Александр Михайлович закряхтел:

– Прописан этот Груздев в новостройке, но дом только что сдан, в квартире еще не начат ремонт. Мобильный на Груздева не зарегистрирован, есть кредитка, выдана недавно, но ею он не пользовался в Москве, только в Париже в нескольких лавках.

– Небось среди этих магазинчиков есть зоомагазин, – предположила я. – Но давай по порядку. Стюардесса, сев в мою машину, рассказала такую историю. В тот день, когда в самолете скончалась пассажирка, Катя, как всегда, пошла на служебную стоянку за своей малолитражкой, а верная коняшка не завелась. Девушка побежала к знакомому авиамеханику, тот покопался в моторе и устранил поломку, но на это ушло часа четыре. Катя поехала домой, по дороге зарулила на бензоколонку и там, в магазине на полу, увидела перевозку с… собачкой скандалиста. Сначала Катя подумала, что грубиян где-то рядом, но среди посетителей были только женщины.

Бортпроводница присела около пластиковой клетки и тихо сказала:

– Моня! Или ты Муся?

Псинка заплакала, к стюардессе обратилась продавщица:

– Ваша собачка?

– Нет, она принадлежит одному из пассажиров авиарейса Париж – Москва, – ответила Катюша.

– Знаете его фамилию? – спросила торговка.

– Нет, но можно выяснить, а зачем? – не поняла Катя.

– Клетка стоит тут давно, – вздохнула женщина. – Похоже, дядька ее выкинул. Хорошо, хоть не на дороге швырнул, сюда привез. И что нам теперь с ней делать?

– Может, владелец просто забыл ее? – предположила Катерина. – Поймет, что любимицы нет, и вернется.

– Ага, – скривилась продавщица, – за столько часов не сообразил, что где-то пса посеял? Надо позвонить в службу по отлову бродячих собак.

– Ой, они ее убьют, – испугалась Катя.

– Раз ты такая добрая, забирай ее себе или найди хозяина, – фыркнула тетка за прилавком.

Екатерина унесла песика, повезла его сразу к ветеринару, а тот сказал:

– Найденыш здоров, это кобелек, возраст около года. К чихуахуа он отношения не имеет, похоже на помесь болонки с терьером. Хвост не купирован, его ему кто-то отгрыз. И чипа нет. Вероятно, пес дворовый, жил на улице.

– И зачем было врать про выставку, медали, покупать собаке место в бизнес-салоне, чтобы в Москве ее выбросить? – недоумевала Екатерина. – Теперь Тофан живет у меня.

Я спросила у стюардессы:

– Вы мне раньше рассказывали, что Бритвина вошла в салон первой. А когда там появился Груздев?

– Сразу за ней, – пояснила Екатерина. – Он поставил перевозку в кресло около Бритвиной, а Людмила стояла в проходе, говорила по телефону, потом ее толкнули, она трубку уронила, футболист наступил на айфон.

– Груздев летел на том месте, где был зарегистрирован? – уточнила я.

Катя сделала отрицательный жест:

– Нет. Он устроился сам, меня не спросил, я занималась спортсменами, те тоже сели, где хотели. Вообще говоря, так нельзя, следовало их рассадить согласно регистрации. Но в бизнес-салоне правила строго не соблюдают, никто возмущаться не стал, и я оставила все как есть. Вот вы устроились, где положено. А хам плюхнулся, где пожелал, а потом скандал затеял, что его не рядом с собакой устроили. Следовало ему напомнить: да вы сами собачку через проход устроили. Но я промолчала, пассажир всегда прав, и он может бортпроводнице здорово нагадить, если пожалуется начальству.

Я высадила Екатерину у метро и начала звонить тебе, потому что поняла: Валерий Никитович Груздев – это Андрей Сергеевич Николаев. Я была на тебя зла, но знала, кто убил Луизу, и должна была тебе рассказать правду. Я понятия не имею, где он взял собачку, но догадываюсь, зачем она ему понадобилась. Андрей хотел довести Луизу до самоубийства, та уже была готова совершить суицид, требовалось лишь подтолкнуть ее. Николаев специально поставил перевозку на свободное место около Луизы. Ему не хотелось, чтобы туда сел кто-то из пассажиров: чем меньше людей услышит его истерику, тем лучше. Ведь рядом с жертвой мог устроиться здоровенный мужик, способный треснуть Николаева по лбу и велеть ему: «Заткнись и лети молча». Если бы рядом с Груздевым очутилась не я, а крепкий парень, Андрей Сергеевич переставил бы собаку, сам устроился бы рядом с Маковецкой… Понятно?

