Помнишь дело полковника Квачкова, который хотел устроить военный переворот? Но у системы всегда было противоядие против таких ударов в лоб, и он попал под суд, не завершив начатого. Мы же объединили наши силы и знания, и сдвинули ситуацию с мёртвой точки. А ты… ты был инструментом в наших руках. Случайным камнем, без которого не складывалась мозаика.

Максим никак не мог понять, о чём говорит председатель. Наверное, не обладал знаниями, как у тех людей, разбросанных по миру, о которых твердит хозяин кабинета. Да, и полковника Квачкова он тоже никак не мог вспомнить. Да, и где ему – политикой Максим никогда особо не увлекался. Но вот, сравнение с камешком из мозаики, неприятно царапнуло его самолюбие.

― Что-то я не очень понимаю – тогда вы говорили одно, теперь другое. И, что ещё за знающие люди по всему миру?

― Да-да, по всей Земле. Во всех значимых странах у нас появился свой филиал, а потом их стали десятки и сотни. Или ты думаешь, что в других государствах не было недовольных людей? Думаешь, все слепые и не понимали, как маленькая кучка циничных мерзавцев жирует за счёт остальных, многие из которых едва наскребают денег на еду? Были умные люди со стремлением к правде во всех странах, и очень часто в среде отставных военных и сотрудников спецслужб. А это люди действия – решительные и опытные.

Общаясь по сети, мы постепенно поняли, что мечтаем об одном – о радикальном переустройстве самих основ цивилизации. А если коротко – все мы жаждали справедливости и равенства всех перед всеми. Год от года зрел план решительного переустройства мира. Турпоездки, сафари, экотуризм – да, мало ли можно было найти красивых ширм для организации семинаров среди сторонников идеи создания Нового мира на руинах старого.

Мы, как и большинство людей, очень не любим ждать, но на подготовку плана пришлось потратить двенадцать лет. Но годы были потрачены не напрасно. Так, на одной из встреч, мы утвердили несколько вариантов уничтожения привычной цивилизации. Главным оружием решено было сделать страх. Мы, как силки, развернули наши информационные приманки, в ожидании любопытной птахи, которая клюнет на одну из них, и потянет за нить, срывающую запал.

Наша подмосковная ловушка сработала первой, благодаря тебе. Интернет, средства массовой информации, простые люди с твоей помощью заглотили приманку, а потом – хлоп… западня накрыла всех. Дальше в дело вступил страх перед неизвестной и неистребимой угрозой. Все уже поверили в существование внеземной опасности, и ни у кого не возникло сомнений, что смерть сеют именно пришельцы. Нам осталось только довести накал общих настроений до высшей степени панической истерии.

― Всё равно не понимаю. То есть, догадываюсь, что неизвестной угрозой вы называете Леших. Но разве вы могли управлять ими в своих интересах, чтобы страху нагнать? ― недоверчиво поинтересовался Максим.

Председатель задержал на несколько секунд дыхание, протыкая взглядом переносицу Максима. Казалось, его немного раздражала непонятливость собеседника. Наконец, выдохнув, он заговорил вновь:

― Сейчас всё поймёшь. Но, сначала поклянись, что не будешь трепать о нашем разговоре. А, впрочем, обратной дороги у тебя нет, а здесь, в «Новом мире» тебя никто слушать не станет - все слушают только меня. Так вот – управлять Лешими мы, конечно не могли, потому что никаких Леших не существует, и никогда не было. Вернее, были, но исключительно в сказках.

Максим поперхнулся собственным вдохом.

― То есть, как не было Леших? А все эти кровавые истории? Да, я и сам кое-что видел. Издали, правда.

Антон Игоревич довольно улыбался, и покачивался, перекатываясь с носка на пятку.

― Ладно, садись, расскажу. Тебе расскажу, теперь уже можно - ведь мы поставили планету на новые рельсы, и она стремительно катится к идеальному миру будущего. Теперь нас никто не остановит.

В общем, благодаря твоей шутке и нашим табличкам с предостережениями, люди поверили в угрозу из космоса, а они поверили – люди склонны доверять самым невероятным гипотезам. Ведь, рассматривая фотографию монстра с шотландского озера, все с охотой убеждают себя, что на ней ископаемое чудовище, и лишь единицы, скрепя сердце, соглашаются, что видят обычное сучковатое бревно.

