– Хорошо, что Арчер отправил их в Африку.

Фейт засмеялась.

– Лианн умно поступила, родив разнополых детей. Интересно, как это – быть близнецом мужчины? – спросила она.

– А каково мужчине быть близнецом женщины?

– Я полагаю, Робби станет художником, а Хизер будет управлять «Донован интернэшнл» и всем тем, что она приберет к рукам.

– Сначала ей придется справиться с Саммер, – возразил Уокер.

– Ты, наверное, много времени проводишь, разглядывая свои драгоценности? – спросила Фейт.

– Не слишком, иначе я был бы так же богат, как твои братья.

Именно об этом Уокер думал всякий раз; а еще он вспоминал Лота, когда слышал голос Фейт или смотрел на нее. Она была Донован. Уокер – верный служащий Донованов, а Лот – брат, на могиле которого он поклялся ни с кем себя не связывать. Ни с кем, кто мог погибнуть, доверившись ему. Вот и все.

Так было задолго до того, как Арчер вменил ему в обязанность охранять рубины Фейт и ее тоже.

Одной этой мысли хватило, чтобы спина Уокера взмокла от холодного пота. Человек, за которого он по-настоящему отвечал, похоронен в самой одинокой могиле, которую он когда-либо видел.

– За деньги нельзя всего купить, – сказала Фейт.

– Так рассуждают только богатые.

Прохладный тон Уокера подсказал ей, что это болезненная тема для него. Она посмотрела в окно.

– Знакомый пейзаж, вижу его уже в четвертый раз, – сказала Фейт.

– Ты заморочила мне голову.

– Лучше скажи, ты заморочил уже голову парню, который к нам прицепился, или нет?

Он искоса взглянул на нее:

– А почему ты решила, что к нам кто-то прицепился?

– Ты хочешь сказать, что у тебя привычка ездить кругами?

– Квадратами.

– О, ты позаимствовал эту манеру у Джейка? – Фейт повернулась лицом к Уокеру – оно было таким же спокойным и невозмутимым, как и у него. – Он всегда так поступает, когда кто-нибудь садится ему на хвост.

– Сообразительный мужчина этот Джейк.

– Хитрый мужчина этот Уокер.

– Да. К нам прицепился какой-то клоун на белом «кадиллаке».

– Прямо с выставки?

Уокер кивнул.

– Вот черт, – сказала он. – С какой это стати?

– Не знаю.

Но он боялся, что все-таки знает, что кое-кто не купился на манипуляцию с сейфом и рубинами на выставке. Уокер мысленно выругался. Он вообще не должен был выходить из выставочного зала. Его желание поесть поставило Фейт в опасное положение. Теперь он сам должен носить ее проклятую сумочку.

– Предположения? – резко бросила она.

– Возможно, он тоже хочет найти самую лучшую рыбную забегаловку в этом городе.

Она хотела бы ему поверить.

– Какая убедительная ложь. Должно быть, я верю в нее из-за глаз цвета лазурита.

Глаза цвета лазурита сузились.

– Мы с тобой поладим, если ты улыбаешься, называя меня лжецом.

– Безобидная ложь не считается, – сказала Фейт. – Он все еще едет за нами?

– Да, черт побери. Я наконец добрался.

– Куда?

– К «Капитану Джеку».

– Так поверни еще раз, – посоветовала Фейт. Вместо этого Уокер заложил вираж в запрещенном месте и скользнул на стоянку перед кафе. Там было единственное свободное место для парковки. Белому «кадиллаку» будет негде спрятаться. Он тем временем продолжал ехать по улице, позволяя Уокеру хорошо рассмотреть водителя. Человеку, сидевшему за рулем «кадиллака», было чуть больше двадцати. Черные волосы, солнечные очки, ни тени улыбки на лице, одна рука крепко сжимала руль, другая стискивала мобильный телефон. Судя по выражению его лица, ему не нравилось то, что он слышал в трубке.

Плохо было и то, что преследователь был одет, несмотря на теплый день, в черную кожаную куртку. Или он сушил на себе белье, или был вооружен.

Уокер тихо выругался.

– Недоделанный, – процедил он сквозь зубы.

– То есть?

– Профи должен выглядеть иначе. Другие очки, другая куртка. Профи должен иметь партнера, которому он передал бы меня на первом же повороте.