Дегтярев кивнул:

– Ему требовались два кресла, чтобы никто не помешал. Но у окна уселась ты, маленькая, худенькая блондинка. И доктор решил, что от такой особы резких действий ожидать не стоит. Еще повезло, что остальные пассажиры оказались французами, они не понимали, о чем говорит доктор, а тот расстарался изо всех сил.

– И, как назло, в экономклассе уронили багаж, – добавила я. – Хотя Андрей Сергеевич и без этого инцидента достиг бы успеха. Горчаков подготовил бедную Луизу. А Николаев прекрасно сыграл свою роль, он загримировался, надел парик, приклеил усы, бороду, вставил в глаза цветные линзы. Аксессуары были наилучшего качества, выглядели натурально. Андрей Сергеевич допустил лишь один косяк: сразу после смерти Бритвиной он перестал изображать труса, аэрофобия его покинула, сосед стал приставать ко мне, говорил: «Я не хам, просто теряю в полете голову». Но тот, кто по-настоящему боится самолетов, успокаивается лишь тогда, когда покинет лайнер, никак не раньше. Надеюсь, и Николаев, и психотерапевт ответят по всей строгости российских и французских законов. Лоретте и Полю тоже достанется. Николя мне сообщит, какую меру им определит суд. Жаль, что неизвестно, куда подевались драгоценности герцогини Шевальер.

– Когда-нибудь они могут всплыть, – пробормотал полковник.

Я встала:

– Осталась лишь одна неясность. Что стало с настоящей Людмилой Бритвиной, чьи документы достались Луизе, и где женщина, чей паспорт получила Ангелина? Но этого мы никогда не узнаем. Вероятно, они пропали без вести. Ну, мне пора домой. Не люблю хвастаться, но, кабы не я, тебе никогда бы не разобраться в этой истории.

Александр Михайлович сделал вид, что не услышал моего замечания, и перевел разговор на другую тему:

– Как твоя подготовка к свадьбе?

Я улыбнулась:

– Все движется. Платье висит в чехле в гардеробной. Там же и туфли вместе с сумочкой, она с каким-то секретом.

– С каким? – удивился полковник.

– Не знаю, – засмеялась я. – Фреди и Густав закатывали глаза и загадочно улыбались. У меня пока руки до нее не дошли, но я непременно изучу сумку, тайна клатча откроется в день свадьбы. От самовара с шампанским нам удалось отделаться, а вот от фидхтинга нет.

– Что такое фидхтинг? – изумился толстяк.

– Понятия не имею, – ответила я, – надо спросить у Феликса, он в курсе. Рита, свадебный координатор, услышав от меня, что я категорически против самовара с шампанским, воскликнула: «Жаль, он так оживляет стол, но не буду настаивать. А вот фидхтинг необходима, иначе ваш брак рухнет! Фидхтинг обязательна! И жених со мной согласен!»

– Я думал, фидхтинг мужского рода, – протянул Дегтярев. – Любопытно, что же это такое?

– Выяснишь на свадьбе, – пообещала я. – Подозреваю, что это какая-то каша, ею кормят новобрачных, ресторан выбрали, приглашения разослали. Через несколько дней репетиция, а там и пир горой. Надеюсь, ты не подаришь нам набор розового постельного белья с вышитыми голубями и сердцем?

– Э… э… ну… – забормотал полковник, – мне в магазине сказали… белье на свадьбу всегда кстати… а…

Я расхохоталась, ушла на свой участок и, подходя к дому, издали заметила на ступеньках какой-то пакет. В кульке оказалась трехногая кукла, одетая в подвенечное платье, вместо лица у нее была приклеена моя фотография, а все тело утыкано булавками.

На секунду я испугалась, потом села около куклы. Кто ее подбросил? У меня завелись враги?

В кармане затрезвонил мобильный.

– Да, – сказала я, продолжая рассматривать «невесту».

– Дарья? Здравствуйте, – произнес незнакомый голос, – беспокоит Полина Чумичева.

– Кто? – не поняла я.

– Полина Чумичева, – повторила женщина. – Вы ко мне домой приезжали, оставили свою визитку. Вас еще обворовала девушка, которая украла мой паспорт.