– Замечательно, – сказала она, не испытывая радости. Она уже начала скучать по нему.

– Тем не менее, мне не помешала бы твоя помощь.

– Помощь? – в оцепенении повторила она.

– Я не могу выбрать между греческим Ренессансом или классицизмом. Или, может быть, что-то ближе к георгианскому стилю? Какой из них тебе ближе?

Он хотел узнать ее мнение по поводу дома?

– О, если бы это был мой дом, я выбрала бы что-то с колоннами, так что классицизм всегда предпочтительней. Или… или барокко.

Джулиана с любопытством изучала Айана. Да, он попросил ее выйти за него замуж, но спросил ее мнение как-то небрежно, словно собирал различные точки зрения, чтобы иметь возможность рассмотреть все варианты.

Почему его заботит, что она думает? Если только он не хочет, чтобы она внесла свою лепту в строительство дома, в котором, как он надеялся, они когда-нибудь будут жить вместе.

Эта мысль согрела и тронула ее. Может, ему и вправду небезразлично ее мнений, если он хотел, чтобы ей понравился дом, который он собирался построить. Внезапно в ее душе вспыхнула нежность, которую она не смогла подавить.

– Да, классицизм или барокко. Потрясающая мысль, – сказал он, словно она была гением.

Она улыбнулась:

– Еще мне нравятся портики. И хотя высокие потолки смотрятся великолепно, они непрактичны с точки зрения зимних холодов.

– Конечно, нет. Твое разумное замечание крайне ценно.

– И я обожаю окна, особенно когда их много. Но только если они не выходят на север, потому что туда задувают самые холодные ветра. И окна спален не должны смотреть на восток, потому что в этом случае солнце бьет в глаза раньше, чем воспитанным людям придет время вставать.

Айан засмеялся, подошел к грифельной доске и, к удивлению Джулианы, начал кратко записывать ее замечания.

– Отличные советы.

Благодарность рекой разлилась по ее телу. Ему действительно было важно ее мнение, и он не пытался изменить его в угоду собственному. Он просто слушал.

– Ты хочешь, чтобы я жила вместе с тобой в этом доме, не так ли?

Раздосадованный, он кивнул:

– Ты могла бы согласиться, так ведь? – Он пересек комнату и опустился перед ней на колени. – Да, больше всего на свете я хочу, чтобы ты жила вместе со мной в этом доме в качестве моей жены.

Когда Айан положил ладонь ей на затылок и нежно поцеловал ее, она не стала сопротивляться.

– Спасибо, что ты спросил мое мнение. Это очень много для меня значит.

Он криво улыбнулся:

– На тот случай, если ты надумаешь выйти за меня замуж, я скажу Кокереллу, чтобы он позаботился о том, чтобы твои пожелания были учтены.

Джулиана спрашивала себя, не свихнулся ли он окончательно, но в данный момент она была очень тронута.

Когда Джулиана приехала домой, отец ждал ее в библиотеке. На его побагровевшем лице было серьезное выражение, которое она так ненавидела. Его сердитый взгляд говорил, что, хотя ей скоро исполнится двадцать четыре, он по-прежнему оставался родителем, а она – ребенком. И ей лучше быть послушной девочкой.

– Добрый вечер, папа.

Она была преисполнена решимости быть вежливой.

– Ты снова ездила в Эджфилд-Парк одна.

Это было обвинение, а не вопрос. Джулиана не видела смысла отрицать это.

– Да.

– Люди точно начнут судачить, – проворчал он, взболтав виски в стакане, который держал в руке. – Такое поведение говорит о тебе, как о легкомысленной особе.

– Хм-м… – Она постучала по подбородку, словно в глубокой задумчивости. – Я полагала, что меня сочтут независимой.

Отец издал мерзкий саркастический смешок.

– Кто ценит это в женщине? Это приносит одни неприятности.

Джулиана стиснула зубы. Нет уж, она не попадется на эту удочку. Он хотел, чтобы она начала спорить с ним. Тогда он смог бы изложить все свои доводы и заставить ее слушаться. Будучи маленькой девочкой, она каждый раз ловилась на этот трюк. Но сегодня ее не проведешь.

Отец сделал порядочный глоток бренди.

Выгнув тонкую бровь, она спросила:

– Может, тебе не следует столько пить?

