Теперь немного о ГРУ и её операции. Это, как вам известно, закрытая армейская структура, занимающаяся разведкой. Неожиданный удар русских по нашим агентам, сильно ограничил наши возможности. Но кое-какую информацию, нам, пусть с огромным трудом, но удается получать. И здесь всплывает, как говорит Мария, ещё один занимательный факт.

Сведения о наших агентах озвучил лично глава ГРУ. Как они к нему попали, непонятно. Для тех, кто не знает, обычно потоки информации поступают к нему по нескольким каналам. Первый от начальников подразделений в ходе личных встреч, совещаний или планерок. Насчёт личных встреч, не уверен, но на совещаниях и планерках эта информация не озвучивалась.

Второй — через аппаратное окружение. Это близкие и верные люди генерала, которых он перетянул к себе, сразу после назначения начальником ГРУ. Первый — начальник секретариата майор Лукашов. Второй, помощник — подполковник Игорь Чистяков. Третий, личный порученец, или как их раньше называли, адъютант — Игорь Попов.

Наши люди в ГРУ и КГБ, аккуратно поработали с ними. Даже нашли подходы среди старых сослуживцев-друзей Чистякова и Лукашова. Тем более что операция получилась громкой, и стала настоящей сенсацией в среде спецслужб.

Все трое тоже находятся в шоке и полном недоумении от проведенной операции. Они не представляют, где Ивашутин взял сведения о предателях. Это же можно сказать о начальниках подразделений. Никто ничего не знает.

— Может, притворяются? — предположила Джина, — Операция такого уровня, насколько я понимаю, имеет высший приоритет секретности. Знает о ней только близкий круг Ивашутина, два-три человека. Вот и изображают ничего не ведающих дурачков.

— Не исключено, — подумав, согласился Эндрю, — но маловероятно. Ни одной бумажки, ни одного предварительного действия, дающего намек, откуда ГРУ выкопала эти сведения не обнаружено. Даже крохотной информации, позволяющей даже не быть уверенными, а хотя бы предположить, что являлось основанием для массовых задержаний наших людей, нет. Ничего найти не удалось. А так не бывает.

— Чертовщина какая-то, — раздраженно пробормотал Горовиц, — знаете, у меня такое ощущение, словно я комикс о Супермене читаю. Безумно увлекательно, интересно, что будет дальше, но абсолютно нереально. Какая-то мистика, честное слово. За все годы работы в ЦРУ с таким дерьмом я ещё не сталкивался. Всегда оставались какие-то следы, и находилось логичное объяснение тем или иным действиям. Всегда. Надо было только внимательно поискать. Значит, мы что-то упускаем, чего-то не видим, очевидного и объясняющего всю эту задницу, в которую провалилось ЦРУ вместе с нами.

— Отлично сказано, Мэтт, — хищно улыбнулся Дерек, — Твои предложения?

— Пока внимательно и пристально изучить всю доступную информацию и главных фигурантов. Здесь у нас два направления. Первое — провалившиеся агенты. Не были ли они чем-то связаны между собой? Может, есть какое-то обстоятельство, которое их объединяет? Второе — генерал Ивашутин. Он, наверняка, в курсе всего. Этот человек — ключ ко всем нашим проблемам.

— И что ты предлагаешь? — прищурился Росс, — Похитить и допросить начальника ГРУ? Это вообще-то Казус Белли. Ты понимаешь, чем это может закончиться? Я не готов взять на себя такую ответственность.

— Нет, зачем же, — немного смутился Горовиц, — просто разрабатывать его по всем параметрам, искать подходы, даже не к нему, раз он такой упертый коммунист, а к его родственникам, получать информацию, с кем встречается и проводит время, что делает. Может, здесь мы что-то накопаем.

— Абсолютно, верно, — кивнул полковник. — Вот этим и займемся. И не только мы. С нами связался человек из одной структуры, имеющей отношение к КГБ. Предложил объединить усилия в борьбе с Ивашутиным и выяснить все детали проведенной операции. Я дал предварительное согласие.

— Интересно, что это за человек такой, засекреченный даже для нас? — язвительно поинтересовалась Родригес.

