Сначала решили сходить к реке, а затем по берегу выйти к городскому кластеру и пошариться там, продуктов тех же набрать.

Горец улыбнулся какой-то своей мысли, произнёс:

— Впечатление, что ты меня в поход повел. Как в первый раз. Помнишь, на озеро ходили?

Дима ответил улыбкой. Конечно он помнил. Ответил мысле-образом. И быстрее и информативнее.

Лес вокруг, а точнее, его кусок, вырванный из другого мира, встревоженно голосил на множество ладов. Птицы, совершенно сбитые с толку, бешено чирикали и носились среди веток. Мелкие грызуны, вроде белок, тоже, как и птицы, скакали туда-сюда, перепрыгивая с ветки на ветку или перемещаясь по стволам деревьев. На этот гомон ни Горец, ни Медоед внимания не обращали, хотя и доставляло некое удовлетворение это буйство жизни среди "края смерти", коим являлось Пекло.

Заражённых вокруг, в лесу, не было, Дима за эти дни извёл и "выгнал" самых ретивых. Да и немного их было, на этой проплешине леса, размером двадцать на пятнадцать, примерно, километров, тварям делать совершенно нечего. Единственный регулярно прилетающий сюда медведь либо оказывается съеден, либо успевает развиться в монстра, который и сам кого хочешь съест. Даже лотерейщик из такого зверя может легко померяться силами и с кусачом, развившимся из человека или собаки. Про Элиту и говорить нечего. Другие животные, проваливающиеся сюда с лесными кластерами до семнадцати килограмм не дотягивали. Зайцы, в основном, их Дима иногда

видел. Где они прячутся от заражённых, тоже загадка.

На берег реки вышли к полудню, через пару часов, как ушли из Дома и побросав рюкзаки на землю, присели. Медоед полез в свой, достать бутерброды и термос с чаем.

А на противоположном берегу умирал город. Перезагрузка на том кластере происходила рано утром, так что сейчас там самый разгар резни. До Димы с Горцем долетали отдельные звуки, особо громкие крики раздираемых людей, скрежет металла, когда кузов машины рвут когтями, визги сигнализаций этих же машин. Но вот того гула, того страшного воя тысяч умирающих людей слышно почему-то не было. Словно река скрадывала этот звук, как граница, разделяя область ужаса и смерти от островка спокойствия, где не льётся потоками кровь, не вываливаются кишки из распоротых животов, чтобы тут же быть съеденными вечно голодными тварями, рвущими плоть наживую, опьянёнными концентрированным страхом сотен жертв…

— Я уже и забыл, как это… — произнёс Горец, мотнув головой в сторону города. — Вообще, мало, что помню с того момента… иногда бывали проблески. Чаще всего по ночам. Несколько раз, помню, и тебя видел. Сейчас понимаю, что это ты был, сын. С людьми с какими-то всегда. А тогда я и себя-то осознать не мог…

Дима удивился. Неужели те "сны" были двусторонними?! Очередная загадка, если уж и отец видел меня в то же самое время, размышлял Дима.

— Ладно об этом… как ты говорил? Прошло и прошло, — произнёс Медоед. — Главное, что сейчас нормально всё.

— Точно, — ответил Горец, запив съеденный бутерброд. — Пойдём?

По берегу реки прошли километров пять и вышли на границу с городом. Этот кластер оказался выеден начисто. Но он был прибрежным, а берега рек, как известно, это чуть ли не основные маршруты движения больших масс заражённых, так что тварей здесь хватало, причём всяких, от мелочи, до прилично развитых, но без Элиты. Эти монстры всегда идут за перезагрузками, за свежим мясом. Если только одиночки какие-нибудь остаются, бродящие своими путями.

Вот на такого одиночку Медоед с Горцем… нет, не нарвались. Нарвался заражённый.

Эмпатия отца существенно усилилась за время его безумия и пусть радиус не особо увеличился, но произошёл именно качественный скачок. Потому, скорее всего, отец смог так "быстро" понять "мыслеречь", как обозвал этот метод для себя Дима.

Шли под Невидимостью, одним из главных навыков Горца, хотя как он сам сказал, последние месяцы его почти не использовал, от драк убегал редко.

