К биваку мы прибыли до заката, издалека разглядев дымок костров. С приближением ощутили запах. Аромат, плывший над степью, был столь притягателен, что рот заполнила слюна. Это что же он приготовил? Не кашу, точно. Почувствовав запах, оживились девочки. Все стали подгонять коней.

Игрр с Калиссой встретили нас улыбками. Я спрыгнула с лошади и направилась к костру.

– Разреши пробу, старший декурион? – вытянулся Игрр.

Я глянула с подозрением. Издевается? Нет, похоже. Я кивнула. Он схватил миску и навалил в нее чего-то густого и вкусно пахнущего. Каша? Он все-таки сварил кашу? Тогда почему она так пахнет? Подув на ложку, я бросила еду в рот и прожевала. Вкус необыкновенный. Свежее мясо и… ориза?[6] Он приготовил оризу?

– Раздавай! – севшим голосом велела я и отошла в сторону. Весело загомонившая турма выстроилась в очередь. Я села на траву. Да что же это такое? Он меня в асс[7] не ставит!

…Кто-то сел рядом. Я подняла голову.

– Поешь!

Игрр протягивал мне полную миску.

– Это ориза, – сказала я.

– И что?

– Очень дорогая крупа. Ее держат специально для раненых. Варят в молоке и дают для укрепления сил. В припасах ее совсем мало.

– Молока у нас нет, – возразил он, – и вряд ли найдем. А вот раненые имеются. К тому же, как сказала Калисса, дальнейший путь безопасен, и нет смысла оризу беречь. Почему не побаловать девочек? Они у тебя молодцы – сражались храбро. Два боя за три дня…

Я подумала и взяла миску.

– Как это называется? – спросила, проглотив несколько ложек.

– Плов. В своем мире я его часто готовил. Там этой оризы – горы!

– А мясо откуда?

– Козу подстрелили. Их тут стада. Из костей я сварил бульон – раненым полезно. Ешь!

– А ты?

– Повар запахом сыт! – засмеялся он, но все же сбегал за своей порцией.

Я не заметила, как очистила миску. Игрр, не слушая моих возражений, сунул мне в руки свою.

– Я вправду не голоден, – заверил меня. – Из бульона ребрышек натаскал. Девочки есть не стали – не захотели кости грызть. А я люблю…

Наелась я так, что хоть неси. Сказав это в шутку, пожалела. Игрр вскочил и подхватил меня на руки.

– Отпусти! – испугалась я. – Смотрят!

– И что? – хмыкнул он.

– Ну…

– Ты раненая, а я врач. Почему не отнести больную к палатке?

Я не нашлась, что возразить. Не хотелось, честно говоря. У палатки Игрр уложил меня на войлоки, чмокнул в щечку и убежал делать массаж. Я слышала, как он распоряжался у повозок, затем оттуда донеслись чьи-то страстные вопли. Странно, но меня это не взволновало. Я закрыла глаза и провалилась.

…Меня ворочали. Кто-то стаскивал с меня пояс и сапоги.

– Нет! – попыталась воспротивиться я. – Мне надо проверить посты.

– Калисса проверит! – возразили мне. – Ей все равно нечем заняться: Степан, или, как она зовет его, Степ, ночует с другой, – он засмеялся. – А вот тебе нужно поспать. Мало того, что раненая, так еще ложишься позже всех, а встаешь затемно. Не о чем беспокоиться! Нет здесь сарм!

Не слушая возражений, он затащил меня в палатку и уложил на мешок с сеном.

– А ты? – удивилась я.

– Я здоровый и могу спать на войлоке.

– Иди ко мне! – попросила я.

Он подчинился. Мешок оказался вполне широк: можно и вдвоем, если обнявшись.

– Спи! – велел он. – Я же вижу, как ты замучилась.

– Разбудишь меня под утро?

– Непременно! – пообещал он. – Я ведь собирался тебя ощупать – с головы до ног. Чем и зай мусь.

Я хихикнула. Он чмокнул меня в губы и погладил по спине. Последнее, что я запомнила, – ласковый шепот над ухом. Что он мне говорил? Амор? Или это я ему?..

