Напрасно.

Перескочив полоску обнаженной кожи, ладонь легла на прикрытый сорочкой живот и снова двинулась вверх, а вместе с ней нависал надо мной темной тенью герцог. Пальцы коснулись напряженных сосков, вызывающе выступающих и просвечивающих сквозь тонкую ткань, стянули бретельку с плеча, обнажая кожу, но не касаясь ее. Все тело ныло, меня ломало от желания – нет, острой необходимости – получить свое сейчас же, сию же секунду, но я нечеловеческим усилием воли сдерживалась, подчиняясь правилам негласно предложенной игры, и просто наблюдала за действиями Кьера сквозь подрагивающие, полуопущенные ресницы.

Он навис надо мной всем своим немаленьким весом, и я, хитро улыбнувшись, изогнулась и потерлась грудью о ткань жилета, запрокинула голову, беззащитно открывая шею, на которой все еще красовалось родовое сапфировое ожерелье.

Кьер воспользовался приглашением, склонился и… игра продолжилась.

Кожи коснулось лишь дыхание. Губы застыли в каком-то дюйме от нее, и я замерла, будто надо мной сейчас склонился не мужчина, а опасный хищник. Одно неосторожное движение – и в плоть вопьются клыки.

Я беззвучно облизнула пересохшие губы.

Кьер шумно вдохнул мой запах, наверняка узнав аромат духов. Я едва не застонала, и потянулась к пуговицам жилета. Расстегнула его, рубашку, распахнула ее, открывая доступ к смуглому горячему телу, но вместо того, чтобы прикоснуться, я повернула голову и куснула не ожидавшего этого Кьера за ухо. Обвила руками шею, приподнялась, прижимаясь к нему – живот к животу, кожа к коже. Еще один укус – в шею, а потом туда, где она переходит в плечо. Сильно, оставляя след, который потом сама же зализала.

Я с нажимом провела ногтями по твердой груди – жест куда больше похожий на сопротивление, чем на ласку. И снова лизнула, наслаждаясь терпким, солоноватым вкусом.

– Кошка, – хрипло выдохнул герцог мне в ухо.

– Ш-ш-ш, – отмахнулась я, скользнув ладонями под ткань рубашки и впиваясь ногтями в плечи. Его светлость изволит играть в свои игры, значит, я буду в свои!

Мне вовсе не хотелось сделать ему больно – что ему мои укусы да царапки? Так, щекотка. Но, раздразненная его то ли прикосновениями, то ли нет, я жаждала сама ощутить его полнее. Это не недостижимая мечта, он здесь, он мой. Пусть на час, на два, но – мой. И я буду делать, что захочу, и он с усмешкой подчинится опять моим желаниям. Любым.

Чувство вседозволенности пьянило, почище вина, кружило голову. Как и близость, и ласки, и жадный огонь в черных глазах.

Арчи был моим первым мужчиной формально, по факту. Настоящим первым мужчиной стал Кьер.

Остатки одежды были сорваны, сброшены. Игры – забыты.

Проникновение, такое желанное, такое долгожданное, заставило меня выгнуться, сдавленно ахнуть. Я обвила Кьера ногами в жажде усилить ощущения до предела. И, угадывая мою бессловесную мольбу, он подхватил меня под ягодицы, выпрямился, утягивая за собой, так что вес собственного тела помогал мне ощутить его так глубоко, как это только возможно.

Я всхлипнула, запрокинула голову. Его пальцы впивались в мои бедра, наверное, даже больно. Я не могла с уверенностью сказать, потому что всем существом сосредоточилась на медленных движениях внутри – не резких, но мучительно приятных, растягивающих наслаждение.

Соглашаясь на все это, я знала, была уверена – это будут прогулки над пропастью. Неосторожный шаг – и можно сорваться вниз.

Волна всепоглощающего наслаждения пронеслась по телу. Мышцы сжались, силясь ухватить его, удержать, продлить. Я застыла натянутой струной, забыв, как дышать, забыв вообще все на свете.

И только потом, когда сильные руки опустили меня обратно, на подушки, в это краткое мгновение в воздухе я подумала – а что если я уже лечу?..

Нет. У меня все под контролем. Почему? Потому что я так сказала!

