1. С наступлением весны Валентиниан выступил из Тревиров и быстрым маршем двинулся по обычным дорогам. Когда он уже подходил к тем областям, куда направлялся, к нему прибыли послы сарматов. Распростершись у его ног, они обращали к нему миролюбивые моления, чтобы он в милостивом и кротком настроении шел к ним, так как он найдет их земляков невиновными ни в чем ни советом, ни делом. 2. На их многократные повторения одного и того же император, по соображениям данного момента внимательно обдумав это дело, дал им ответ, что приписываемые им поступки должны быть расследованы на месте их совершения самым тщательным образом и привести к денежному взысканию. Затем он вступил в иллирийский город Карнунт 1033находящийся в настоящее время в запустении и в развалинах, но представлявший собой весьма удобный пункт для командира армии, так как с этой {475} близкой к границе стоянки, когда случай или расчет даст такую возможность, легко было задерживать варварские набеги.

3. Все пребывали в страхе и ждали, что по своей вспыльчивости и жестокости он покарает правителей, которые своим вероломством и трусостью вызвали запустение этой части Паннонии. Но когда он туда прибыл, то проявил такое равнодушие, что не стал производить следствия об убийстве царя Габиния 1034и дознаваться, по чьему попустительству и небрежению государство потерпело такой ущерб. Тут проявлялась та его черта, что, суровый в применении наказаний к простым солдатам, он был слишком снисходителен по отношению к людям высшего ранга и ограничивался лишь резкими выражениями.

4. Одного только Проба он преследовал с ожесточенной ненавистью и не переставал с тех пор, как его увидел, угрожать ему с одинаковой резкостью. Причины этого были известны и имели серьезное основание. Поэтому, впервые достигнув звания префекта претория и желая подольше сохранить его за собой всякими и не всегда похвальными способами, Проб, в противоречии со славой своего рода, более радел о лести, нежели о собственном достоинстве. 5. Потворствуя стремлению государя отовсюду набирать деньги, не делая большого различия между правдой и неправдой, он не старался вернуть его на стезю справедливости, как нередко поступали разумные советники, но и сам следовал за ним на этом дурном пути, хотя император мог поддаваться внушению. 6. Отсюда тяжкие бедствия подданных, гибельные налоги с изысканными названиями, упадок крупных и мелких состояний, причем многолетняя привычка к злоупотреблениям находила все новые и новые более сильные оправдания. Наконец тяжесть податей и многократное увеличение налогов вынудили некоторых лиц из местной знати из страха окончательного разорения искать новые места для жительства; другие страдали от жестоких взысканий со стороны чиновников и, не имея возможности удовлетворить их требования, становились постоянными обитателями тюрем. Некоторые из последних, которым опротивел свет жизни, прибегали к повешению, как к желанному исцелению от бедствий. 7. Молва настойчиво твердила, что вымогательства совершались все с большей и более неприглядной жестокостью; но Валентиниан не знал про это, как будто уши его были залиты воском; проявляя полное безразличие, он лишь желал извлекать прибыль, хотя бы из самых ничтожных вещей, и думал только о том, что ему доставляли. Однако, быть может, он пощадил бы паннонцев 1035если бы раньше дошли до его сведения те слез {476} достойные обиды, о которых он слишком поздно узнал по такому поводу. 8. По примеру других провинциалов, эпироты по распоряжению префекта также отправили посольство, чтобы принести императору благодарность. Эту обязанность был вынужден против своей воли исполнить философ Ификл, человек испытанной твердости убеждений. 9. Когда он предстал перед императором, тот узнал его и спросил о причине прибытия. Ификл держал ответ на греческом языке. На внимательные вопросы государя о том, действительно ли пославшие его хорошего мнения о префекте, тот сказал, как и подобало философу, служителю истины: «Со стоном и принуждением». 10. Как стрелой поражен был император этими словами и стал узнавать о его действиях, как ловкая ищейка, расспрашивая его на его родном языке о тех, кого знал: где, например, тот, что блистал среди своих почетом и именем, или тот богач, или тот, бывший первым в городском сенате. Когда он узнал, что один повесился, другой переселился за море, третий лишил себя жизни иным способом, четвертый умер под кнутом, он страшно разозлился. Гнев этот всячески поддерживал магистр оффиций Лев. который – о ужас! – сам добивался префектуры, чтобы низринуться с большей высоты. Если бы он достиг ее, то можно было бы вознести до неба отправление должности префекта Пробом по сравнению с тем, на что бы тот мог посягнуть.

