– Не хочу, чтобы ты держал зло на Лиону, пришлый, – сказала, подымая чашу. – Ей следовало отказаться от поединка – принцепс дала ей такую возможность. Но дочка решила защитить честь претория. В результате опозорила когорту и себя. – Валерия выпила и поставила чашу. – Я за это ее накажу. Богиня послала мне неразумную дочь! – Трибун развела руками. – Я отправила ее разнести важные письма. Она взяла в сопровождение двух девочек. Выполнила задание, но, вместо того чтобы вернуться, отправилась шататься по городу. Для тех, кто в казарме, это развлечение. Они встретили треспарту, прежде служившую в претории. Та угостила их вином, после чего предложила отвести к мужчине. Дала денег… Так все и произошло. Случай…

– Нет! – сказал Игрр.

Валерия удивленно подняла бровь.

– Он прав! – подтвердила я. – Эту треспарту зовут Касиния, она служит верховному понтифику. Она специально навела Лиону на Игрра: хотела убить врага ее руками.

– Почему?

– Расскажи! – попросила я Игрра.

Он подчинился. Валерия слушала, хмурясь.

– Мне не нравится эта история! – сказала, когда Игрр смолк. – Сармы определенно знали маршрут «кошек» и то, что ведет их Виталия. Зачем она им понадобилась? Если б хотели отомстить, вырубили бы турму – сил у них хватало. Однако Виталия понадобилась живой. Странно и непонятно. Ясно одно: в Роме завелся изменник. Я постараюсь выяснить, кто это.

– Лавиния явилась с нотариусом, едва турма вернулась в Рому, – заметил Игрр. – Девочки не успели даже умыться. Тебя это не наводит на мысль?

Я мысленно охнула. А ведь и в самом деле!

– Подозреваешь Октавию? – сощурилась трибун.

Игрр кивнул.

– Зачем ей дружить с сармами?

– Чтобы отомстить Виталии. Убить ее в Роме понтифик не могла.

– Будь так, сармы убили бы Виталию, – не согласилась Валерия, – вместе с ее «кошками». Здесь нечто другое. Хотя Октавия и вправду мстительна. Я бы на твоем месте остереглась. Она попытается снова. Эта Касиния очень опасна. Я помню ее по службе в когорте. Злобная и очень хитрая тварь. Перед тем как уйти в ликторы, считалась лучшим мечником.

– Почему нельзя ее арестовать? – спросил Игрр. – Она ведь подставила твою дочь, трибун!

– А какое обвинение предъявлю? – покачала головой Валерия. – Касиния угостила моих девочек, привела их развлечься, и кто знал, что это кончится дракой? Так она скажет, и ей поверят. Не беспокойся, пришлый, я не забываю обид. Я не могу убить Касинию сейчас – верховный понтифик не спустит. Она не последний человек в Роме, сам понимаешь. Надо ждать случая. Пока сторожись!

– Игрр будет жить у меня! – вмешалась я. – Касиния не посмеет проникнуть в мой дом.

– Игрр может из него выйти, – покачала головой Валерия. – Нельзя держать его взаперти. Придется приставить охрану.

Я кивнула.

– Северина уверяла: обладателя дубового венка в Роме не тронут, – усмехнулся Игрр. – За него вступится армия. Я что-то не вижу этого. Более того, армия сама пыталась меня убить.

– Ты не прав! – вспыхнула Валерия. – Разве дочка знала о венке? В ее глазах ты был обычным лупой. Ее в этом убедили. У луп не бывает дубовых венков. Их получают воины. Будь на тебе форма…

Игрр не ответил. Задумавшись, барабанил пальцами по столу. Мы настороженно смотрели на него.

– Возьми меня в когорту, трибун! – сказал он внезапно.

От неожиданности я чуть не упала со скамьи. По Валерии было видно: она испытала нечто похожее.

– Не надо шутить так, пришлый!

– Я не шучу. Закон запрещает мужчинам служить в армии?

– Теперь нет! – ответила Валерия. – Прежде запрещал, но после мора его отменили. Но я не знаю случая…

– Пора ему быть! – перебил Игрр. – Не беспокойся, трибун, я хороший воин. В своем мире служил в армии, знаю строй и дисциплину. Я владею мечом, ты это видела. Если чего не умею, недолго выучиться.

– О чем ты?! – вскричала Валерия. – У меня в когорте тысяча женщин! Пустить петуха в курятник? Ты хоть представляешь, что произойдет? Они передерутся за право с тобой спать, кончится тем, что и тебя прирежут.

– Ты говорила: мужчину в военной форме не тронут, – возразил Игрр. – Или ты лгала?

Валерия от изумления не ответила.

