С восточной стороны, оттуда, где разгоралась алая полоска рассвета, послышалось негромкое жужжание авиационного мотора. Через несколько секунд с неба вынырнул изящный длиннохвостый вертолёт, похожий на голубую стрекозу, сделал красивый пируэт и аккуратно сел на лужайку перед домом.
Прибыл товарищ по рыбалке.
Дверца вертолёта открылась, сенатор, высунувшись, помахал рукой Говарду, приглашая его побыстрее подняться на борт. Короткие утренние часы клёва рыбы – дороги!
Охрана генерала и домашние были предупреждены заранее о том, что утром их слегка побеспокоит «небольшой шум» и поэтому в домике у ворот тревоги не было, а жена и дочки, если и были разбужены двигателем геликоптера, то, выругавшись сквозь зубы и натянув на головы одеяла повыше, вскоре вернулись к прерванным снам.
Говард заскочил в дом, быстро накинул на себя старую охотничью камуфляжку, взял сумку со снаряжением и продуктами, надел потрёпанные кроссовки, затем, подхватив рюкзак и чехол с удочками, побежал к вертолёту.
До места летели минут сорок. Судя по приподнятому настроению Рэнда, он был рад вырваться из городской духоты и хоть на какое-то время забыть о работе, политике и всяких срочных неотложных делах. Сенатор был весел, рад встрече и настроен на хороший уикенд.
Вертолёт приземлился на лужайке у окраины леса, недалеко от устья форелевой речки, впадающей в полноводную Миссисипи. Берега тут были открытыми, глинистыми, поросшими невысоким кустарником постепенно переходящим в густой лес.
В пространстве обзора не было видно ни дорог, ни машин, ни людей. Только по середине большой реки неторопливо плыла баржа.
Выгрузились быстро. Охранники Рэнда, двое крепких мужчин, внимательно осмотрели окрестности в бинокли, вытащили из вертолёта вещи сенатора, раскладные стол и стулья, небольшой металлический гриль для барбекю, мешок с углём и пакеты с продуктами.
Потоптались, установили гриль и сноровисто насыпали под ним уголь.
– Чувствуется, что они у тебя выдрессированы – кивнул на охранников, генерал.
– Охрана должна уметь всё! В том числе проявлять находчивость и навыки выживания, – улыбнулся сенатор, – а также обеспечивать комфорт охраняемому лицу.
– Узнаю твои эпикурейские привычки. Так что, они за нас и рыбу ловить будут?
– Ну уж нет. Рыбу – это мы с тобой добывать будем. А мои преторианцы подготовят всё для барбекю, осмотрятся вокруг и, если причин для беспокойства не найдут, то я их до конца дня отпущу отдыхать. Понадобятся раньше – вызову по телефону.
– Так ты что, на улов совсем не надеешься, раз даже печку с мясом с собой привёз?
– А подстраховка никогда не помешает. Если чего-нибудь поймаем, сделаем шашлык из рыбы, если ж не повезёт, то к столу пойдёт мясо. Умный человек всё предусмотрит, чтобы из-за какого-то пустяка не испортить себе настроение.
Генерал с сенатором расстелили на траве плед и принялись распаковывать и раскладывать на нём рыболовные принадлежности.
Охранники пошли к кромке леса, потом, вдоль неё, разделившись, к берегам большой и малой рек.
Говард с Рэндом собрали удочки и отправились к форелевой речке. Навстречу им оттуда, после осмотра участка, шёл один из сотрудников службы безопасности. Говарду показалось, что он глянул на рыболовов с сочувствием.
Подойдя ближе к речке, понял почему. Видимо, накануне в верховьях прошёл дождь, и вода в реке была мутной. В таких условиях ловить форель было бессмысленно.
Так! Маленькая неприятность. Но не катастрофа. Хорошо, что они приехали к месту слияния двух рек и во всеоружии. Теперь остаётся один выбор – ловить в Миссисипи.
Собственно, ничего страшного. Придётся только убрать форелевую снасть, она уже не понадобится.
А на большой реке глубинных обитателей полно. Кое-где слышны тяжёлые шлепки по воде, сверкает чешуя. Рыба играет. Утренний клёв должен быть.
Лёгкий утренний туман над широкой рекой почти рассеялся. Край солнечного диска приподнялся над горизонтом.