Элитника Горец, понятное дело, заметил первым, точно "обрисовав" самого монстра, где он и что делает. Поразительно чёткий мысле-образ, удивился Дима, словно отец снял слепок со своего эмпатического восприятия и передал его Медоеду. Отчасти, только по этому мысле-образу парень и понял нынешние возможности Горца. Ему самому до этого… нет, не далеко. Отец "пошёл" несколько другим путём в своём развитии и именно заражённых он стал чувствовать гораздо глубже. Возможно, даже того странного Элитника нашёл бы.

Чудище сидело на набережной и грызло тушу то ли рубера, то ли пойманного кусача, отрывая огромные, кровоточащие куски.

До монстра было ещё метров триста, река в этом месте плавно изгибалась и дома пока не давали увидеть чудище визуально.

— Я сам, сын, попробую. Если что, вмешаешься, — произнёс Горец, когда они уже выходили на прямую и увидели Элитника, гору гипертрофированно-развитого мяса, заключённого в толстую, даже на первый взгляд костяную, шипастую броню.

Тот, в свою очередь, людей пока не видел, да и не смог бы, Горец Невидимости пока не снимал.

— Подойдём метров на сто и я начну, — сказал Горец. Дима угукнул в ответ и спросил:

— Новое покажешь что-нибудь?

Горец усмехнулся, показав на секунду оскал острых зубов, пожал плечами:

— Если нащупаю. Ну всё, готовься, снимаю Невидимость.

Мир вокруг стал немного чётче и ярче, если не знаешь о таком эффекте, не заметишь. Они с Горцем шли по дороге, между рядов разбитых машин. Тварь находилась на тротуаре широкой набережной и к людям сидела боком. Уже слышалось недовольное взрыкивание и поуркивание, словно монстр разговаривал сам с собой и ругался на неудачи последних дней. Об этом косвенно говорили и эмоции, кроме всепоглощающего Голода и ярости ощущалась досада и вполне человеческая обида на всё и всех вокруг.

— Я пошёл, — сказал Горец и припустил лёгким бегом вперёд, ещё стукнул рукоятью клинка по кузову легковушки, привлекая внимание монстра. Дима вышел из-за машин следом, он не спешил, знал, что отец справится.

Элитник от громкого, сродни выстрелу звука, прозвучавшего в почти полной тишине, встрепенулся, поразительно быстро для своей огромной и с виду неповоротливой туши принял боевую стойку и с явным удивлением, быстро перетекшим в предвкушение, уставился своими бусинами-глазами на людей, бегущих к нему в лапы. Голова монстра шеи не имела, росла сразу из огромного, переразвитого плечевого пояса, приплюснутая, бугрящаяся бляшками брони, с пастью такого размера, что легко откусила бы от Димы половину. Уркнув, Элитник резво рванул на Горца, только брусчатка в разные стороны из-под внушительных когтей полетела.

Горец тоже ускорился, отвёл клинок чуть в сторону, держа вниз остриём. И вот тварь ворвалась в радиус воздействия серпов, резко затормозила, эмоции пробило Извечным Страхом, тут же родилось и непонимание, Врага нет, перед ним мягкотелая букашка! И в этот момент Горец ещё и "зверя" спустил! О как же он силён, у меня "на привязи" слепой ещё щенок! Такая мысль пришла ошарашенному Медоеду.

Тварь и так сбитую с толку, ментальным ударом сбило и с лап. И вот сейчас монстр ощутил настоящий страх! Перед ним был Враг! Только они так могут… Диму тоже зацепило и это было довольно неприятно, не ожидал он такого напора.

Закончилось всё очень быстро. Монстр только ещё поднимался на лапы, чтобы попытаться убежать, как Горец исчез, "мигнув" чудищу на шипастый горб и вбил в него Удар, затем ещё один и ещё, очень быстро. Хрустнуло, треснуло громко и бронекапюшон, промявшись внутрь, фатально повредил споровый мешок, мгновенно убив этим Элитника.

Туша чудища грузно осела на тротуар и задние её лапы начали быстро вздрагивать.

Дима присвистнул, да уж, сил у отца меньше ни разу не стало. Горец, стоя на спине огромного мёртвого монстра, повёл чуть рукой и изломанную Ударами костяную пластину, с треском рвущейся плоти, сорвало в сторону, открыв повреждённый споровый мешок и начал там копаться.