– И вы так просто дадите постороннему приобщиться к тайнам святого?

Мастер Волнер пристально взглянул на меня, его бесстрастные глаза показались двумя кусочками стекла.

– Маркиз жаждет получить перевод, и он его получит. О зашифрованном содержимом ему ничего не известно. И потом, как уже говорил, он слишком часто дышит парами сурьмы и ртути. Это… не лучшим образом сказывается на его здоровье.

– И все же вы слишком опрометчиво поступили, раскрывав де ла Веге местонахождение остальных записей. Вдруг он столкуется напрямую с маркизом?

Официал лишь покачал головой.

– Пустое, – поморщился он, сделав глоточек кофе. – Для Сильвио это не являлось секретом. А маркиз Альминц слишком мнителен. Он скорее умрет, чем допустит кого-либо к своим книгам.

Я озадаченно хмыкнул. Ситуация запуталась окончательно.

– Тогда последний вопрос, мастер, – произнес я, собравшись с мыслями. – Зачем вы встречались на днях? Чего хотел от вас де ла Вега?

– Я передал ему текст четырех пергаментов, – пояснил официал. – Только позавчера стало окончательно ясно, что Сильвио не подсунул нам фальшивку, пришлось выполнить взятые на себя братством обязательства.

– Работа над переводом близка к завершению? – догадался я. – Когда будет готова формула призыва?

– Получите ее на следующей седмице. Перевод уже готов, но еще нуждается в… некоторой доработке специально для маркиза Альминца.

Мастер Волнер позволил себе многозначительную улыбку, и я кивнул.

– Я ответил на все ваши вопросы, магистр?

– О да! Благодарю, мастер. Надеюсь на скорую встречу.

Я попрощался с официалом и направился к выходу. Мастер Салазар отставил чашку и вышел на улицу вслед за мной, благоухая кофе и яблочным бренди. Выглядел он так, словно и не валялся в стельку пьяным не далее часа назад.

Всю обратную дорогу я присматривался к Микаэлю, потом не выдержал и сказал:

– Как вижу, зелье Марты подействовало наилучшим образом? Ты как – ожил?

Маэстро Салазар покрутил носом, но все же признал:

– Ожил-ожил, – а затем полюбопытствовал: – Откуда она здесь взялась? Разве ты не избавился от нее в Ольсе?

– Она упорная, – вздохнул я.

– И все же?

– Слышал о ведьме, сбежавшей из миссии ордена?

– Ты говорил что-то такое на днях, – насторожился Микаэль.

– Это была Марта.

– Небеса милосердные! – присвистнул маэстро Салазар. – Ты всерьез решил взять ее под крыло?

– Можно подумать, у меня был выбор! – всплеснул я руками. – Не отдавать же ее герхардианцам!

Мой спутник встопорщил усы в невеселой усмешке.

– Почему нет? Сходишь потом в церковь и помолишься, совесть облегчишь.

– Ты не понял, Микаэль, – покачал я головой. – Если девчонку схватят, молиться мне придется по десять раз на дню в келье монастыря для пропащих душ. И это если очень повезет.

Маэстро выслушал историю побега ведьмы, поинтересовался предысторией и озадаченно поцокал языком.

– Жалко дуреху, конечно, но при себе ее держать слишком опасно. Может боком выйти.

– Будто сам не знаю!

Микаэль покачал головой и вдруг толкнул меня локтем в бок.

– А если ножом по горлу? Нет, ну а что тут такого? Она тебя чуть не прирезала, да еще в голову залезла. Вот и расквитаешься. Всем проще будет.

Не могу сказать, что не подумывал о подобном прежде, но сейчас предложение спутника меня неприятно покоробило.

– Она истинная! – напомнил я. – Просто взять и убить? Ну уж нет, Микаэль, так нельзя. Это все равно что отказаться от огранки краденого алмаза и выбросить его в помойную канаву.

– Очень образно, – фыркнул маэстро Салазар и покачал головой. – А еще у тебя доброе сердце, друг мой! Одно дело – дуреху неразумную пожалеть и не мстить и совсем другое – так ради нее подставляться. Это неразумно! Старина Хорхе такого бы не одобрил.

Я пропустил эту сентенцию мимо ушей и спросил:

– Что с подорожной?

– Встречаюсь с нужным человеком завтра. Готовь деньги.

