– Тебя не взяли?

– Не-а.

– Почему? – удивилась я.

Олеся одернула кофту:

– Мы с Кожиным поругались, ни с того ни с сего сцепились.

– И кто начал военные действия?

– Как ни странно, он.

– Как ни странно? – повторила я. – Василий не отличался скандальностью?

Олеся оперлась о стол.

– Этим он мне и нравился. Ни к моей одежде, ни к поведению не придирался, хоть вообще без юбки на тусню иди, Кожин только поржет, а в тот день заорал: «Какого хрена сарафан без лифчика нацепила, сиськи наружу выставила? Живо натяни платье нормальное, а ну, пошла к шкафу, б…!»

– Весьма грубо, – оценила я поведение полицейского.

– Сначала я остолбенела, – вздохнула Олеся, – затем ответила по достоинству, а он в меня табуретку швырнул, я едва увернулась.

– После столь бурного выяснения отношений не захочется вместе шашлыками лакомиться, – отметила я.

– Да уж, – скривилась Олеся. – Дома я осталась, кофе себе сварила, потом подумала: все, пора сливаться. Если парень так себя вести начал, у него другая завелась, и пошла шмотки паковать.

– Смелый вывод, – улыбнулась я. – Может, у Василия живот болел или на работе неприятности случились, вот он и сорвался. Или были еще какие-то намеки на присутствие в его жизни любовницы?

Олеся откашлялась:

– Здоровьем Кожина отец с матерью не обидели, ничего у него никогда не ныло, на желудок он не жаловался, селедку молоком запивал, сливами этот оригинальный ужин заедал и спокойно спать шел. Со службы Васю на тот момент уже выперли. А вот насчет бабы… В последний месяц ему кто-то со скрытого номера звонил. Прежде Кожин всегда при мне болтал, а тут глянет на экран и в туалет шлепает или на балкон выйдет.

Я нахмурилась.

– Тревожный признак.

– Ага, – согласилась Олеся, – мы с Наташкой так и решили: Вася с Алексеем денег где-то надыбали, почувствовали себя крутыми, решили нас пустить побоку.

– Алексей – это Рощин? Он дружил с Кожиным? – попыталась я досконально разобраться в ситуации.

Олеся взяла с тарелки пирожное.

– С детства. Отец Василия был крупный чиновник, ему в Химках дали в советское время шикарную квартиру в ведомственном доме, четыре комнаты, два санузла. Прикинь, а? Пара туалетов при коммунистах! Мать у Васи не работала, шуб у нее было штук двадцать, Кожин после ее смерти своим бабам норку раздаривал. Не повезло Ваське: предки в аварию попали, когда он выпускные экзамены сдавал, остался он один. Алексей в соседнем доме жил, они вместе с Кожиным в секцию самбо ходили. Отец Рощина какой-то крупный чин в милиции был. Он сына устроил на юридический факультет и Кожина пожалел, пристроил его в заведение, где на простых полицейских учили, а затем с работой ему помог. Алешку папахен сразу в элитное подразделение впихнул, Рощин живо карьеру делать начал, а Вася в районное отделение устроился. Он там долго сидел, пока его Алексей туда, где сам служил, не пристроил. Но Кожин там не прижился, его из-за той бабы, что с крыши сиганула, выгнали. Васька никогда не умел деньги копить. Получит зарплату, шикует, мы в ресторан идем, шмотки мне покупаем. Бац! Закончились лавэ, пьем кефир, жуем сухари. Рощин прижимистый был, но и ему тугриков не хватало. А потом вдруг у Васьки и у Лехи хорошо с деньгами стало. Кожин мне сказал: «Поедем отдыхать в Эмираты, в пятизвездочный отель, полетим бизнес-классом». Но обещание не выполнил. Начал куда-то по вечерам исчезать. Мне говорил: «Я на новом месте работаю, надо авторитет у начальства заслужить, не могу, как раньше, в любое время слинять». Я почуяла – врет. Кожин себе чемодан новых вещей приобрел, часы дорогие, компьютер навороченный. На работу он скромно одевался, вернется со службы, расфуфырится и убегает, бросив на ходу: «У нас спецоперация. Не спрашивай ни о чем. Тайна следствия». Правда, он и мне подарки покупал, кольцо красивое приволок. А вот Рощин ни себе, ни Наташке ничего не приобретал. Она один раз на звонок домашнего телефона ответила, а там голос: «Банк «Новый» беспокоит, позовите Алексея Рощина, у нас вопрос по его вкладу». Натаха наврала, что она жена, попыталась выяснить, сколько у Лехи денег, но менеджер ничего не сказал, только обмолвился, что счет открыт совсем недавно. Натка к Рощину с вопросами подкатила, а он лицо кирпичом сделал: «Какие вклады? Я еле до получки дотягиваю. Ты не поняла. Это по работе звякнули, я счет подозреваемого проверял. И не смей больше трубку в моей квартире хватать! Не у себя дома живешь». Такой скандал закатил, а раньше они нормально жили. Натка ко мне в тот день прибежала, давай реветь: «Я на восьмом месяце, а он точно другую завел, деньги положил в банк, от меня скрывает. К гадалке не ходи – на любовницу все тратит. Откуда у него тугрики? Где он их надыбал? Что делать? Замуж меня не зовет. Куда деваться, если выгонит?» Я ей предложила: «Давай их в жопу пошлем, уедем жить ко мне, все как-нибудь наладится». А она: «Тебе хорошо говорить, а мне рожать, нет уж, потерплю. И ты не руби сгоряча, вдруг у мужиков временно мозги растеклись! Лешка дочку хочет, имя ей придумал – Маша». А когда Василий мне скандал устроил и на шашлык один умотал, все ясно даже ей стало.

