Инну разбудил телефон.

Сквозь сон услышав надрывный, дребезжащий звонок, Инна вскочила, распахнула дверь, схватила трубку:

— Алло.

Молчание.

— Алло. Вас слушают.

— Извините, — смущенный мужской голос.

Короткие гудки.

Инна положила трубку. И, прислонившись спиной к стене, опустилась на табуретку.

«Что за телефоны в Москве? Звонят, звонят, все не туда попадают. Этот хоть вежливый…»

Инна посмотрела на закрытую дверь Лешиной комнаты. Снова навалилась дурная явь, от которой не избавлял сон: вчерашний вечер, ночь, Лешина «понимающая» ухмылка.

«Нет, все эти скандалы и научные объяснения не помогут. Леша думает, что это заговор. Мой с ним. Мол, помолчи, потерпи. Я ему ничего не могу объяснить… Нет, надо по-другому».

Инна встала — будто пружина внутри распрямилась.

На часах — половина седьмого.

В комнате — холод чуть ли не зимний. Окно было всю ночь открыто, а к утру похолодало — как и не было вчерашней жары. Прозрачный, серый, бессолнечный день.

Взяла записную книжку — и снова в коридор. Там тепло.

Отыскала нужный телефон. «Круглосуточно». Набрала номер — ответили сразу, учтиво, бодро, по-английски. Сервис! Родная фирма, штатовская.

Разговаривала Инна, конечно, по-английски.

Ее документы в порядке. Наличные или кредитная карточка? Она предпочитает карточку… Полная гарантия… В любое время… Да, через час. Инна повесила трубку. Шейпингом заниматься было некогда, да и как-то не хотелось — Инна нарушила свой ежеутренний ритуал, пошла сразу в ванную, встала под холодный душ.

И тут же сделала его теплым. Даже горячим. Потому что замерзла.

Холодно, никак не согреешься. По коже — мурашки, и внутри — стужа. Вода теплая течет сверху вниз, сверху вниз, и хочется всю себя сжать, свернуть, чтобы целиком под струей уместиться.

«Это я ночью замерзла. Окно открыто, похолодало…»

Даже не замерзла. Промерзла. Вся. Вода скользит, растапливая поверхность льда, тепло не проникает внутрь.

«Все. Надо выходить, опоздаю».

Резко выкрутить кран, перекрыть тепло.

Растереться полотенцем — и вперед…

Впереди — шоссе.

Наконец-то ровная, прямая дорога.

Нет, конечно, не ровная.

«Покрытие отвратительное. Из чего у них асфальт делают? Ну вот — «у них». Никогда бы не поверила, что смогу про мою страну подумать «у них»… Но не ездила же я по этой моей стране на машине».

Да, неизменны в России дураки и дороги.

«Джип» катил гладко, амортизировал выбоины и ухабы, бесконечные раны в асфальте. Родной внедорожник, Инна дала ему ласковую русскую кличку «непутевая машина». Тэд, помнится, все просил объяснить, что такое «нэ-пут-овая», и юмора не понимал. И до чего же приятно в таком путевом-непутевом «джипе» ехать по российскому бездорожью? Инна чувствовала себя, как рыба в воде аквариума. Как быстроходная улитка в своем домике.

И как американский дурак на русской дороге. Вот почему она гордо отказывалась от подробных объяснений служащего прокатной фирмы, как выехать на Рязанское шоссе. Просто не терпелось поскорее сесть за руль такого же, как на ранчо Марго, «джипа» и уехать из Москвы быстро-быстро, никого не спрашивая, ни с кем не разговаривая, сверяясь лишь со старым «Атласом автомобильных дорог СССР», который Инна случайно нашла среди справочников и записных книжек, служивших подставкой для телефона. А на телефон положила записку, чтобы они не волновались.

Не хотелось никого будить в такую рань. Да и объяснять ничего не хотелось. Хотелось гнать до Рязани на предельной скорости, а там войти в простой просторный деревянный дом и спросить совета. Попросить помощи… и прощения.

Но просить помощи пришлось сразу, в Москве, — из Москвы не получалось выехать.

