— Ты самая красивая, — заявил жене Фирдаус, — я и без всяких конкурсов это знал.

Вечером они сходили все вместе в ресторан. Мужчины не стали рассказывать женщинам про иск о возмещении вреда здоровью и морального ущерба на пятьдесят тысяч долларов. И что если его раздуют газеты, то ущерб может составить уже сотни тысяч долларов. Зачем их расстраивать… Тем более, раз у их компании появляется известность, такое теперь будет происходить всё чаще и чаще. Скоро они и сами будут относится к этому, как к рутине.

Диана соскучилась по мужу и была очень рада, что они с Тареком смогли вырваться. ***

Москва.

— Андрей Юрьевич, — позвонил Мещерякову Галкин из телефона-автомата, судя по шуму улицы. — Мы довели сегодня Сальникова до Москвы. Он встретился во дворе дома на Котельнической набережной с человеком по имени Роберт Ильич, разговаривал с ним минут двадцать и что-то мелкое передал, свёрток какой-то. Сильно отсвечивать там было чревато, сами понимаете…

— Так… Роберт Ильич говоришь… Он после встречи в высотку пошёл? — уточнил Мещеряков.

— Так точно.

— Молодцы, — похвалил он своих людей. Конечно, чревато там отсвечивать, КГБ под каждым кустом. И так ребята много зафиксировали.

Положив трубку, Мещеряков задумался. Однозначно, этот Роберт Ильич и есть покровитель и защитник Сальникова. Вряд ли он ему передал кусок сала, скорее всего, это были деньги. Узнать бы, кто это, но это уже не его уровень. Начнёшь вопросы задавать, точно на Лубянке окажешься… Но тогда, получается, что Успенский из генпрокуратуры не при делах вообще. Сейчас ему скажут, чтобы укоротил Сальникова, и только породят лишние вопросы. А, не дай бог, Успенский обидится и разозлится, и начнёт разбираться из принципа, что это за Сальников и кому он помешал?

Мещеряков бросился звонить Захарову.

— Виктор Павлович! Отбой по Успенскому! Это не он, — взволнованно произнёс он в трубку, едва поздоровавшись и представившись.

Святославль.

Выждав сутки и убедившись, что никто его не выследил и арестовывать не собирается, Ваганович с облегчением решил, что его обокрал обычный вор. Главное — это не милиция тихонько под него копает. А то в этом случае уже и не до денег было бы, главное было бы свободу сохранить. Дошли до него слухи, да что там слухи — его бывшие подчиненные целые истерики у него на пороге устраивали, рассказывая, как Шанцев копает против него, как каких-то ревизоров приглашает, то ли столичных, то ли областных. Вор в этом случае уже и неплохо… Тем более он точно деньги государству не сдаст, как это обязана сделать милиция, даже в случае случайной находки. Вот вспомнить хотя бы, как года полтора назад местный лейтенант милиции нашел огромную заначку покойного Цушко, и все до копейки, идиот такой, государству и отдал. А вора просто найти надо, и забрать у него свои деньги обратно.

Так что он решил начать поиски злоумышленника.

— Приветствую, Всеволод Сергеевич. Ваганович, — позвонил он начальнику милиции Рыкову. — Скажи, пожалуйста, а по улице Ленина в последние три недели не было заявлений о кражах в домах? О взломах?

— Да тихо всё, слава богу. А что случилось, Аркадий Павлович?

— Да за домом друга покойного приглядываю. То ли сам плохо замок закрыл в прошлый раз, то ли вскрыли, не пойму…

— Пропало что-то?

— Да нет! Там пропадать уже давно нечему, — поспешно ответил он.

— Замок поменяйте, Аркадий Павлович.

— Конечно. Если вдруг слышно что будет, сообщи, пожалуйста. Буду сыну друга писать, пусть сам уже думает, что с этим домом делать…

— Продаёт пускай, раз не живёт! — ответил Рыков. — Это ж дело времени. Шпана узнает, что дом пустой стоит, начнёт там попойки устраивать. Ещё дом подожгут по пьяни, и огонь на соседей перекинется! Оно вам надо?

— Дело говоришь. Напишу-ка я ему, — согласился Ваганович и попрощался.

