Все мы, даже Ур-ронн, немного удивлены тем, как неожиданно Уриэль предложила все свои ресурсы для нашего “маленького приключения”. В свой последний вечер на горе Гуэнн мы говорили об этом внезапном великодушии кузнеца, после того как целый день упаковывали вещи в ящики, просматривали длинные списки и ждали, пока мастерская не затихнет на ночь.

– Наверно, это связано с пришельцами со звезд, – сказала Ур-ронн, поднимая голову со своего соломенного матраца.

Гек повернула к ней два стебелька, продолжая одним читать потрепанный экземпляр “Замка лорда Валентайна”.

– Опять? Какое отношение может иметь наше маленькое погружение к приходу на Джиджо галактического крейсера? Неужели у Уриэль нет более важных проблем?

– Но Гивц неделю назад сказал…

– Почему не признать, что ты неправильно поняла слова Гибца? Мы сегодня снова спрашивали, и треки не помнит, чтобы видел космический корабль.

– Не этот треки, – поправил я. – До влена у нас не было возможности расспросить Гибца. А сказал, что не помнит, Тиуг.

– Тиуг, Гибц. Разница не может быть такой уж большой. Даже после влена треки не может забыть подобное!

Я был в этом не так уверен. Я слышал, что восковые кристаллы памяти треки очень капризны.

Но, с другой стороны, когда речь идет о треки, я вообще ни в чем не уверен.

Конечно, была единственная личность, у которой можно было бы спросить об этом, но я подозреваю, что, если бы посреди всех этих приготовлений, распределения припасов, проверки планов мы задали этот вопрос Уриэль, свирепая старая хозяйка кузницы прогнала бы нас. Или лучше назвать ее устрашающей? Не очень уверен, потому что пишу при свете свечи и не могу воспользоваться своим словарем. Все предыдущие дни Уриэль отрывалась от своих обычных обязанностей, разговоров с почетным гостем-человеком, присмотра за своим драгоценным залом с вращающимися дисками, чтобы обрушить на нас поразительное количество деталей и подробностей, о которых мы и не думали, когда долгие месяцы планировали свою подводную экспедицию, – причем никто из нас не надеялся, что она осуществится в реальности. В этой спешке, казалось, нет времени ни на что другое. Или Уриэль ясно давала понять, что некоторые вещи совершенно не наше дело.

Однажды я попытался спросить ее обо всех изменениях, которые она внесла в наш план.

– Мы всегда считали, что начнем исследования с отмели у нашего дома. Потом все перестроим и укрепим, прежде чем начать более глубокие погружения с корабля. Может, опустимся на десять или двадцать кордов. А вы говорите о тридцати – причем с самого начала!

– Тридцать кордов – не так уж много, – с фырканьем ответила Уриэль. – О, я согласна, что ваши старые циркуляторы воздуха для этого не приспособлены. Поэтому я и заменила вашу систему на лучшую, какая только оказалась под рукой. И ваши прокладки протекли вы. А что касается вашего корпуса, то он выдержит.

Но я продолжал гадать, откуда все это оборудование. Например, мы не подумали о том, что понадобится регулятор давления газа. Хорошо, что Уриэль указала на нашу ошибку и у нее нашелся прекрасный регулятор ручной работы. Но почему он у нее оказался? Зачем руководительнице кузницы в вулкане подобный прибор?

Гек признавала, что поддержка Уриэль значительно увеличила наши шансы. Но я тревожился. Все предприятие окружала дымка какой-то тайны.

– Все станет ясно, когда вы доберетесь до Скалы и все будет готово. Я сама проверю все оборудование и тогда объясню, что вы можете сделать для меня.

Если не считать редких, на один день, поездок в Вуфон, Уриэль никогда не оставляла свой горн. Теперь она хочет уехать на две недели, чтобы принять участие в нашем приключении? Никогда в жизни ни одна новость не поражала меня так, как эта, одновременно внушив уверенность и испугав. Вероятно, мой тезка чувствовал то же самое, когда бродил по глубоким катакомбам под Диаспаром и нашел нечто невообразимое – загадочный туннель, ведущий к далекому Лису.

