевшие пальцы и снова обмакнула перо в чернильницу. Постороннему странными показались бы ее записи в маленькой книжке. Будущая королева занималась государственными делами. Сейчас она выводила аккуратными буковками длинные строки Указа:

«Обещан Элкину, мэру Краега, свободный и не облагаемый налогами выпас овец на королевских землях к югу от города на всем пространстве вплоть до холмов Грисволд…»

Тересса отложила перо и принялась сгибать-разгибать пальцы. Мелкие буковки в тусклом свете сливались в черную линию. Но в такой крохотной книжице по-другому писать невозможно. К сожалению, Тересса не смогла отыскать в гостевом доме Убежища ничего подходящего. «По крайней мере, у меня есть хоть эта тетрадочка. Здесь остались пустые страницы. Что бы еще написать?»

Она повела головой начала затекать шея, — потом снова склонилась над чистой страницей. На древнем языке лерик, который она когда-то выучила ради забавы, Тересса написала:

«Вот мое наблюдение: люди подчиняются советам тех, кого любят или уважают. Но тот же самый совет, данный человеком нелюбимым, почти наверняка не примут».

Она вспомнила, как возмущался Гариан, когда она посоветовала держаться подальше от рек, холмов, густых рощ и устраивать стоянки в местах, открытых для обзора, хотя это и создавало немало трудностей.

— Какая глупость! — возмущался Гариан. — В случае дождя негде укрыться, поле размокнет, вдобавок придется тащиться к реке за водой.

— Мы разобьем лагерь здесь! — ответила тогда Тересса. — Этому учили меня умные и опытные люди. — Она не стала упоминать ненавистное Гариану имя Коннора.

Гариан хмурился, ворчал себе под нос, а потом буркнул:

— Небось совет короля?

Тересса чуть не выпалила правду, но сдержалась и лишь пожала плечами.

— Отец научил меня многому, — неопределенно ответила она. Но для Гариана этого было достаточно. Он повернулся и дал приказ разбивать лагерь.

Вспомнив недавнюю перепалку с новым командующим пока не существующей армии, Тересса улыбнулась. Потом отложила перо, захлопнула тетрадь, погасила лампу и свернулась калачиком на матрасе. Но сон не шел. В голову лезли тревожные мысли. Тересса вновь и вновь обдумывала намеченные планы, оценивала прошедший день, выстраивала свои завтрашние дела.

«Посланцы из Грот Фоллз уже должны быть тут. Если, конечно, до них дошел мой призыв. А вдруг цепочка вестников где-то оборвана?»

Потом она попыталась подсчитать, на сколько им хватит съестных припасов, и прикинула, где можно их пополнить.

«Может быть, пришло время продать рубиновое ожерелье, которое было на мне в ночь нападения? Если эта война продлится, пища станет гораздо ценнее, чем эта горсть драгоценных камней».

Это была ее последняя отчетливая мысль. Сон овладел ею. Казалось, не прошло и секунды, как она пробудилась и испуганно прислушалась к хрусту шагов за тонкой стенкой палатки.

— Ваше Высочество, — донесся извиняющийся шепот.

Тересса подняла голову, откинула одеяло. Холодный воздух захватил дыхание. Растрепанная коса попала под локоть, и, дернув головой, Тересса чуть вскрикнула от боли. Озябшими руками она стала шарить под подушкой в поисках заколок. Нащупав в темноте несколько штук, Тересса туго обвила косу вокруг головы и аккуратно заколола. Последний раз ей удалось вымыть голову больше недели тому назад, и по крайней мере дня три не было времени расплести косу и как следует причесаться.

Тересса натянула через голову тунику, сунула ноги в сапожки, а за отворот голенища острый кинжал.

— Я готова, — пробормотала она, надевая перчатки и выходя из палатки наружу.

Омрик Баларан из Кроема ждал ее, держа на весу два коротких меча.

— Вы не передумали позаниматься, Ваше Высочество? — почтительно спросил Омрик. — Я… ну, видел, что в вашей палатке допоздна горел свет.

— Не будем пропускать ни единого дня, Омрик, — бодро проговорила Тересса. — А желание у меня не пропало. Потерялись заколки.

Омрик хихикнул. Его длинная фигура едва очерчивалась в слабом предутреннем свете. Они направились в небольшую рощицу, рисовавшуюся неровной линией на фоне темно-фиолетового неба.

— Стой! — послышался резкий окрик справа.

— Омрик и Тересса. — Она порадовалась тому, что невидимый часовой был настороже.

«Расставь часовых за лагерем большим кругом, — вспомнила Тересса слова Коннора. — Так чтобы они увидели любого, прежде чем он сам заметит лагерь».

Совет отменный.

Они вышли на поляну, окруженную кустами. Омрик притоптал траву и отшвырнул ногами камни. Тересса взяла у него из рук свой меч и со свистом рассекла воздух коротким клинком. Всякий раз, приступая к занятиям с мечом, она вспоминала Коннора. Омрик был терпелив и добр, и все же Терессе во время этих тренировок всегда не хватало Коннора.

— Начнем, Ваше Высочество? — предложил Омрик.

«А Коннор сказал бы: «Берегись!» подумала она.

Вжик! Блямс! Дзынь!.. Они бились без передышки. Пальцы Терессы с трудом сжимали рукоять меча, болели плечи, ломило спину, подкашивались ноги. А Омрику было хоть бы что. Он даже не вспотел. Впрочем, и Тересса чувствовала, что с каждым днем боль и усталость приходили чуть позже, зато удары становились резче, а в руках появлялась неожиданная сила.

И все же сейчас она устала. Омрик, ничего не замечая, увлеченно наскакивал, делал выпады, наносил удары. Тересса, защищаясь, попятилась, тряхнула головой. Воткнутая наспех в волосы заколка выскользнула. Распустившийся хвост косы упал на глаза.

— Ох! — вскрикнула Тересса, откидывая от лица волосы. Омрик тут же поднял меч клинком вверх.

А Тересса с сожалением глядела под ноги на взбитую каблуками грязь. Теперь уже заколку не сыщешь.

— Может, на сегодня довольно, Ваше Высочество? — вежливо спросил Омрик.

Тересса хотела было заупрямиться, но сообразила, что сегодня они занимались намного дольше обычного. Бледное зимнее солнце, проглядывая сквозь серую облачную пелену, висело уже над верхушками деревьев.

— Хорошо, Омрик, — кивнула она, заставив себя улыбнуться. — Иди. Я догоню тебя. Попытаюсь все же отыскать заколку.

Он поклонился, взял у нее из рук меч и бодрым шагом направился в сторону лагеря.

Тересса наклонилась, шаря глазами по вязкой жиже. Тяжелая коса, еще кое-как державшаяся на оставшихся заколках, комом сползла на ухо. Тересса поморщилась, потом вдруг рванула косу за пушистый хвост. Заколки брызнули в разные стороны. Мгновение она держала в руке эту надоевшую ей косу, толстую, плохо заплетенную, тяжелившую голову. И вдруг с придушенным стоном наклонилась, выхватила из-за отворота сапожка острый кинжал и, вытянув косу на длину руки, с остервенением стала ее кромсать. Она гневно пилила, резала плохо поддающиеся волосы до тех пор, пока коса не осталась в руке. Короткие кудри свободно рассыпались по плечам.