Наверху открылась дверь их с Верой квартиры. Этот звук был настолько знаком, что сердце тоскливо сжалось. Как он будет жить без их общего дома? Как он будет жить без нее? Только сейчас Олег в полной мере осознал, что по собственной глупости чуть было не потерял самое главное… Разве он может это допустить?

Зашумел лифт. Открылись и закрылись двери. Вера куда-то собралась. Олег готов был поклясться, что та не стала звонить Боярову, а решила сама к нему пойти. Мужчина выругался и пошел вниз по лестнице. Ничего. Он еще поборется за жену!

В это время Вера вышла из подъезда и свернула за угол дома. Она действительно направлялась к Егору. Ей не терпелось с ним переговорить. Выяснить, о каком увольнении твердил мужчина. Прояснить для себя, что теперь будет с делом Григорьева. Ну и, чего греха таить, ей хотелось понять, как это скажется на их с Егором отношениях, потому что, видит Бог, она не хотела его терять. Женщина была в гостях у прокурора лишь однажды, но почему-то отчетливо помнила и подъезд, и этаж, и номер квартиры, в которой тот проживал вместе с детьми. Нажала на звонок. Дверь практически мгновенно распахнулась.

— Привет, — неуверенно прошептала Вера. Она и сама не понимала, что сейчас чувствует. Досаду? Злость? Радость? Все смешалось в ее голове…

— Проходи.

Она послушно последовала за мужчиной вглубь квартиры. Тот помог ей стащить куртку, повесил ее на все тот же гвоздь, вбитый в стену. Казалось, что за прошедшие недели в жизни Егора ничего не поменялось. А на самом деле, изменилось практически все.

— Что вы решили с Олегом?

— Он упирается, и отказывается давать развод. А ты? Что решил ты? — задала встречный вопрос Вера.

— Мне предложили возглавить территориальный НАБ. Я согласился.

— Понятно. — Вера кивнула, обтерла вспотевшие ладони о собственные джинсы и застыла, не зная, что делать дальше. На самом деле она вообще ничего не понимала. Егор был… Очень далеким. Никогда до этого Вера не видела его таким… Чужим, отрешенным, хмурым. Но… Он ведь сказал, что принял решение поменять работу, чтобы дать им шанс!

— Пойдем. Не в коридоре же стоять.

Егор развернулся и двинулся в сторону кухни. Вера шла за ним, и даже не представляла, что ее ждет дальше — настолько нечитабельным было выражение лица мужчины.

— Егор, подожди. Объясни, пожалуйста, как будет продвигаться суд, если в деле не будет прокурора? Какие у нас шансы дождаться справедливого приговора?

— Прекрасные шансы. Прокурор в деле будет. Временно исполняющий обязанности. А тебя в нашей ситуации только это волнует?

— Речь идет о суде над убийцей моего сына, — холодно заметила женщина. — Так что, да. Меня это очень и очень волнует.

— Черт! — выругался Егор. Подошел вплотную к Вере, которая наблюдала за ним, прислонившись к дверце холодильника. — Я знаю… Знаю, как для тебя это важно. Но… Я не могу участвовать в этом суде. Понимаешь?! Я и так чуть голову не свихнул, как лучше это дело разрулить. Ввязываться в процесс, будучи твоим любовником — неправильно. Более того, для Григорьева, в случае чего, это может стать отличным поводом оспорить приговор. Я не могу этого допустить!

Вера сглотнула. Она не могла не согласиться с доводами Егора. Но и принять их… было так страшно!

— Ты уверен, что этот твой… исполняющий обязанности…

— Он справится. Обещаю.

— Ладно. — Практически на грани слышимости. — Ладно… Ты не будешь заявлять самоотвод, а просто уволишься, верно?

— Да.

— Ты думаешь, это правильно?

— Заяви я самоотвод, мне бы пришлось указывать его причину. А я не хочу никаких инсинуаций вокруг нас с тобой.

— Спасибо…

— За что?

— За то, что придумал выход, несмотря на мое упрямство.

— Я тоже заинтересован в происходящем. Да и, если честно, выход нашел не я. Тут подфартило…

Он все еще хмурился, но отчего-то Веру это больше не напрягало. Она сделала крохотный шаг ему навстречу, так, что их тела соприкоснулись:

— Прости меня.

— За что? — Егор настолько изумился, что с него вмиг слетела вся холодность.

— За то, что отказалась от тебя. За то, что даже не подумала о вариантах, поддавшись панике. В отличие от тебя. И, знаешь, я думаю, ты правильно поступил. Нет, мне, конечно, страшно, что Григорьев окажется безнаказанным, видишь, даже руки дрожат… — Вера сунула ему под нос действительно трясущиеся ладошки. — Но я тоже многое передумала за эти дни… И, мне кажется, будет правильно дать нам шанс. Мне этого очень хочется, Егор…

Мужчина перехватил ее руки, прижал к своей груди. В который раз восхитился мужеству и отваге этой маленькой стойкой женщины. Борец. Она никогда не пасовала.