— Очень интересный человек, — сверкнул ослепительной улыбкой Дерек, — настолько засекреченный, что я даже о нём до последнего времени не знал. А узнал, только в связи с этими обстоятельствами. Есть дела, имеющие такой уровень секретности, что в курсе только президент, Стэнсфилд, Кейси и ещё, может, пара человек на самом верху.

— А не может ли это быть подставой? — задумчиво уточнил Вуд, — Контригрой коммунистов, чтобы заманить нас в ловушку, а затем обвинить во всех возможных грехах, например, сборе сведений для похищения или ликвидации Ивашутина.

— Нет, — отрезал полковник, — У нас с этим человеком давние контакты, и он нас никогда не подводил. Я ещё один момент добавлю, чтобы вы лучше понимали ситуацию, хотя не должен это говорить. Этот человек — большая шишка у красных. И представляет ещё более высокую персону, лояльно настроенную к США. Провокация здесь исключена.

— Подведем итог, — Дерек отодвинул листы и ручку в сторону, — на данный момент у нас никакой информации и рабочих версий нет. Всё сделано настолько чисто и стерильно, что невольно приходят мысли о сверхъестественном. Имеется неучтенный фактор, который мы не знаем, но именно благодаря ему, русские взяли и ликвидировали наших агентов в США, Европе, Союзе, Африке и Азии. Это может быть определенный человек с доступом к информации или ещё какое-то обстоятельство, которое мы упустили и которое прекрасно объясняет все действия коммунистов. И ключ к этой информации — начальник ГРУ, генерал Ивашутин. Он знает всё, что нас интересует. Завтра к вечеру, жду ваших идей и предложений по этому фигуранту и совместной работе с красными. О точном времени следующего совещания будет сообщено дополнительно. Все свободны.

Мексиканка, серьезный мужчина с небольшим брюшком, рыжая улыбчивая девушка, высокий сутулый парень встали, с шумом отодвигая стулья.

Подбитый гранатометом БТР чадил хлопьями черного жирного дыма. Откуда прилетело из гранатомета, никто из ребят, ехавших на броне, не увидел. В двух шагах, раскинув руки и уткнувшись лицом в серую афганскую пыль, лежит сержант Паша Мороз. На его камуфляже расплылось несколько кровавых клякс. Всего два месяца до дембеля парню не хватило. Он уже жил гражданкой, показывал мне фотографию невесты, грезил о встрече с любимой, свадьбе. Не срослось. Срезали автоматной очередью, когда мы летели в укрытие за каменную гряду, расположенную у дороги.

— Командир, — хрипит Саша Клименко, придерживая ладонью окровавленный бок. Шальной осколок от гранаты залетел в место, не защищенное бронежилетом 6В2. Слава богу, с собой были датские шприцы в полиэтиленовых пакетах «Фарма-пласт», полученные в качестве трофеев, при уничтожении душманов. Вместе с сержантом Рустамом Ильясовым, быстро сдернули с него бронежилет, вкололи три кубика промедола, разорвали ИПП, наложили подушечку из марли. Затем Рустам бинтовал рану, а мы с Васей Масловым, укрывшись за камнями, лупили короткими очередями из «АКС», отгоняя подбиравшихся к нам моджахедов.

— Что, Саня? — поворачиваюсь к парню.

— Оставь мне гранату, — Клименко с трудом выдавливает слова, периодически прерываясь. — В плен к этим не хочу. Лучше напоследок подорву парочку душманов. А вы уходите.

— Куда, Саня? Эти черти с нас так просто не слезут, — пожимаю плечами. — И тебе рано ещё помирать. Сам говорил, матушка тебя одна после развода воспитывала. Как же ты её бросить собрался?

— Так… карты… легли, командир, — выдыхает Саша. — Не жилец я больше, чувствую…

— Шурави, сдавайтесь! — гремит усиленный мегафоном голос, отдаваясь горным эхом, — У вас нет шансов. Нас бессер-бессер[4] душман. Руси, бросайте автомат и выходите с поднятыми руками!

— На[5], это для нас харам[6]! Не дождешься! — ору ему. — Русские не сдаются! А советские, тем более!