Граф Жюлиан остановился в двух шагах от своего деда. Лицо наследника было ярко освещено лампой. Внезапно Винсенту показалось, что пришельцу уже очень много лет. Он был удивительно похож на полковника: на лице Жюлиана была та же сеть морщин, только менее глубоких.

О таких людях, как граф Жюлиан, обычно говорят: человек без возраста. Им можно дать и двадцать лет, и пятьдесят. Скорее всего, графу было уже за сорок. Первым заговорил старик.

– Приветствую вас, внук мой, – произнес он. Почтительно поклонившись, Жюлиан ответил:

– Приветствую вас, полковник. Наступило молчание. Винсент Карпантье невольно прижал руку к груди, боясь, что стук его сердца донесется до Жюлиана.

– Я приложил немало усилий, чтобы дожить до сегодняшнего дня, – продолжал граф.

– Вы живы только потому, что я долго колебался, вместо того, чтобы, не раздумывая, убить вас, – вздохнул старик.

– Что касается меня, то я колебаться не стану, – отрезал Жюлиан. – Полковник, вы убили своего отца. Перед смертью он сказал вам: «Твой сын отомстит за меня».

– Да, это было именно так, – кивнул старик. – Однако мой отец солгал.

– Нет, он не солгал, он ошибся, – возразил граф. Ваш сын – мой отец – не убил вас, зато вы прикончили его. Впрочем, вы были правы: таковы законы нашей семьи.

– Да, я был вправе это сделать, – откликнулся полковник. – Таковы законы нашей семьи.

– Шесть лет назад вы убили моего старшего брата, маркиза Кориолана, – продолжал Жюлиан. – Вы снова поступили правильно.

– Верно, – опять кивнул старик.

– Когда вы нанесли своему отцу смертельную рану, он вручил вам ключ от сокровищницы, – проговорил граф.

– Это был его долг, и он выполнил его, – воскликнул господин Боццо.

– Полковник, вы должны отдать мне этот ключ, – решительно заявил Жюлиан.

– Только после того, как вы ударите меня кинжалом, – ответствовал старик.

Как ни странно, в этот момент он криво улыбнулся.

– Однако вы не знаете, где находится дверь, которая отпирается этим ключом, – добавил полковник.

У архитектора перехватило дыхание. Он изнемогал от нетерпения, ожидая ответа Жюлиана.

Разумеется, в эту минуту Винсент не в силах был рассуждать, он мог только чувствовать. И внезапно ему показалось, что он еще может спастись.

Дело в том, что люди, находившиеся в комнате, не видели архитектора: он был скрыт от них тяжелой шторой, Конечно, полковник знал о том, что Винсент прячется в алькове; но старик мог и не сказать об этом своему внуку.

Спасение в этой ситуации означало победу, поскольку Винсенту Карпантье было известно, где лежат сокровища.

Сердце архитектора колотилось, как сумасшедшее.

– Клад находится в вашем доме, – заявил граф. – Возможно, он в этой комнате. Скорее всего, я прав, ведь золото – это ваша душа, где вы, там и оно. Через минуту хозяином этого особняка стану я. Я буду искать, я переверчу все вверх дном. Если понадобится, я сотру эти стены в порошок.

Архитектор протянул руку к ножу. Винсента трясло от ненависти.

– Есть один человек, который знает мою тайну, – произнес полковник.

Карпантье похолодел. Неужели сейчас ему придет конец?

Однако в следующую секунду прозвучал ответ Жюлиана.

– Этот человек мертв, – презрительно бросил он. – Я видел, как ваши слуги тащили его труп.

Граф выхватил стилет.

Выражение лица старика ничуть не изменилось. Он по-прежнему был совершенно спокоен или, по крайней мере, не подавал вида, что боится.

– Это мой стилет, – невозмутимо заметил полковник. – Я узнал его. Однажды я оставил его в груди моего врага.

– Да, некогда эта вещь принадлежала вам, – подтвердил Жюлиан. – Действительно; я вынул этот стилет из тела убитого. Полковник, я не имею ничего против вас лично. Я не знал своего отца. Что касается моего брата, то он был моим врагом. И все же я сделаю это. Не мешайте мне, опустите руки. Я не хочу причинить вам боли.