— Я обещаю, что мое самоустранение не станет препятствием на пути вынесения справедливого приговора.

— Я так боюсь, Егор… Если бы ты знал, как я боюсь.

— Ну же… Вергун, ты чего? Я ведь пообещал — все будет хорошо. Ты мне не веришь, что ли? — возмутился мужчина, привлекая Веру в объятья.

— Верю. Тебе… Единственному. В том-то и беда, — прошептала в ответ. Вдохнула ставший родным и привычным аромат, всхлипнула.

— А плачешь чего?

— Со страха. Боюсь, что не справлюсь, и что зря тебя себе позволила. Не вовремя. Понимаешь?

— А когда оно ко времени, Вер? Не бывает такого. Шандарахнет, и все… Но ты не бойся. Ничего не бойся, слышишь? Я никому не позволю тебя обидеть. Никогда!

— И я! — Вера подняла заплаканные глаза на Егора. — Я тоже никому не дам тебя в обиду.

И такая решимость была в ее взгляде. Егор моргнул. К горлу подступил комок… Черт. Мужчина и не догадывался, насколько сильно он сам нуждался в подобных словах. Невыносимо остро нуждался, как оказалось…

Они еще долго стояли, обнявшись, посреди полупустой кухни. Уже и солнце село за горизонт, и практически стемнело…

— Ну, я пойду, наверное? — прошептала женщина.

— Куда пойдешь? — не сразу понял Егор

— Домой? — то ли спросила, то ли ответила она.

— Нет. Я тебя больше никуда не отпущу!

Вера облегченно улыбнулась. Вот, вроде, и выяснили все, и поговорили… Но перед глазами женщины все еще стояло хмурое, недовольное лицо прокурора. Может быть, прямо спросить, что послужило тому причиной? Раздумья Веры прервало совсем неблагозвучное урчание живота. Не ее, кстати сказать.

— Извини. Опять без обеда…

— Так давай приготовлю что-нибудь.

— Да ты что, с твой-то рукой…

— И правда, — растерялась Вера. — Ну… тогда готовь ты, а я буду тебя морально поддерживать, — добавила, улыбаясь.

Так и поступили. Вера заглянула в полупустой холодильник, сокрушенно покачала головой — кроме колбасы и сала, в нем и не было ничего…

— Может, картошки пожарим? — почесал в затылке Егор.

— Давай. Но завтра надо будет съездить в магазин. Дети скоро вернутся, нужно что-то нормальное приготовить…

— Хорошо, — покладисто согласился мужчина. Достал из-под мойки пакет с картошкой и принялся за чистку.

Им предстояло решить еще тысячу вопросов, обсудить миллион мелочей, перестроить собственные жизни, притереться друг к другу, поговорить по душам. Но сейчас все отошло на второй план. Были он и она. И кухня, и первый ужин, который Егор приготовил для Веры… И было в этом что-то такое… тихое…

— А ты почему такой хмурый был сегодня? — не выдержав, поинтересовалась женщина.

Нож в мужских руках замер. Егор поднял взгляд. Свел брови… Насупился.

— Я ревновал.

— К Олегу? Но ты ведь знаешь…

— Он был голый.

— Он был без рубашки, которую снял, потому, что запачкал. А ты всегда так скор на суд?

Мужчина молча встал, налил в миску воду, промыл почищенную картошку. Вера уже, было, решила, что не дождется от него ответа и вовсе, как он заговорил:

— Я никогда так не ревновал. Даже не думал, что способен на такое… Летел, как придурок, хотел тебя порадовать, а тут он… И все. Тушите свет.

Вера довольно улыбнулась. Значит, все-таки ревновал. А она уже не знала, что и думать. Тяжело это, когда совсем не знаешь своего мужчину. Не можешь предугадать его реакцию на то или иное событие, не знаешь, что его может расстроить, а что порадовать… И снова одолевают сомнения: а не поспешила ли, не ошиблась? Тем более, что у Егора дети, которые тоже все усложняют. Не в том плане, что они ей мешают. Совсем нет. Вере дети только в радость. Но она не может не думать, что будет с ними, если у них с Егором не срастется? Ведь так бывает в жизни. Два хороших человека, у которых просто не получается быть вместе… Как уберечь деток от лишних травм? И что будет с ней самой, если у них с Егором ничего не получится? Как она будет жить, если их с прокурором связь все-таки станет камнем преткновения в деле Григорьева? Простит ли она себе эту слабость?