Игрр, медикус и архимагирус[8] турмы. Официальный

Через два дня после боя с сармами мы свернули с накатанного пути и потащились какой-то заросшей тропой. Виталия пояснила: старая дорога. Ехать ею в Рому дольше, зато безопаснее – места обитания сарм остаются в стороне. Детский лепет. Ребенку ясно, зачем им время тянуть.

Мои планы это не нарушало, наоборот. До прибытия в Рому я собирался кое-что выяснить. Задницей чувствую, что ничего хорошего нас там не ждет. Недаром хвостатые молчат, как пионеры-герои на допросе в гестапо. Пусть! Нас тоже не пальцем делали. Если линию Мажино нельзя взять, то можно попытаться пробить в ней дыру. Лучший способ разговорить женщину – сделать вид, что тебе это неинтересно. Я перестал задавать вопросы и прикинулся шлангом. Вита переживала, что я покушаюсь на ее власть, я подсказал ей идею. Меня объявили медикусом и архимагирусом турмы – на время путешествия. Так сказать, делегировали полномочия. Теперь могу общаться с «кошками» в обозначенных рамках, чем и пользуюсь. И Вите приятно, и мне полезно.

От женщины, если к ней с лаской, можно много узнать. Первое и самое главное: ни у кого из девочек не оказалось отцов. Матерей они вспоминали, а вот отцов – нет. Любопытно, не правда ли? Поразил возраст «кошек» – от четырнадцати до семнадцати. Самой старшей, Вите, – двадцать. При этом все девочки выглядели явно старше. Это подтвердил и медицинский осмотр, осуществленный в рамках массажных процедур. Никакой угловатости, характерной для подростков, недоразвитых органов – все взрослые женщины, ничем не отличающиеся от земных. Если, конечно, забыть про хвосты. Их я тоже исследовал. В принципе ничего особенного: дополнительная конечность – и только. У большинства «кошек» на хвостах имелась шерстка – короткая и негустая, в редких случаях – только кисточка на конце. Как мне объяснили, кисточка – признак породы. У каждой расы свои тараканы в голове. Неграм нравятся большезадые женщины, европейцам – сисястые, а вот азиаты большую грудь расценивают как коровье вымя. Кисточка – это ничего, даже приятно, когда ею тебя по щечке гладят… Ладно, это меня понесло, вернемся к нашим баранам, то бишь хвостам. Длина их примерно до середины голени, только у Виты – до колена. У сарм были до земли. «Кошки» управляются хвостом как любой конечностью – ловко и не задумываясь. Я видел, как Вита, одеваясь, не глядя сунула хвостик в специально предназначенный для него разрез сзади штанов. Так мы вдеваем руки в рукава пальто. На хвостах много нервных окончаний, «кошки» просто обожают, когда их гладят. При любом удобном случае Вита подсовывает мне свой и прямо мурлычет, когда я откликаюсь. У всех девочек оказались сильные гибкие тела, мускулистые руки и ноги. Последние большей частью короткие. Ничего удивительного. Снимите земных женщин со «шпилек» и убедитесь: длинноногих мало. Что, к слову, не препятствует привлекательности дам. Наоборот. В постели коротконогая даст фору любой модели – сексопатологи подтвердят. Есть даже специальный индекс по определению половой конституции, который высчитывается отношением роста женщины к длине ее ног. Чем индекс больше (читай, ноги короче), тем фемина чувственней.

Чувственность наших спутниц зашкаливает. В постели они стонут, кричат и норовят кусаться. Нередко теряют сознание. Притом в сексе абсолютно не искушены – парни твердят это в один голос. Сексопатолог в этом мире пропадет без работы.

А вот повар – нет. Моя стряпня девочкам нравится. Неудивительно. Как рассказали, в походах «кошки» питаются сухарями и мясом, нередко сырым, а кашу варят, если есть время и желание. Сплошное надругательство над организмом! Куда смотрит начальство? Или оно у них, как и у нас? Хуже, чем в армии, в России кормят только в тюрьме.

Быть поваром здесь совершенно нетрудно. Помощников – море. Костер разведут, котлы помоют, воду согреют, продукты доставят, причем свежайшие. Дичь по степи ходит непуганая. Ежедневно притаскивают козу или пару дроф (так вроде называются эти огромные курицы), мясо можно заказать по выбору. Дичь освежуют или ощиплют, разделают и порежут. Остается только заложить в котел и добавить необходимое.