– В моем мире в армии служат мужчины и женщины, – продолжил Игрр. – Они спят в одной казарме, и никто не смеет кого-то обидеть. За это наказывают. Преторианки подчиняются тебе, трибун? Или им позволено делать, что хотят?

На Валерию было страшно смотреть, но я не отвела взгляд. Трибун встала.

– Ты пристыдил меня, пришлый! Что ж… Если не передумаешь, приходи завтра после полудня. Я распоряжусь, чтобы тебя встретили и препроводили, не то перехватят дорогой. На тебе ведь не будет формы, – она усмехнулась. – Она, – Валерия ткнула в меня пальцем, – расскажет, что взять. Вале!

– Игрр! – сказала я, после того как Валерия ушла. – Зачем? Я сумею тебя защитить!

– Мне стыдно прятаться за твою спину, – возразил он. – К тому же, сидя взаперти, я не спасу Виталию.

«Ее уже нет!» – хотела сказать я, но удержалась.

– Преторианцы охраняют дворец принцепса, – продолжил Игрр. – Возможно, удастся увидеть Флавию и поговорить с ней? Потеряв Виту, я пытался пробиться к ней, но стражи не пропустили. Ты сказала: Флавия расположена ко мне. Возможно, согласится послать войско и выручить жену?

Я только головой покачала. Ребенок! Начать вой ну может только сенат. Что ему какой-то декурион? Флавия не поможет. Игрр этого не понимает, но чего ждать от человека, который в Роме всего ничего?

Я не стала объяснять это – обидится. Подумает, что не желаю помочь. Похоже, он любит Виталию. Жаль ее, но что сделаешь?..

К счастью, явилась центурион. Она тащила кожаные мешки с выигрышем. Тяжелые. Центурион едва их несла – даже пятьсот золотых весят немало, а если их тысяча? Я заметила, что мешок, который поставили перед Игрром, больше и тяжелее моего. Деньги у него были. С таким богатством он потащился к сукновалам? Решительно боги любят пришлого! Впрочем, чему удивляться? Если они наградили его такой внешностью…

Мы вышли из амфитеатра и взгромоздились на коней. После пережитого волнения и обильного застолья мне было трудно взобраться на лошадь. А вот Игрр запрыгнул в седло легко. Вино, как я заметила, на него не подействовало. Стража провела нас до дома. Кора выбежала встречать и прямо засияла, увидев Игрра.

– Он будет жить с нами? – спросила, улучив момент.

– От тебя зависит! – ответила я.

Дополнительных разъяснений не потребовалось. Кора прилипла к пришлому, разве что в латрину с ним не пошла. Игрр девочку не отгонял. Было видно, что ему приятно ее видеть. Он спросил Кору о здоровье, осмотрел ее ножки и даже, попросив масла, помассировал их. Дочь лучилась от счастья. Во время ужина она легла рядом с Игрром и так жарко жалась к нему, что я боялась: столкнет на пол. Я надеялась, что и спать они лягут вместе. Мужчинам нельзя без женщины. Виталия ушла в поход давно, а в харчевне, где Игрр жил, – мне это доложили – женщин он гнал. Правильно делал, между прочим: не хватало спать с нолами! А моя Кора, считай, комплета, к тому же красавица. Трудно устоять.

Нас ждало разочарование. Поблагодарив за угощение, Игрр встал и ушел в отведенную ему спальню. Кора разрыдалась. Я еле ее успокоила.

«Ничего! – думала я, гладя девочку по голове. – Игрр не знает, что такое преторий. Там даже крепкие женщины плачут. Хлебнет полной мерой и воротится!»

Коре я не стала этого говорить. Еще потащится следом! С дочки станется. Не пущу! Хватит того, что сама хлебнула…

Игрр, новобранец. Сконфуженный

Валерия не обманула: в военном городке меня ждали. Я поздоровался с маячившей у ворот преторианкой и назвал себя. Она окинула меня любопытным взглядом, кивнула и предложила следовать за ней. Дорогой я с интересом крутил головой. Ничего необычного. Военные городки в любом мире одинаковы. Огромный плац, выложенный каменными плитами, такие же дорожки с аккуратными невысокими бордюрами. По сторонам плаца – казармы, похожие на одноэтажные длинные бараки, почему-то с многочисленными дверями. Каменные стены, крыши из черепицы, узкие окошки вверху. За плацем – двухэтажное каменное здание с колоннами. Сразу видно – официальное. У нас бы его назвали штабом, но здесь это – преторий. От него, собственно, и пошло название части. На территории – ни души. Оно и понятно: разгар дня, когорту вывели куда-то в поле. Дневальные наверняка имеются, но их не видно.