Фейт молча выслушала все, что говорил Уокер.

– Неудивительно, что Арчер доверяет тебе. Ты, должно быть, провел, как и он, перед тем как угомониться, интересную жизнь.

– Я не был никогда профессионалом, как твой брат или твой зять Джейк. Я просто осторожный деревенский парень. Именно поэтому я все еще жив. Но почему-то нет в живых Лота. – Чувство потери, гнев и вина всегда были с Уокером, боль от них никогда не утихала. С мрачным видом, таким же, как его мысли, Уокер схватил свою трость и выскользнул из машины.

Дверь Фейт была открыта, она спустилась из машины на тротуар быстрее, чем Уокер, который обходил джип. Миниатюрная черная сумочка висела у нее на плече.

– Я буду ее носить. – Он взял сумочку у Фейт.

– Ты шутишь.

Уокер попытался уместить сумочку в кармане своей спортивной куртки. Она не влезала.

– Смешно?

Увидев его взгляд, Фейт подумала об острых словечках, которые хотели сорваться с языка.

– Ты думаешь, он знает, что рубины у нас, и предполагает, что они в моей сумочке?

Уокер хмыкнул.

– Мои братья научили меня защищаться, – спокойным тоном заявила она.

– Ты и должна это делать. А мне платят за то, чтобы я охранял рубины.

Когда Фейт вошла в кафе «У капитана Джека», запах свежей рыбы ударил в нос, напоминая ей о том, что она с утра ничего не ела, кроме пончиков и кофе. Не так уж много для женщины, которая четыре часа подряд, не присев ни на минуту, отвечала на одни и те же вопросы сто раз подряд.

Неудивительно, что она испытывала непреодолимое желание на кого-нибудь напасть, даже на Оуэна Уокера.

Краешком глаза Уокер наблюдал за реакцией Фейт на это кафе. Обстановку заведения можно было назвать скромной лишь из чувства милосердия: потертый пол, обшарпанные стены и пятнадцать колченогих столов.

Тем не менее народу в кафе было битком набито, точно рыбы в консервной банке. Публику этого заведения составляли плотники, маляры, водопроводчики и рабочие с веснушчатыми от солнца руками.

Нельзя сказать, что «У капитана Джека» грязное заведение. Это не так. Но в нем не было хозяйки, которая размещала бы клиентов, не было даже официантов. Люди стояли в очереди к кассовому аппарату, чтобы заплатить за еду, причем здесь принимали только наличные.

Несмотря на рубиновое ожерелье в шортах и женскую сумочку в кармане, Уокер чувствовал себя здесь вполне нормально. Он вспомнил, как продавал свой улов таким же рыбным забегаловкам, пока не окончил четвертый класс.

Фейт в своей дорогой одежде очень выделялась среди посетителей. Но ее это не беспокоило. Она внимательно изучала меню, написанное мелом на доске.

– Ну что ж, охранник был прав насчет причудливости этого местечка, – сказал Уокер. – Судя по тому, с каким энтузиазмом жует народ, он не соврал и насчет остального.

Фейт, поглощенная изучением меню, лишь рассеянно кивнула в ответ. Свежие креветки, паровые и жареные, два вида свежей рыбы, устрицы, сырые и жареные, морские гребешки. Она не знала, на чем остановить свой выбор.

– Я возьму всего по чуть-чуть.

Уокер засмеялся. Ему было приятно, что Фейт не имела ничего против здешней обстановки.

– А я, пожалуй, закажу рыбу и жареных устриц, и мы можем поделиться.

– Закажи в таком случае креветок.

– Паровых или жареных?

– Паровых. Два фунта.

Брови Уокера взмыли вверх.

– Не смотри на меня так, – сказала она. – Я знаю, что такое «поделиться».

Прежде чем Уокер успел ей ответить, Фейт заметила троих мужчин, которые вставали из-за стола, собираясь уходить. Она поспешила занять освобождающийся столик, вежливо оттеснив двух плотников в рабочих комбинезонах. Схватив горстку салфеток, вытерла пролитый соус и вытряхнула содержимое пепельницы в урну. Уокер тем временем заказывал еду.

Он вернулся к столику с кувшином холодного чая и двумя пустыми пластмассовыми стаканами с непрозрачным дном, что говорило об их долгом и усердном использовании. Со стуком он поставил кувшин на стол.