Взяв машину напрокат, Инна впервые села за руль в этом огромном и, как говорят, прекрасном городе. Прекрасный город радушно встретил нескончаемыми пробками в центре, полной неразберихой с обратно переименованными улицами и несовпадением направлений, пересечений и расстояний с картой Москвы и Московской области. «Сижу высоко, гляжу далеко», — радовалась Инна, которой из «джипа» было видно вперед гораздо дальше, чем другим водителям из их низеньких легковушек. Зато другие водители вытворяли такое, что Инна недоумевала: как эти люди получили права? Короткостриженые юноши в шелковых рубашках, вальяжно сидящие в иномарках, кажется, делали все, чтобы аварий на улицах родной столицы было больше. Наконец Инна выбралась из очередной пробки на Садовом кольце, остановилась в маленьком переулке и стала голосовать.

Худой очкарик в старых «Жигулях» извинился: спешит. Следующей остановилась зеленая «Победа». Коренастый немногословный мужик выслушал ее, кивая, и сказал:

— До Рязанки — это можно. Только через Люберцы не поедем. По Волгоградке поедем.

— Хорошо, — кивнула Инна, хотя понятия не имела, чем одна дорога отличается от другой.

Инна еще открывала дверцу своего «джипа», а «Победа» уже тронулась. Радуясь такому рвению, Инна вскочила за руль — и погнала следом.

Именно погнала — «Победа» ехала быстро. Даже слишком. Неожиданно сворачивала в какие-то узкие переулки. А на первом же светофоре проехала на красный — и скрылась за поворотом.

Злость накатила мутно-красной волной. Инна сощурилась, сосредоточилась — в голове прояснилось. Загорелся зеленый свет.

«Идиот. Он решил, что я ему отдала все деньги сразу, — спокойно подумала Инна, сворачивая направо.

Мужику не повезло. Улица была прямой, без переулков и перекрестков. Рискованно обогнав грузовик и «Волгу», Инна догнала «Победу» и притерла ее к обочине.

«Смешно, наверно, со стороны смотрится. Помесь голливудского боевика и «Берегись автомобиля», — подумала Инна, спрыгивая на асфальт.

Мужик тоже вылез из машины.

— Вы мне крыло помяли. Платить будете, — сказал он.

— Крыло? «Победе» крыло помять — на танке надо ездить, — расхохоталась Инна.

И, взглянув на крыло, добавила:

— Вмятина старая. А платить, конечно, буду. Я вам дала половину суммы. Аванс. Остальное — по прибытии.

Продемонстрировала деньги, спрятала обратно в карман джинсов — и пошла к своему «джипу». Не оглядываясь. Знала, что сейчас спокойно сядет за руль и поедет вслед за «Победой»: теперь-то он покажет ей дорогу на Рязанское шоссе.

Так и было. Когда выехали за черту города, «Победа» затормозила. Инна тоже остановилась, но выходить из «джипа» не стала. Мужик сам подошел, пояснил, махнув рукой вперед:

— Теперь прямо.

Инна неторопливо вынула деньги.

— Вы двигатель на «Победе» меняли?

— Еще бы. Неродной, от «Волги».

— А давно у вас «Победа»? — Инна уже вроде бы собралась протянуть купюры вниз, за опущенное боковое стекло, но все медлила.

— Года три уж. По дешевке у старика одного купил.

— Тогда все ясно. Пересчитайте.

И, проследив, как мужик посчитал бумажки и кивнул, Инна включила скорость — и вперед.

Впереди — шоссе. Прямая дорога.

«Жалко «Победу». Такому ублюдку досталась», — подумала Инна.

И тут же постаралась забыть и мужика.

«От Москвы до Рязани сто восемьдесят километров. Это чуть больше ста миль. В Штатах я бы там была через полтора часа. А тут ехать еще часа два, если не больше… Хотя куда торопиться. Меня же не ждут…»

Прямое шоссе.

Редкие встречные.

Огромное серое небо.

Легкость движения, полное одиночество, непринадлежность никому и ничему.

С неба упали первые капли. И сразу — потоки, стена воды рушится и рушится.

Звук воды, отчаянно и бессильно бьющей по металлу, — звук твоей защищенности. Спокойно включаешь «дворники». Едешь.

Кто-то голосует на обочине.

Инна тормозит, открывает дверцу.

Парень. Здоровенный — высокий, широкоплечий. Глаза прозрачно-голубые. Как вода. Потрепанная джинсовая куртка. Рюкзак.

— Я в Рязань, — притормаживая, — говорит Инна.

Парень кивает и быстро садится в машину.