Я расслабленно лежала на подушках, выравнивая дыхание. Шершавые мужские пальцы коснулись бедра, провели по влажной коже, кольнули иголочками магии, очищая. Тяжелая ладонь легла на живот. Кьер поцеловал грудь, прихватил сосок, оттянул, выпустил, лизнул – ленивая ласка, призванная привлечь мое внимание. Не открывая глаз, я запустила пальцы в копну жестких волос, взъерошила их, погладила… и снова бессильно уронила ладонь. Нет, слишком хорошо, чтобы шевелиться.

– Эри.

Вот неугомонный. Отстаньте от леди, леди почивать изволит!

– Эри, если ты сейчас уснешь, то мне, конечно, не жалко, но я не уверен, что смогу внятно объяснить твоей драгоценной маменьке, как это произошло.

Аргумент.

С тяжелым вздохом и все так же не открывая глаз, я села и потянулась всем телом, до приятной боли в суставах.

– Вообще, кровать – это, конечно, приятное разнообразие! А то все ванные, столы…

– Скажи спасибо, что не чуланы, – Кьер остался полулежать и теперь с усмешкой смотрел на меня снизу-вверх.

– Спасибо?! Да мое разочарование в тот день не знало границ!

Герцог неопределенно хмыкнул, но тему развивать не стал, вместо этого прищурился и произнес:

– Ну, рассказывай.

– Что? – недоуменно уточнила я, озираясь в поисках сорочки.

Полностью обнаженной под пристальным взглядом уже после занятий любовью я все еще чувствовала себя неловко, и отчаянно хотелось хоть чуть-чуть прикрыться. Как назло, противная тряпка будто испарилась.

– Что у тебя стряслось, – уточнил Кьер. – Я ни за что не поверю, что ты горько рыдала у меня на груди исключительно по вине леди Арундел.

Досадливо прикусив губу, я сползла с кровати и направилась в гардероб. Раз куда-то задевал мою одежду, пусть своей делится! И вообще. «Потом» в моем тогдашнем понимании означало «никогда», но что-то я сомневалась, что Кьер этим уточнением удовлетворится.

– Ты куда?..

Этот вопрос я тоже оставила без ответа, как несущественный. Вытащила из уже знакомого ящика свежую рубашку, просунула руки в длинные широкие рукава, закатала.

Что ему сказать? Правду?

Определенно, вмешательство герцога решило бы все мои проблемы с Арчи, как прошлые, так и те, что в перспективе. Но…

Я выправила волосы. Зябко запахнула ткань на груди.

Но. Но. Но.

Я не могла его об этом просить. Просто не могла. Потому что для этого надо было бы рассказать, какой я оказалась дурой тогда, восемь лет назад. Потому что мне было стыдно. Неприятно. Гадко. Что он подумает обо мне?

Я застегнула пуговицы. Пригладила растрепанные волосы, заплела их в свободную косу.

Прятаться больше причин не было, а со всех сторон правильное решение никак не находилось. Так что я вышла из гардеробной, кусая губы и терзаясь мучительными сомнениями.

Делать вид, что ему показалось, и я действительно рыдала из-за этой леди в красном, было не менее глупо. Она ведь и на самом деле так больно ударила по моему самолюбию только на фоне встречи с Арчи. Конечно, мысль о том, что рядом с Кьером скоро может оказаться какая-нибудь такая красотка, была неприятной. Но уж точно не до слез!

И герцог это прекрасно понимает…

Он лежал, так и не поменяв позы, и терпеливо ждал, пока я доварюсь в котле собственных мыслей.

Я забралась на кровать и легла рядом. Провела кончиками пальцев по едва заметным красным полосам на груди, которые сама же и оставила.

– У меня небольшие проблемы, – нехотя призналась я, не поднимая глаз и продолжая гладить царапины, словно надеялась их так затереть. – Из-за одного человека. Но я очень не хочу об этом говорить. Я попробую решить их сама, можно? И если не получится – все расскажу.

Я даже по дыханию – прервавшемуся на мгновение, с резким выдохом – могла сказать, что ответ Кьера не устроил. Но прежде, чем он попытался воззвать к моей совести, благоразумию или еще чему, я вскинула голову и глядя ему в глаза попросила:

– Пожалуйста.

Долго этого взгляда герцог не выдержал. Закатил глаза, махнул рукой и признал:

– Эрилин, ты просто невозможная. Ты вообще в курсе, что для женщины нормально – просить мужчину о помощи? Мальчика ей подари, а сама…