Раскинув руки, он лежал на спине посреди комнаты, из груди торчал клинок кинжала. Смертельный удар был нанесен с такой силой, что оружие не выдержало и обломилось. Перед смертью маркиз успел сорвать с одного из убийц маску в лазурный и золотой ромб, но и только. Его и не пытались захватить живым, просто пришли и зарезали как последнего бродягу.

– И что дальше? – спросил маэстро Салазар, который беспрестанно кружил по залу, словно не мог заставить себя подолгу оставаться на одном месте.

– Библиотека! – объявил я, оглядываясь.

Одна из дальних дверей оказалась распахнута, к ней я и направился. Короткий коридор вел в темное помещение, сплошь заставленное высоченными книжными шкафами. Я двинулся было туда, но внимание сразу привлек боковой проход; точнее, даже не он сам, а доносившаяся из него вонь горелой плоти.

С пистолем на изготовку я заглянул в комнатушку без единого окна и едва подавил рвотный позыв. Прежде доводилось видеть и несравненно более мерзкие вещи, но всякий раз, встречаясь с подобной жестокостью, на миг терялся, будто получал удар под дых.

Молодой паренек в рясе послушника скорчился у секретера, его без затей зарубили, а вот монаху досталась куда как более медленная и мучительная смерть. Старика привязали к узкой кровати и жгли раскаленной в очаге кочергой, совсем как намеревался я сам жечь захваченного в плен людоеда. Правда, того и человеком счесть можно было лишь с большой натяжкой, а здесь…

Я осенил себя святым символом и посторонился, пропуская маэстро Салазара, но тот проходить в комнату не стал. Только заглянул в дверь и коротко бросил:

– Давай тут сам.

Микаэль вернулся в зал, а я осветил лицо мертвого монаха и в сердцах выругался. Именно он встречался со мной в Кларне! Убийцы не только завладели древними пергаментами, но и прикончили всех, кто мог пролить свет на их содержимое!

На полу валялись забрызганные кровью листы писчей бумаги, я опустился на колени и принялся лихорадочно их перебирать, но без толку – нападавшие ничего не упустили, забрали даже черновики. А на этих – ни символа, ни строчки.

Лелея надежду отыскать хоть что-то полезное, я занялся секретером, а после перетряхнул вещи в стоявшем тут же сундуке. Все без толку! Нигде не было ни древних пергаментов, ни их копий и переводов. И формулу призыва эфирных червей отыскать тоже не удалось.

– Пусть так, – проворчал я. – Пусть так…

Со светильником в руке я вышел из пропахшей смертью комнатушки и завернул в библиотеку. Одна из декоративных панелей между шкафами оказалась выломана, за ней зиял темный провал тайного книгохранилища, но только я сунулся туда, как по коридору прокатился отголосок далекого крика:

– Магистр! Магистр, где вы? Солдаты!

– Ангелы небесные! – в сердцах выдохнул я, бросил светильник и опрометью кинулся в зал, где едва не столкнулся с Микаэлем.

– Слышал?! Пора уходить! – дернул тот меня за рукав.

– Да слышал я! Слышал!

Я высвободил руку и кинулся к выходу. Сердце билось будто сумасшедшее, во рту разливался мерзкий привкус разочарования. Все напрасно! Все попусту! Но не важно! Главное сейчас – унести отсюда ноги!

В коридоре мы перехватили спешившего навстречу Уве и потянули его за собой. А только скатились с крыльца и кинулись к аллее, и на тропинке показались солдаты городского гарнизона. Двое из них оказались вооружены мушкетами, вдогонку нам тотчас громыхнули выстрелы; заструился над землей белесый дым.

Я в ответ разрядил пистоли, просто желая напугать и выиграть время, и ринулся за нырнувшим в кусты Микаэлем.

– Но можно объяснить… – залепетал что-то Уве, начиная замедлять бег, и я пихнул слугу в спину.

– Беги!

Вслед за маэстро Салазаром мы пронеслись через сад; у ворот я подхватил фальшион сторожа и помчался к спуску с холма. Выскочившая из кустов Марта припустила за нами, и мы без труда затерялись бы в ночном городе, не подложи провидение очередную свинью. Сопровождавшие солдат артиллеристы не стали затягивать пушку и зарядный ящик наверх, а повезли их в обход холма. С ними-то нас и угораздило столкнуться!

