– Иди к дьяволу! – выругалась Гек. – Я не собираюсь возвращаться.

Они смотрели на меня, в ожидании решающего голоса. Я в человеческом стиле пожал плечами.

– Мы уже здесь. Можно попытаться взглянуть. Ур-ронн спиралью свернула шею. Фыркнула.

В таком случае держитесь за мной. И в тщетной надежде на удачу Ифни, не шумите!

И вот мы приблизились к куполу и увидели, что крыша действительно открыта и в щели на фоне сверкающего неба видны какие-то темные очертания. Тропа кончилась у двери на уровне земли. Дверь полуоткрыта, и за ней темно. Хуфу дрожала у меня на плече – от нетерпения или тревоги. Я уже пожалел, что взял ее с собой.

Были видны смутные очертания Ур-ронн, которая, прижавшись к стене, просунула внутрь голову.

– Из всех сверхджикии вещей ничто не превзойдет этот ее ночной поход, – ворчала Гек. – Ур ночью видит не лучше, чем глейвер днем. Я должна была идти впереди.

Да, подумал я. Как будто сама Гек создана для того, чтобы тайно подкрадываться. Но я молчал, только негромким ворчанием не разрешал Хуфу спрыгнуть.

Нервно помахивая заплетенным хвостом, Ур-ронн глубже просунула голову – за нею последовало ее длинное тело, легко протиснувшись в дверь. Сразу за ней шла Гек, все ее глазные стебельки были подняты и дрожали. Я шел последним и все время поворачивался, чтобы проверить, не идет ли кто за нами, хотя, конечно, трудно себе представить, что кому-то это захочется делать.

Главный зал обсерватории казался пустым. Слабо блестел в звездном свете большой телескоп. На столе затененная лампа бросала красный, через фильтр, свет на звездную карту, прикрепленную к пюпитру, и на блокнот, исчерканный, должно быть, математическими символами: множество цифр и какие-то знаки, которые не входят ни в какой алфавит… хотя теперь, думая о них, я вспоминаю, что мистер Хайнц показывал нам некоторые из них, надеясь вызвать интерес класса.

Слушайте и смотрите, сказал Ур-ронн. Мотор, предназначенный для слежения за объектами и компенсации вращения Джиджо, все еще работает.

И действительно, от корпуса телескопа исходило низкое, похожее на хунское, ворчание, и я чувствовал запах испарений маленького клеточного мотора. Еще одна расточительность, почти неслыханная по всему Склону, но разрешенная здесь, потому что гора Гуэнн – святое место, способное очиститься от всех игрушек, обманов и необоснованного тщеславия. Если не завтра, то через несколько сотен лет – несомненно.

– Это значит, что телескоп все еще направлен туда, куда они смотрели перед уходом! – быстро среагировала Гек.

А кто говорит, что “они” ушли? собирался я спросить. Повернувшись, я заметил очертания закрытой двери. Сквозь щели пробивался слабый свет. Но Гек поторопила меня.

– Олвин, подсади, чтобы я смогла посмотреть.

– Хр-р-рм? Но…

– Олвин! – По моей ноге проехалось колесо, предупреждая, что нужно делать то, что сказано.

– Что? Подсадить? – Я не видел ни рампы, ни другой возможности для Гек приблизиться к окуляру кроме стула рядом со столом. Тем не менее лучше все-таки послушаться, как можно быстрей и беззвучней, а не начинать спор.

– Хрррм… Ну, хорошо. Но тише, ладно?

Я встал за Гек, присел и просунул обе руки под ее осевую раму. Напрягся и поднял ее так, что один ее глазной стебелек оказался на уровне окуляра.

– Стой спокойно! – просвистела она.

– Я… хрр-ррм… пытаюсь…

Я позволил костям рук слегка переместиться, так что локтевые кости сомкнулись – мне говорили, что люди и уры завидуют этой нашей способности, потому что даже самые сильные люди, поднимая тяжесть, делают это исключительно с помощью мышц. Но даже и так Гек весит немало, и держать ее означало стоять согнувшись, полуприсев. Когда я хмыкнул, она повернула глазной стебелек, чтобы посмотреть вниз, и едва не задела мне лицо, как будто я нарочно раздражаю ее.

– Стой на месте, ты, необразованный хун!… Отлично, теперь я могу видеть… очень много звезд… и еще звезды… Эй, да здесь нет ничего, кроме звезд!

– Гек, – проворчал я, – разве я не просил тебя не шуметь?