– Молчи, девчонка. Ты не уйдешь от ответа.

Она с явным осуждением вгляделась в его покрытое белыми пятнами красное лицо.

– Кажется, ты уходишь от более важной темы. Ты перестал гулять каждый день, не так ли?

– Это все проклятый холод. И это не твое дело, – ощетинился он. – Я пришел, чтобы поговорить о том, что ты шатаешься по Линтону, пренебрегая приличиями.

– Мне казалось, ты хочешь, чтобы я проводила время с Айаном, – невинно заметила она. – Ты передумал? – Он нахмурился от ее хитрого хода.

– Нет. Он прекрасный человек и станет не менее прекрасным мужем.

– Возможно.

Джулиана знала, что ее уклончивый ответ почти доведет его до белого каления. Она едва сдержала улыбку при этой мысли.

– Никаких «возможно» по этому поводу! – проревел он. – Ты дважды ездила к нему и в этот раз совсем без сопровождения. Вы двое проводите очень много времени вместе. Все в Линтоне полагают, что ты намерена выйти за него, как тебе и следует поступить. – Он снова отхлебнул бренди. – Когда ты прекратишь вынуждать его бегать за тобой, назначишь день свадьбы и покончишь с этим?

Вполне возможно, после сегодняшнего дня она скоро так и сделает. Они с Айаном начистоту поговорили о том, что ее волнует. Он выслушал, кивнул, а затем сумел рассмешить ее, так что между ними не осталось ничего, что могло бы ее тяготить. Они веселились и смеялись, забыв обо всем. Он не к чему не принуждал ее, не просил ничего, чего она не хотела дать. Да, она уже серьезно рассматривала возможность выйти за него замуж.

Но она скорее отрежет себе язык, чем доставит удовольствий отцу, рассказав ему об этом.

Подавив гнев, Джулиана ослепительно улыбнулась ему и протянула руку к своему любимому роману Диккенса.

– Ты узнаешь о моем выборе на Рождество, после того как я сообщу о нем Айану. Не раньше.

Лицо отца пошло ужасными красными пятнами. Он наклонился и грубо схватил ее за руку. От его дыхания несло бренди, запах был резким, и от него некуда было деться. Его светло-карие глаза сузились от злости, усиленной действием алкоголя.

– Ты выйдешь за него замуж, Джулиана. Я не потерплю, чтобы все в Линтоне снова шептались о тебе, твоей матери и обо мне. Ты отказываешь ему, словно капризный ребенок. Сделай зрелый выбор на этот раз. Выйди за равного тебе по положению, за состоятельного мужчину.

– А что, если я не хочу этого? Что, если я хочу дождаться следующего сезона, чтобы поймать в свои сети другого мужа? – поддела она его.

Он бросил на нее презрительный взгляд:

– Ты не имела успеха в Лондоне в этом месяце. У меня нет оснований полагать, что через несколько месяцев ситуация изменится. Для всех, кто имеет вес в обществе, ты женщина из хорошей семьи и с приличным состоянием, которая сбежала с простолюдином. Твой брак был не чем иным, как скандалом. Ни один мужчина, который может сравниться с Айаном, не женится на тебе, кроме самого Айана.

Злые слова отца точь-в-точь повторяли слова, сказанные Питером Хэвершемом в Лондоне. Очевидно, они говорили правду. Она хотела выпалить, что, возможно, она выйдет замуж за другого простолюдина, на этот раз с деньгами. Может, за какого-нибудь процветающего торговца. Это заявление привело бы отца в ярость, заставив метать гром и молнии. Но ее угроза была бы пустой. Любой простолюдин, который женился бы на ней, сделал бы это из-за титула и звонкой монеты, а не из любви к ней. Джулиана не хотела получить еще одного равнодушного мужа вроде Джеффри.

– Я выйду замуж за человека, которого выберу сама, – дерзко ответила она, переполненная желанием запустить чем-нибудь в его отвратительно требовательное лицо.

Отец ткнул острым пальцем в ее сторону:

– Ты выйдешь замуж за Айана, или я позабочусь о том, чтобы ты пожалела о своем вызывающем поведении.

В качестве маленького бунта и из желания сбежать от отца после их вчерашней ссоры Джулиана поднялась рано и отправилась из Харбрука в Эджфилд-Парк к Айану.