Говард размотал леску, снарядил крючки разными насадками и забросил три донных удочки, закрепил на провисе колокольчики. Потом поставил две поплавочных и пошёл помогать Рэнду.
Тот уже забросил две донки и готовил спиннинг.
– Судака надеешься взять? – спросил Дуглас, подойдя поближе и разглядев крупную блесну.
– Судака, окуня, сомика какого-нибудь завалящего, – сверкнул азартным взглядом сенатор.
Отошёл, взмахнул углепластиковым удилищем, посылая блесну в направлении середины реки. Переключил всё внимание на уходящую вглубь мутной жёлтой воды леску и на катушку, ручку которой осторожно подкручивал.
Рыбалка началась.
Говард отошёл к своим снастям.
Присел на раскладной стульчик возле удочек, стал смотреть на пляшущие в мелкой ряби, красные пёрышки поплавков. Расслабился. Улыбнулся пришедшим в голову мыслям.
Люди, не верящие в самопознание, непосвящённые в таинство общения с природой думают, что рыболовы ездят на реки и озёра только за добычей. Как глубоко они ошибаются!
Проникновение в память прошлого, созерцание спокойной водной глади, медитация, расширение сознания и удивительное внутреннее состояние, позволяющее подняться как бы высоко в небо и взглянуть на себя сверху, охватить одним взглядом свою жизнь, поступки, свершения. Оценить, что ты сделал, куда идёшь. Что на самом деле важно для тебя, а что просто суета, не стоящая ломаного гроша.
Эти моменты одиночества и осмысления окружающего мира бесценны. Часто, после таких путешествий в сознание, делаются открытия, переоценки ценностей и выбирается новый жизненный путь. Как будто ты на какое-то время стал одним целым с чем-то огромным, как планета и мудрым, как всё человечество.
Если сумел поставить правильные вопросы и получить на них ответы, то, невзирая даже на пустой садок для добычи, уедешь с рыбалки богатым человеком.
Да и в чём богатство? Каждый понимает его по-своему. Для одних это деньги, яхты, власть, вседозволенность. Для других – достаток, жизнь по справедливости, чистая, неотягощённая проступками, репутация.
Генерал был служивым человеком и где-то в глубине души, как и все настоящие военные, презирал коммерсантов, политиков, торгашей. В его стране давно построили такое государство, в котором главной ценностью были не чистая совесть, душа и порядочность, а золотой телец.
Обладание им оправдывало всё то плохое, на что приходилось идти.
И в этом была какая-то страшная несправедливость, с которой Говард никак не мог примириться внутри себя. Он давно научился скрывать свои мысли и никогда не шёл наперекор начальству, не становился на путь «правдоискательства», хотя и часто замечал несправедливости вокруг. Но для себя сделал вывод – если в твоих силах что-то изменить – меняй. Если нет – отходи в сторону. Командир отдал приказ – выполняй!
В рамках своих полномочий и не нарушая прямого приказа – можешь что-то сделать по справедливости – сделай! Не можешь – утрись и выполняй приказ, каким бы чудовищным он не был…
Не стоит бросаться с дубиной на танк. Он тебя просто переедет гусеницами.
Поэтому инстинкт самосохранения превыше всего.
Да и на твою страну ведь никто не нападает. Обычно наоборот…
Генерал всегда гнал от себя эти крамольные мысли и пытался прикрыться профессией. Он военный, а не политик, философ, правозащитник. Каждому своё.
Так было.
Но в последнее время что-то поменялось. И в голове Говарда, и у некоторых сослуживцев и, кажется, во всём мире.
Надо разобраться. Для самого себя.
Сегодня, когда рыбалка подойдёт к концу, и они с Рэндом сядут перекусить, будет самое время получить ответы на мучившие вопросы. По крайней мере, хоть что-то прояснить для себя.
Со стороны лагеря послышался стрёкот двигателя вертолёта, через минуту большая синяя стрекоза пролетела над головой, сделала круг и унеслась куда-то за реку.
Рыболовы остались одни.
Красное пёрышко поплавка одной из удочек несколько раз слабо дрогнуло, затем резко ушло под воду. Говард подсёк и почувствовал через комель удилища тяжесть и рывки. В глазах загорелся спортивный азарт, а тело напряглось и изготовилось к борьбе, как на боевой операции.