11. Находясь в Карнунте, император в течение целых трех летних месяцев был занят заготовкой оружия и провианта, собираясь, если представится благоприятный случай, пройти через землю квадов, виновников крупных беспорядков. В этом городе Фавстин, сын сестры преторианского префекта Вивенция 1036состоявший нотарием при армии, после рассмотрения его дела Пробом, был подвергнут пытке и казнен рукой палача. Он был привлечен к ответственности за то, что убил осла: для колдовства, как утверждали обвинявшие его, а как сам он говорил, для изготовления средства против выпадения волос. 12. Со злым умыслом сочинили против него и другое обвинение, будто в ответ на обращенную к нему в шутку неким Нигрином просьбу сделать его нотарием, он, смеясь над ним, воскликнул: «Сделай меня императором, если хочешь этого достигнуть». Благодаря превратному истолкованию этой шутки, подверглись казни и сам Фавстин, и Нигрин, и другие.

13. Валентиниан послал вперед Меробавда с состоявшим под его командой отрядом пехоты, приказав ему опустошить и сжечь поселки варваров. Прикомандирован к нему был комит Себастиан. Сам Валентиниан быстро двинулся в Ацинк 1037и экстренно собрав {477} много судов и быстро наведя мост, перешел с другой стороны на землю квадов. А те следили за его продвижением с крутых высот, куда большинство из них удалилось со своими семействами в нерешительности и неизвестности о возможных случайностях, и пришли в оцепенение, когда увидели на своей земле, против всяких ожиданий, императорские знамена. 14. И вот, пройдя ускоренным маршем вперед, насколько это позволяли обстоятельства, истребив без различия пола и возраста всех, кого внезапный набег захватил блуждающими, и предав огню жилища, император вернулся назад, не потеряв из своей армии ни одного человека. Задержавшись на некоторое время в Ацинке, где его захватила быстро наступившая осень, он стал искать удобных зимних квартир в этих местностях, где зимние холода сковывают все льдом. Кроме Сабарии 1038он не мог найти другой удобной стоянки, хотя тогда этот город не представлял уже собой сильной крепости вследствие непрерывно обрушивавшихся на него бедствий. 15. Недолго пробыв здесь, он двинулся быстро оттуда, хотя важно было (дать отдых войскам), и направляясь по берегу реки и оставляя достаточные гарнизоны для усиления крепостей и фортов, прибыл в Брегицион 1039Судьба, определившая уже давно час наступления упокоения для императора, указала в виде целого ряда набегавших знамений на предстоявшую ему кончину. 16. Так, за очень немного дней до этого события засияли на небе кометы, возвещающие кончину людей высокого положения. Происхождение комет я объяснял выше 1040До этого в Сирмии, во время внезапно налетевшей бури удар молнии привел к пожару в части дворца, курии и рынка. В Сабарии, когда он там находился, сел на гребень крыши царской бани филин и начал свою песню, возвещающую смерть; хотя в него метали камни и стрелы опытные руки, не удалось, однако, сбить его оттуда. 17. Точно так же, когда из названного города Валентиниан направлялся в поход, он хотел выйти через те же самые ворота, через которые вступил в город, чтобы тем дать предзнаменование, что он скоро вернется в Галлию. Когда ради этого очищали одно заброшенное место от нагромоздившегося мусора, упала железная дверь и завалила выход; в течение целого дня множество людей не могло ее сдвинуть, напрягая все силы, и Валентиниан вынужден был выйти через другие ворота. 18. Ночью накануне того дня, когда ему предстояло умереть, он видел во сне, как бывает, свою отсутствующую жену сидевшей с распущен-{478}ными волосами и в трауре. Нетрудно было понять, что то была его судьба, готовившаяся расстаться с ним в траурном одеянии. 19. Когда он вышел рано утром из дома с мрачным и грустным лицом, ему подвели коня; но тот не позволял ему сесть на себя, взвившись на дыбы, чего никогда не делал. Со своей врожденной вспыльчивостью, так как был он человек жестокий, он приказал отсечь правую руку конюху, который нечаянно толкнул его, когда он вскакивал на коня. И этот молодой человек мог бы безвинно погибнуть жестокой смертью, если бы трибун конюшни Цериалий на свой риск не отсрочил исполнение жестокого приговора.