– Давно спит? – спросил я у Марты.

– С час, наверное.

Я с обреченным вздохом опустился на краешек кровати.

Хорхе, Хорхе! Как же, старина, мне тебя не хватает! Будто левую руку отрубили…

– Уве приносил еду? – спросил я, переборов приступ уныния.

– Растрепанный мальчик? Никак не мог решить, видит он меня или не видит. Что ты с ним сделал?

– Ничего особенного, – отмахнулся я и указал на маэстро. – Можешь привести в чувство?

Марта покачала головой.

– Разве сам не видишь, что творится с его эфирным телом? Его словно нашинковали, а потом смешали куски в одну кучу, да так и оставили.

– Не магией! Травами!

– И стоит переводить на этого пьянчугу хорошие травы?

– Стоит, раз я тебя об этом попросил.

Ведьма прищурилась.

– Когда ты начнешь учить меня магии, Филипп? – спросила вдруг она.

– В ближайшее время, – неопределенно сказал я, но девчонку такой ответ не устроил, и пришлось пообещать: – Завтра. Смогу уделять тебе по четверти часа в день.

– Час!

– Не торгуйся! Приступай!

– Если принять опьянение за одну из форм отравления… – пробормотала Марта и предупредила: – Уж прости, рвоту вызывать у него не буду. Здесь и без того нечем дышать.

– Делай, что нужно.

Ведьма поставила котелок с водой на огонь, выгребла кочергой из камина несколько углей, растолкла их и высыпала в кружку. Закинула туда же по щепотке разных трав, залила все это кипятком и принялась помешивать оловянной ложкой.

Когда жидкость остыла, общими усилиями нам удалось влить ее в рот Микаэля, и каким-то чудом его даже не вырвало. Впрочем, и заметного эффекта зелье тоже не произвело.

– Придется подождать, – заявила Марта в ответ на невысказанный мною вопрос, и тут в каморку осторожно поскреблись.

– Магистр! – послышался голос домовладельца. – Можно вас на минутку?

Я вышел и плотно притворил за собой дверь. Сначала подумал, что дело – в квартирной плате, и хотел отослать хозяина к магистру Киргу, но нет – в коридоре обнаружился Сильвио де ла Вега собственной персоной.

– Вас спрашивают…

– Филипп, поздравляю! – Южанин бесцеремонно отодвинул домовладельца в сторону и принялся трясти мне руку. – Видел вас у ратуши! Вы просто герой!

Я не стал интересоваться, каким образом Сильвио сумел отыскать мою квартиру, лишь скомканно улыбнулся в ответ.

– Филипп, можем поговорить наедине? – спросил тогда де ла Вега. Вопреки обыкновению, сегодня он был одет не в лен и бархат, а в кожу и шерсть, и оттого походил на записного бретера, что так любят задирать в темных переулках припозднившихся прохожих. Образ разбавляла лишь неизменная серьга с зеленым самоцветом, слишком дорогая для кормящегося с острия шпаги наемника.

– Разумеется, Сильвио! – не стал отказываться я от разговора. – Идемте ко мне, если вы ничего не имеете против скрипучих лестниц.

Подъемом под крышу южанина оказалось не смутить, и я повел гостя в мансарду. Сильвио прошелся по комнате, затем глянул на меня с непонятным выражением лица. Я первым разговор начинать не стал, кинул перевязь с пистолями на кровать, а всученный бургграфом кинжал безо всякого почтения бросил к скопившимся на каминной полке безделушкам.

Де ла Вега воспользовался случаем и взял подарочное оружие, выдвинул клинок из ножен и покачал головой.

– Сталь не ахти, – сказал он с видом знатока, – а хвостовик столь тонок, что переломится при первом же хорошем ударе. Халтура!

– Вы ведь не об этом пришли поговорить, Сильвио? Я бы предложил вам выпить, да, боюсь, кроме воды, у меня ничего нет.

– Здесь написано: «Филипп Олеандр вон Черен, магистр Вселенской комиссии по этике». – Южанин до щелчка задвинул клинок в ножны и вернул его на каминную полку. – Прежде я считал вас простым лектором и потому, уж простите за прямоту, думал, будто вы лезете не в свое дело. А теперь вижу, что был не прав.

– О чем это вы, Сильвио? – отнюдь не наигранно удивился я.