Старик задрожал. Волосы на его голове зашевелились, словно По комнате внезапно пронесся ветер.

– Опустите руки, – повторил граф. – Вы обязаны подчиниться нашему закону. Я пришел убить вас и получить наследство.

– Давай все поделим, – пролепетал полковник, судорожно прижимая кулачки к груди. – Тебе – большую часть, мне – меньшую.

– Я не хочу ничего делить, – отрезал Жюлиан.

– Я отдам тебе все, только сохрани мне жизнь! – взмолился старик.

Вместо ответа Жюлиан схватил левой рукой полковника за запястье. Плечи старика безвольно поникли.

– Твой сын отомстит за меня, – закрыв глаза, прошептал Хозяин Черных Мантий.

В следующий миг его внук вонзил ему в грудь стилет. Полковник не издал ни звука. Пару секунд он продолжал стоять, а затем рухнул на пол.

Пальцы его правой руки разжались, и Жюлиан увидел на ладони старика ключ.

– Ты все правильно сделал, – чуть слышно произнес полковник. – Ты поступил точно так же, как всегда поступал я. Таковы законы нашей семьи. И все-таки я тебя ненавижу!

Граф нагнулся и подобрал ключ. Судя по виду старика, он хотел что-то добавить, но не мог.

Полковник Боццо-Корона умирал.

Он чуть пошевелил рукой. Жюлиан, надеясь услышать что-нибудь важное, снова наклонился.

Граф не обманулся в своих ожиданиях.

– Винсент Карпантье жив! – прохрипел умирающий.

Это было сказано очень тихо, поэтому архитектор ничего не услышал. Однако Винсент, видимо, угадал смысл слов старика, поскольку еще крепче сжал рукоятку кинжала.

Между шторой и стеной была щель. Винсент видел все. Несмотря на то, что у него была свободна только одна рука, он намеревался дорого продать свою жизнь. Архитектор не мог допустить даже мысли о том, что его соперник, его заклятый враг станет Хозяином сокровищ. Подумаешь, право наследования! Ведь Карпантье потратил целых шесть лет, чтобы проникнуть в тайну полковника, значит, все должно достаться ему, Винсенту!

Архитектор не сомневался, что кошмары сегодняшней ночи еще не закончились. Он готовился к неравной борьбе, и мысль о золоте прибавляла ему сил.

Старик умер. В комнате воцарилась тишина.

Граф Жюлиан выпрямился. Несколько секунд он с холодным любопытством разглядывал труп своего деда.

Тем временем уже начинало светать.

Жюлиан перевел взгляд на картину, висевшую на стене.

Это был портрет полковника в юности.

У той же стены стояло зеркало. Граф посмотрел на свое отражение, потом снова взглянул на портрет и усмехнулся. Сходство было поразительным.

– Странная мысль пришла мне в голову, – проговорил Жюлиан. – Ведь в сущности я и он, мы вместе составляем единое целое. Мы – как птица Феникс, которая умирает и возрождается вновь. Мы бессмертны.

Жюлиан медленно обернулся и посмотрел на другой портрет, висевший на противоположной стене. На нем был изображен глубокий старик.

– Это он, но когда-нибудь я буду выглядеть точно так же, – произнес граф. – Он стал продолжением своего отца, а мой сын будет моим продолжением – если только я не сумею уберечься от его кинжала.

Винсент Карпантье воспользовался наступившим затишьем, чтобы прийти в себя. К архитектору уже вернулось его обычное хладнокровие. Он понимал, что ему нельзя терять ни минуты, поэтому принялся потихоньку перерезать веревки.

Внезапно Жюлиан насторожился. Винсент замер. Неужели сейчас его присутствие будет обнаружено?

Однако граф, по всей видимости, решил, что все в порядке, потому что снова принялся разговаривать сам с собой.

– Каждый из нас совершает одну и ту же ошибку, – произнес Жюлиан. – Нам следовало бы уничтожать своих детей еще в колыбели. Впрочем, тогда бы наш род прервался, но сейчас это неважно. А важно то, что у цыганочки по имени Зора родился ребенок, и это мой сын! Мой – не Кориолана! В то время я был очень молод. Мне не хотелось убивать ребенка. Но теперь он уже вырос и представляет для меня смертельную опасность.