Вывернув на узенькую улочку, мы оказались лицом к лицу с орудийным расчетом, и, прежде чем те успели хоть что-то сообразить, Микаэль с ходу зарубил первого из гандлангеров и атаковал второго. Солдат оказался неплохим фехтовальщиком, он парировал удар и отступил, а миг спустя и вовсе ринулся в атаку при поддержке опомнившихся сослуживцев.

Не смяли нас лишь благодаря мастерству Салазара. Он не только отбивался от наседавших на него артиллеристов, но и прикрывал меня. Шпага маэстро была заметно длиннее пехотных тесаков, и это обстоятельство удерживало солдат на расстоянии, а узость улицы не позволяла зайти с боков. И даже так приходилось отступать и пятиться, иначе бравые молодчики попросту задавили бы нас массой.

Я безостановочно орудовал фальшионом и не мог даже отвлечься, чтобы выдернуть из-за пояса волшебный жезл, но тут наконец сбросил с себя оцепенение Уве. Применить атакующие заклинания он не решился и подвесил у себя над головой ослепительно сияющий шар. Тени тут же удлинились и уползли вдаль по улице, а солдаты начали щуриться и опускать головы, прикрывая глаза ладонями и козырьками саладов. Вот только в панику артиллеристы не ударились и продолжили напирать. Численное преимущество приумножало их решимость, да еще в бой включился фейерверкер!

Сотворенный школяром сгусток сияния замигал и погас, а незримую стихию сковало неестественное напряжение. В лицо повеяло студеным ветром, сильно похолодало, по одежде, оружию и обуви начал расползаться иней. Морозный воздух словно сгустился, он забрался под одежду и попытался вытянуть тепло и силы, замедлить наши движения и подставить под удар. Фейерверкер опасался задеть прямой атакой подчиненных и пошел на хитрость, а Уве с ходу не сумел перебороть эти не слишком-то и сильные чары.

Звон! Лязг! Всполохи искр! Каждый удар болью отдавался в ладони, рука понемногу наливалась тяжестью, дыхание сбилось. Отчаянным броском гандлангер ринулся в ноги, нарвался на короткий тычок сапогом и, выплевывая кровь и выбитые зубы, отлетел в сторону, но за этот краткий миг кто-то успел пырнуть меня кинжалом.

Кольчуга двойного плетения выдержала удар, но даже так перехватило дыхание. Я спешно отступил, разрывая дистанцию; Микаэль последовал моему примеру и вдруг поскользнулся на льду. Шустрый артиллерист тут же ринулся в атаку, пришлось со всего маху рубануть его фальшионом. Меч соскользнул с салада и не смог пробить бригандину, но и так гандлангер отлетел назад, едва не повалив напиравших сзади сослуживцев. Мой утяжеленный на конце клинок обладал воистину убойной мощью.

Маэстро Салазар прямо из низкой стойки проткнул бедро одному из солдат и отступил. Я отбил замах тесаком, промахнулся ответным выпадом и коротко крикнул:

– Уве, бой!

Заложенный в подсознание школяра приказ заставил его выправить хват и действовать с полной отдачей сил. Сзади полыхнуло призрачное сияние, враждебные чары разорвало в клочья и развеяло, по незримой стихии промчался ураганный порыв, и гандлангеров отшвырнуло сразу на несколько шагов. Да и нас с Микаэлем невидимая волна так и подтолкнула в спину.

Артиллеристы испуганно попятились, лошади заржали и захрипели, начали разворачиваться и окончательно заблокировали повозками проезд. Фейерверкер смахнул хлынувшую из носа кровь и крикнул:

– Мушкеты к бою!

Гандлангеры слаженно отступили, но и Уве не сплоховал, он ловко крутанул над головой жезлом, и сгустившийся эфир тотчас перегородил улочку мерцающей пеленой. Только вот беда – с плетением школяр откровенно промахнулся: для тяжелых свинцовых пуль выставленная им магическая защита препятствием не являлась. Да и долго ее не удержать…

– Уходим! – крикнул я, и тут с соседней улицы вывалилась взбудораженная толпа. Вооруженных топорами и кошкодерами горожан оказалось никак не меньше полутора дюжин; они с ходу врезались в строй солдат, и началась рубка, в которой не щадили ни людей, ни лошадей. Артиллеристы дрогнули и принялись отступать, а после и вовсе бросились наутек, не в силах сдержать напор нового противника.