И вот мы: Гек, Ур-ронн и я – все собрали и готовы выступить утром, чтобы начать путешествие, которое либо прославит нас, либо убьет. Однако перед этим было еще одно дело, которым нам следовало заняться. Мы подождали, пока ночь не окутала гору Гуэнн, когда солнечные лучи не заполняли сотни искусно сооруженных окон в потолке и больше ничего не соперничало со свечением лавовых озер и горнов. Фабрики по переработке руды и плавильные печи стихли, рабочие сложили свои инструменты. Вскоре после ужина семь раз ударили в гонг, призывая рабочих-уров совершить ритуальную очистку перед сном.

Ур– ронн не хотелось идти в такой час -а какому уру это захочется? – но она знала, что другой возможности у нас не будет. И вот мы цепочкой двинулись из комнаты на складе, куда нас поместила Урдоннел, осторожно пробираясь между лампами. Впереди шла Гек; вытянув вперед два глазных стебелька, она быстро ехала по каменной рампе. Каждый раз когда она проходила под окнами в потолке, ее обращенные назад глаза сверкали, отражая звездный свет.

– Быстрей, засони! Вы джикии так медлительны! Ур-ронн проворчала:

– А кто нес ее три дня по скалам, когда мы исследовали Йотирские пещеры? У меня до сих пор на боках шрамы от ее осей.

Преувеличение. Я знаю, какая прочная у уров кожа. Тем не менее у Гек действительно есть привычка вспоминать только то, что ей удобно.

На перекрестках ей приходилось останавливаться и, раздраженно пыхтя, ждать, пока Ур-ронн не покажет направление. Вскоре мы миновали лабиринт подземных туннелей и двинулись тропой из утоптанной пемзы по скалистому плато, которое ночью казалось еще более чуждым, не джиджоанским, чем днем. В сущности, мы пересекали местность, очень похожую на поверхность спутника Земли, которую я видел на фотографиях.

Кстати о спутниках. Знакомый красноватый полумесяц самого большого спутника Джиджо великого Лусена висел низко на западе; большая часть диска сейчас не видна, и солнечные лучи не отражаются от холодных мертвых городов, которые буйуры оставили нетронутыми, словно насмехаясь над нами.

Звезды сверкали над головой как… ну, написав это, я порылся в памяти в поисках какого-нибудь сравнения, которые вычитал в книгах, но земные авторы никогда не видели ничего похожего за скопление Одуванчика: огромный шар из сверкающих точек, занимающий почти четверть неба вплоть до южного горизонта. Я знаю, что они этого не видели, потому что если бы увидели, то попытались бы описать миллионами разных способов. Гости из густонаселенных северных районов склона всегда поражаются, когда видят это великолепие, и я думаю, что Одуванчик – одно из немногих преимуществ жизни в этой южной окраине.

И это одна из главных причин того, почему предшественницы Уриэль установили здесь телескоп и защитили его куполом от дождя и пепла частых мини-извержений старой Гуэнн.

Ур– ронн говорит, что только в этом месте обсерватория попадает под ветер с моря и поэтому тепловые потоки не мешают смотреть. Вероятно, на Склоне есть места, гораздо лучше приспособленные для занятий астрономией. Но у этого места есть одно преимущество: здесь живет Уриэль. А у кого еще найдется столько времени, богатства и влияния, чтобы заниматься таким хобби? Ни у кого, кроме, разве что, ученых из Библоса.

Тяжелое сооружение из шлака словно вырастало на фоне ослепительного звездного скопления, напоминая мне морду глейвера, отхватившую большой кусок пирога. От этого зрелища у меня зачесались боковые пластинки. Конечно, на такой высоте, да еще под безоблачным небом, воздух очень холодный.

Свистнув в отчаянии, Ур-ронн неожиданно остановилась, подняв облако пыли, едва не заставив Гек натолкнуться на меня. Гек вращала стебельками, глядя одновременно во всех направлениях. Маленькая Хуфу отозвалась, вцепившись когтями мне в плечо, готовая спрыгнуть и покинуть нас при первых признаках опасности.

– В чем дело? – прошептал я.

Крыша открыта, объяснила Ур-ронн, переходя на Галдва и одновременно принюхиваясь. Я чувствую запах ртутных паров: вероятно, кто-то работает на телескопе. Теперь мы должны (быстро) вернуться в свои постели, чтобы не вызвать подозрений.