Ур– ронн со свистом вздохнула.

– Конечно, там только звезды, ты, пахнущая хуном г'кек! Неужели ты думала, что через этот маленький телескоп сможешь рассмотреть иллюминаторы космического корабля? На такой высоте корабль будет мерцать, как и все другие источники.

На меня это произвело впечатление. Мы знали, что Ур-ронн в нашей шайке лучший механик, но кто мог подумать, что она и в астрономии разбирается?

– Дай-ка мне взглянуть. Если возможно, я скажу, какая звезда не звезда. Ее позиция будет меняться относительно других звезд.

Гек гневно вертела колесами в воздухе, но не могла не признать разумности просьбы Ур-ронн. Я с облегчением и хрустом хрящей распрямился, когда она с недовольным ворчанием скатилась с меня. Ур-ронн пришлось встать передними копытами на стул, чтобы приподняться и приникнуть к окуляру.

Несколько мгновений наша урская приятельница молчала, потом раздраженно сказала:

– Это действительно только звезды, насколько я могу судить. Но я завыла: звездный корабль за несколько дуров все равно выйдет из поля зрения, даже если включен следящий механизм.

– Что, тогда все, – сказал я, испытывая лишь легкое разочарование. – Нам лучше вернуться побыстрей…

И тут я заметил, что Гек исчезла. Повернувшись, я наконец увидел ее. Она двигалась прямо к двери, которую я заметил раньше!

– Помните, о чем мы говорили? – крикнула она нам, приближаясь к полуосвещенному треугольнику. – Настоящие доказательства должны быть на фотографических пластинках, о которых говорил Гивц. Ведь мы пришли посмотреть на них! Идемте!

Признаюсь: я смотрел, как выброшенная на берег рыба, мой горловой мешок бесполезно раздувался, а Хуфу впилась когтями мне в череп, готовясь спрыгнуть. Ур-ронн бросилась вслед за Гек, отчаянно попытавшись схватить ее за спицы, прежде чем она доберется до двери…

…которая в то же мгновение распахнулась, и на фоне ослепительного света показался человеческий силуэт. Низкорослый узкоплечий мужчина с волосами дыбом; эти волосы словно светились в блеске нескольких ламп, горевших за ним. Мигая и заслоняя глаза рукой, я смутно различил в комнате за дверью несколько пюпитров с картами, математическими таблицами и стеклянными пластинками. На многочисленных полках, покрывающих все стены небольшой комнаты, лежало еще много таких пластинок.

Гек затормозила так стремительно, что ее оси нагрелись. Ур-ронн едва не столкнулась с нею, торопливо остановившись. Мы все застыли, пойманные на месте преступления.

Нетрудно было догадаться, кто этот человек, поскольку только один представитель этой расы постоянно живет на горе. Единственный и широко известный мудрец, чей интеллект кажется мощным даже для землянина и постигает тайны, ведомые только нашим предкам. По уму он превосходит даже Уриэль, которая преклоняется перед ним.

Кузнецу с горы Гуэнн не понравится, что мы мешаем ее почетному гостю.

Мудрец Пурофски долго всматривался в темноту за дверью, потом указал на нас рукой.

– Это вы! – странно отвлеченным голосом произнес он. – Вы меня удивили.

Первой пришла в себя Гек.

– Простите., ммм… мастер. Мы только…

Прервав ее без следа раздражения, человек продолжал:

– Это даже хорошо. Я собирался позвать кого-нибудь. Не отнесете ли Уриэль эти мои заметки?

Он протянул стопку листов, которые Гек взяла дрожащей рукой-щупальцем. Ее полувтянутые глаза удивленно мигали.

– Хорошие ребята, – с отсутствующим видом сказал ученый и повернулся, собираясь снова скрыться в комнате. Но неожиданно мудрец Пурофски остановился и опять повернулся к нам.

– О, и скажите, пожалуйста, Уриэль, что теперь я в этом уверен. Оба корабля исчезли. Не знаю, что случилось с большим, первым, поскольку его обнаружили лишь благодаря случаю на пластинках, снятых раньше. Тогда никто не догадался посмотреть. Орбиту рассчитать невозможно. Могу только высказать предположение, что он приземлился. Но даже самые приблизительные расчеты, основанные на последних наблюдениях, свидетельствуют, что второй корабль сходил с орбиты, сбрасывал скорость и по спирали снижался к Джиджо. Если не было дополнительных отклонений и поправок, он приземлился несколько дней назад к северу отсюда, прямо в Риммере.