Москва.

— Эх, а я уже успел… предпринять определенные шаги! — воскликнул Захаров. — Давай приезжай! Через сколько будешь?

— Через полчаса смогу быть у вас, Виктор Павлович.

— Хорошо, я, как раз, успею позвонить, авось удастся все разрулить, — ответил Захаров. Положил трубку, не попрощавшись с Мещеряковым и набрал своего знакомого из Генпрокуратуры.

— Павел Кириллович, добрый день. Захаров, — стараясь быть любезным, произнёс он. — Ошибочка вышла, Павел Кириллович. Не на того Успенского подумали. Не надо ничего делать. Отбой тревоги… Не успели, надеюсь? Ну и хорошо! С меня причитается, Павел Кириллович!.. Как за что? За беспокойство! — шутливым тоном ответил он, стараясь сгладить неловкость ситуации.

Положив трубку, он выдохнул так, как будто только что вагон разгрузил. Взглянув на часы, поспешно начал собираться на встречу с Мещеряковым.

Тот приехал даже быстрее, чем рассчитывал и уже прогуливался по парку в ожидании своего начальника.

— Приветствую ещё раз, — бросился он к Захарову, как только заметил его. — Успели работу по Успенскому остановить? — с беспокойством спросил он, чувствуя свою вину за этот прокол.

— Успел, успел, — ответил Захаров, прекрасно понимая, что и сам поторопился дать ход информации по прокурору. — Надо в следующий раз более тщательно всё проверять… Ну, и кто в этот раз?

Мещеряков рассказал всё, что удалось собрать его парням.

— Роберт Ильич, — повторил задумчиво Захаров. — Из высотки на Котельнической набережной… Кое-что, конечно, но информация все же неполная…

— Там работать очень опасно, — оправдываясь, ответил Мещеряков. — Там целое подразделение сидит на спецсвязи и вообще это, практически, режимный объект.

— Да понимаю я всё, не оправдывайся, гораздо хуже было бы, если бы твои ребята за ним рванули, а их бы повязали, — остановил его начальник. — Просто уже сам думаю, как и у кого можно узнать, кто же это может быть? Скажи, а он в какой подъезд зашёл?

— Виноват, не уточнил. Выясню, перезвоню.

— Давай будем думать, как вычислить этого Роберта Ильича…

Москва.

Минут через двадцать мы подъехали к Казанскому вокзалу.

— Ну, как, быстро домчались? — приветливо спросил нас улыбающийся таксист.

— Спасибо, — вполне искренне поблагодарил его Марк.

На счётчике натикало три рубля девяносто копеек. Получается, что за двадцать с небольшим минут мы проехали девятнадцать километров. Марк отдал таксисту четыре рубля.

— Счастливого пути, — улыбаясь, пожелал нам он, открыв багажник. — Не забывайте свои вещи.

Постарался запомнить как можно больше данных, номер машины, номер парка, смена…

Мы потащились на вокзал и сели невдалеке от табло как самые настоящие путешественники. Достал свой ежедневник и записал всё, что успел заметить, пока не забыл.

Чувство было двоякое. С одной стороны, таксист был предельно вежлив, а с другой… Достал кошелёк и отсчитал четыре рубля.

— Ты что, деньги мне хочешь вернуть? — спросил Марк. — Не надо! Ты что! Я столько удовольствия сегодня получил!

— Если честно, я тоже, — вынужден был признаться я. — И таксист был сама предусмотрительность и вежливость, и по городу нас покатал, и к вокзалу вовремя доставил. Если бы мы были настоящими приезжими, то были бы искренне ему благодарны. Но, Марк Анатольевич! Он, не обнулив счётчик, уже обманул нас на два рубля. И это если не считать, что он нас двадцать пять минут по городу катал, когда тут идти всего десять минут пешком…

— Согласен, — проговорил Марк и достал из своей сетки газетный свёрток, в котором оказалась пара бутербродов с копчёной колбасой.

Он тут же предложил мне один.

— Как думаете, сколько у нас будет таких же? — спросил я, с удовольствием кусая бутерброд.

— Если все справятся со своими ролями, то не меньше половины, — убеждённо ответил он.

— Печально… Ну вот и как с ними быть?