Так вот, когда информация о контакте с инопланетным разумом, имевшим место во времена Союза, завладела разумом большинства, мы перешли к более активным действиям, предусмотренным нашей программой. За дело взялись наши спецотряды. В их задачу входило уничтожение случайных людей, причём настолько жестокими методами, чтобы вызвать содрогание и ужас у остальных. Желательно, чтобы при подобных операциях были свидетели, которые могли бы поведать всем кошмарные подробности внезапного растерзания случайных прохожих, ― рассказывая о реализации жестокого и циничного плана, председатель раскраснелся, и даже немного вспотел. Расстегнув верхнюю пуговку рубашки, он нагнулся и достал откуда-то из недр огромного стола-бюро, пузатенькую бутылочку с коньяком. «Редкая вещь по нынешним временам. Редкая и очень дорогая», ― неожиданно скакнул Максим мыслями в сторону от саморазоблачений Антона Игоревича. Но, надолго лишить внимания такой рассказ он не мог.

― Как-то не верится, Антон Игоревич, что подобное совершали люди. Во-первых, Лешие творили свои чёрные дела с нечеловеческой жестокостью. Именно, с нечеловеческой, так как нормальный человек не способен на подобное, да ещё в таких масштабах. А во-вторых, если бы это были люди, то, по-любому, их заметили бы. Кого-то могли ранить, кого-то убить защищаясь, а тут – никаких следов, только кровавые клочья, оставшиеся от жертв. И ещё – иногда оставались живые свидетели, которые рассказывали о Леших невероятные вещи. Будто, они могли вырастать до верхушек самых больших деревьев, и уменьшаться до высоты травяного стебля, едва скрывающего колени взрослого мужчины. Как могли такое творить ваши хвалёные спецы? Или вы в секретных лабораториях оборотней выращивали?

Председатель внимательно слушал Максима, одновременно изловчившись плеснуть в гранёный стакан коньяка ровно наполовину. Дождавшись, когда собеседник умолкнет в ожидании ответов и пояснений, бывший подполковник опрокинул стакан в гостеприимно распахнутый рот, посидел несколько секунд, блаженно зажмурившись и затаив дыхание, потом выдохнул и взглянул на Максима. Глаза его блестели, и неясно – от коньяка или от осознания своего тотального превосходства над гостем, который был явно ошарашен, и почти смят бурным потоком новостей.

Председатель кивком головы указал на пустой стакан, потом на бутылку, и сдавленно прошептал:

― Будешь?

Максим помотал головой:

― Нет, спасибо, коньяк не употребляю.

― Ну, как хочешь, заставлять не стану. Никаких лабораторий не потребовалось. Ребят отбирали из спецподразделений, из милицейских отрядов физической защиты, да мало ли где можно отыскать крепких парней, готовых на работу, связанную с риском. Тем более, с риском для чужих жизней. Понимаешь, это для тебя то, что они творили – нечеловеческая жестокость, а для них – обычные будни. Многие были уволены из спецслужб раньше времени, как раз за излишнюю жестокость. Вот ты сможешь корову убить? Вряд ли. А многие работают на скотобойнях, и ежедневно забивают сотни животных, другие их тут же разделывают. И всегда найдутся люди, для которых нет большой разницы, бык перед ним или человек – такая же работа, как и другие.

Есть, конечно, мастера, для которых убийство из работы превратилось в искусство – такие у нас особо ценятся, и до сих пор на хорошем счету. Кто знает, может, опять потребуются их навыки. А не попадались они, потому что действовали в составе слаженных команд. Каждая операция сопровождалась несколькими уровнями охранения. Кто-то убивал и рвал на части, другие следили, чтобы никто из свидетелей не заметил, что действуют люди. А третьи отвечали за спецэффекты – чудовищные гребни над травой, или огромные монстры из гибкого пластика. Как показала практика, всё было идеально продумано. Если же, кто-то из свидетелей был недостаточно напуган увиденным, он тут же переходил в разряд жертв, даже если не входил в лес или в заросли высокой травы.