– Договорись сначала.

Мы вывернули к доходному дому, и я еще издали увидел стоявшую у крыльца карету. Перед распахнутой дверцей по стойке смирно вытянулся Уве. Заметив меня, он отчаянно замахал руками; пришлось ускорить шаг.

– Магистр? – обратился я за разъяснениями к восседавшему внутри экипажа Джервасу Киргу. – Еще нет и пяти!

– Все течет, все меняется, – поморщился толстячок, на груди которого поблескивала золотом медаль Святого Кристофера. – Пора ехать! – Но он тут же нахмурил лоб: – Где ваш кинжал, Филипп?! Вам непременно стоит взять его с собой!

Мне выставлять на обозрение почтенной публики врученную бургграфом безделицу нисколько не хотелось, но оспаривать распоряжение я не стал и велел Уве бежать в мансарду.

– Кинжал на каминной полке, – предупредил я его и забрался в карету.

Слуга умчался выполнять поручение, и тогда магистр Кирг протянул мне не слишком пухлый, но вполне себе увесистый кошелек.

– Держите, Филипп. Это… как бы сказать… небольшая премия.

– За Вольфганга? – уточнил я, принимая деньги.

Толстячок утробно захохотал.

– Ну в самом деле, Филипп! Кто заплатит за тот кусок мертвечины? Это за «Жемчужную лозу».

Я кивнул и не стал интересоваться, сколько в итоге получил хозяин разгромленной таверны. Было у меня подозрение, что нисколько.

Тут вернулся запыхавшийся Уве и с ходу выпалил:

– На каминной полке кинжала нет!

У меня вырвался обреченный вздох.

Хорхе, Хорхе! На кого ты оставил меня, старик?

– Ладно! – скривился магистр Кирг. – Не будем терять время. Едем!

– Лезь на запятки! – приказал я слуге.

Уве округлил глаза.

– Но, магистр…

– Лезь, кому сказано!

Я захлопнул дверцу, и карета тронулась с места.

– В наше время непросто найти толкового слугу, – произнес Джервас Кирг с нескрываемой печалью.

– Просто бич нашего времени… – согласился с ним я.

Пока добрались до ратуши, нас трижды останавливали пикеты квартальных надзирателей. Неизменно где-то неподалеку маячили солдаты гарнизона, но служивые старались лишний раз не раздражать заполонивших Редхус горожан. А тех влекли на центральную площадь посулы властей выкатить бочки с дармовым вином да желание поглазеть на заявленный на вечер фейерверк.

Перед резиденцией бургграфа я вручил Уве перевязь с пистолями, велел спрятать ее под курткой и предупредил:

– Потеряешь, голову оторву!

Паренек состроил несчастное выражение лица и спросил:

– Зачем я вам здесь, магистр?

– Найди карету. Не пешком же возвращаться!

Я ссыпал в ладонь слуги несколько мелких монет и поспешил за Джервасом Киргом, уже шагавшим к воротам. Сурового вида наемники сверились со списком гостей и разрешили пройти.

Сам ужин оставил после себя двойственные впечатления.

Приняли нас в высшей степени дружелюбно, а магистр Кирг так и вовсе наравне с полицмейстером сделался героем вечера. Малая толика славы досталась и мне, но я старался помалкивать и не вдаваться в детали расследования. Все больше восхищался красотой дам и рассыпал комплименты нарядам и драгоценностям, а с их кавалерами говорил об оружии и охоте. Пытался сойти в этом обществе за своего.

Ненавязчиво играла лютня, слуги разносили весьма недурное вино, а накрытые столы поражали воображение деликатесами. Как доверительно сообщил один из гостей, бургграф был истинным гурманом и самолично контролировал ход приготовления наиболее изысканных блюд.

Все бы ничего, но в зале ощущалась определенная нервозность. Возможно, свою роль сыграли доносившиеся с улицы крики горожан, а быть может, слишком явственно выделялись среди публики группы аристократов, глядевших друг на друга без всякой приязни, а то и с откровенной ненавистью. Гильдейские старшины и цехмейстеры тоже держались наособицу, епископ же приглашение и вовсе проигнорировал. И также не явился на прием никто из ордена Герхарда-чудотворца. Вопреки бравурному заявлению бургграфа, черно-красные продолжали выискивать проникшего в город демона.