– Маша, которая мне открыла дверь, дочь Алексея Рощина? – остановила я рассказчицу.

Олеся взяла с тумбочки бумажную салфетку.

– Биологически – да. Наташке после того, как Леха умер, пришлось из его квартиры уйти, ей было негде жить, я ее к себе пустила. Натка стюардессой работает, она летает на особых самолетах, не на рейсовых, а на лайнерах, которые люди для себя нанимают. С одной стороны, это тяжело, клиенты капризные, придирчивые, надо очень хорошо выглядеть, не обращать внимания на хамство, с другой – заказчики большие чаевые дают. Сейчас она с каким-то политиком отправилась, тот к избирательной кампании готовится, из города в город на самолете перемещается. На две недели нас покинула.

– А как же Маша? – удивилась я. – Девочке надо обед сварить, в садик проводить. Вы же тоже работаете.

Телегина скомкала салфетку.

– Домработницу держим. Сейчас хорошо живем, зарабатываем, где можем. Все плохое с нами уже случилось. Помню, как в тот день, когда Василий один на шашлык уехал, я сумку складывала, так ревела от обиды, что голова заболела, пришлось таблетку глотать. Пошла на кухню за водой, и тут Натка звонит, воет похлеще меня. Я себя в руки взяла, стала выяснять, что случилось, почему она с Лешкой и Васькой в деревню не поехала, и услышала такую историю. Алексей с Натой утром поскандалили, он велел ей надеть синее платье без выреза. Ната заспорила: она приготовила красное с декольте. Рощин беременной жене оплеуху отвесил и один на пикник умелся. Понятно без слов: наши ребятки намылились с другими девочками повеселиться. Лехе беременность Наташки надоела, он ей первые месяцы все говорил: «Сделай, пока не поздно, аборт», а Натка ни в какую и всем врала: «Лешка девочку ждет, имя ей придумал». Парням свобода понадобилась, вот и устроили с утра скандалы, чтобы мы, вроде как жены, дома остались. Кожин, повторяю, кретин, но Алексей умный был, почему не сообразил, что мы с Наткой можем созвониться и сложить два плюс два?

– Вероятно, Рощин считал жену и тебя недалекими девицами, – предположила я.

– Фиг знает, чего у него в голове крутилось, – скривилась Телегина, – но мы с Наткой поревели, разозлились, решили им малину обломать, сели в машину и порулили в деревню. Я там раньше всего один раз была, дорогу приблизительно помнила, запуталась, но в конце концов мы на место приехали.

Телегина поежилась:

– Около трех ночи было, когда мы село нашли, еще радовались: «Сейчас тепленькими их с девками возьмем».

– Глупая идея тащить беременную подругу туда, где отец ее ребенка гуляет с другой, – не выдержала я. – И вообще не следует активно вмешиваться в чужую жизнь, может, мужик домой вернется, она с ним помирится и у малышки будет папа.

– Из Лехи родитель, как из унитаза ружье! – вспылила Олеся. – И не моя инициатива была туда ехать. Наташкина. Я ее отговаривала до вечера, а она рогами уперлась: «Хочу подлеца с любовницей застать, в глаза ему плюнуть. Если ты не поедешь, я на электричку сяду, потом пешком пойду». Совсем у нее башню свернуло. Вышли мы из тачки, а в деревне пожар, одна машина на огонь из шланга еле-еле писает. Натка в обморок свалилась. Полиция только на следующий день к полудню приехала. Но я уже знала, что они все мертвые. Васю пожарные почти целым вытащили, он немного обгорел, Леху тоже опознать можно было. А девки в головешки рассыпались.