– Раз вы из Вселенской комиссии, значит, интересовались обстоятельствами нашего знакомства отнюдь не из досужего любопытства. Вынужден признать, что был откровенен с вами не до конца.

Азарт! Наверное, в этот миг стоило бы ощутить охотничий азарт, я же остался на удивление спокоен.

– Не уверен, что понимаю вас, Сильвио.

Де ла Вега взглянул на меня с укором.

– Филипп! На днях вы интересовались, случайно ли я попал в тот дилижанс, помните? Так вот, я оказался в нем не по воле случая. Я работаю на Банкирский дом Мастоци и собираю по поручению одного из клиентов образчики древней письменности. Имени коллекционера назвать не могу, не просите. Мне оно неизвестно.

– А зачем его знать мне? – задал я наводящий вопрос.

– Дело в том, Филипп, что у меня были четкие инструкции, где и когда перехватить этот дилижанс и что сказать кучеру. Я понятия не имел о замыслах этих душегубов, требовалось лишь поговорить с их нанимателем касательно одного старинного трактата. Что-то на тему овеще… овеществ… Тьфу! Проклятье! В той работе говорилось о способах придания материальности небесному эфиру!

– О-о-о! – понимающе протянул я. – Ваш клиент интересуется секретом создания философского камня?

Южанин презрительно фыркнул.

– Философский камень – выдумка недалеких алхимиков! – отрезал он и слегка даже смутился. – Простите мою резкость, но, занимаясь древними книгами, я поневоле нахватался вершков. Моего клиента интересует не философский камень, но камень солнечный. Секрет создания подобных артефактов был утерян во времена развала Полуденной империи. Он воистину бесценен!

– Всегда полагал солнечный камень эвфемизмом, обозначающим именно камень философский! – парировал я.

– Не уверен, что правильно понимаю значение слова «эвфемизм», – улыбнулся де ла Вега и пригладил черную бородку, – но это действительно два разных обозначения некоего состояния эфира. И одновременно эти названия подразумевают два принципиально различных пути достижения искомого состояния. Трансмутационный и неосуществимый в первом случае. Мистический и вполне реальный во втором.

Я вскинул перед собой руки.

– Полагаю, мы отклонились от темы разговора, мой друг. Что еще скажете о дилижансе и чернокнижнике?

– Я лишь получил указание, где он будет проезжать, – уверил меня южанин. – Когда началась заварушка, сказать по чести, я растерялся и не мог решить, на чью сторону встать. И потому решил положиться на волю случая.

Ответ собеседника показался искренним, поскольку в день нашей встречи он был именно растерянным. Непростительное состояние для человека действия! И все же было непонятно, полностью Сильвио сейчас откровенен со мной или же ведет некую хитрую игру.

– Могу поинтересоваться, – осторожно начал я, – чем вы заняты сейчас?

– Да все тем же! – рассмеялся де ла Вега. – После Стожьена я направился в Кларн, оттуда через Ольс прибыл сюда, а вскоре отбуду в Свальгрольм. Клиенту интересны знания, заключенные в древних фолиантах. Я встречаюсь с книжниками и пытаюсь отыскать в их пыльных коллекциях нужные раритеты. Что-то покупаю, что-то вымениваю, но чаще просто оплачиваю работу переписчика.

Ответ южанина объяснял решительно все, и я даже не знал, радоваться мне этому или огорчаться. Решил поразмыслить об этом позже, а пока просто поблагодарил Сильвио за разъяснения.

– Я не хочу, чтобы меня связывали с той мерзкой историей, – невесело улыбнулся южанин. – Человеческие жертвоприношения – это… просто за гранью добра и зла!

– Не могу с вами не согласиться.

– Быть может, пообедаем вместе? Я угощаю!

– Звучит заманчиво, – вздохнул я в ответ, – но бургграф счел нужным пригласить мою скромную персону на сегодняшний званый ужин.

– Тогда как-нибудь в следующий раз, – не стал настаивать на своем де ла Вега, в двух словах объяснил, где найти его в случае необходимости, и покинул мансарду, оставив меня наедине со своими нелегкими раздумьями.

Если Сильвио не лгал, то было решительно непонятно, что за игру вел брат Стеффен, зачем он прикончил косоглазого книжника и какую опасность могли представлять для него Хорхе и я сам. Действовал ловчий по собственной инициативе или работал на барона аус Баргена?